Александр Ли - Правосудие бандитского квартала
Наскоро одеваюсь. Беру со стола причитающиеся мне деньги. Все справедливо. Свое я отработала, Бенджамин получил удовольствие, а за это надо платить. Ну, а то, что напоследок я всадила ему пулю в зад, так это совсем другая, параллельная история.
Я всегда помню слова Тони, которые он долго повторял мне в начале моей карьеры: «Убить просто, на это способен даже ребенок. Но самое трудное – убить и безнаказанно уйти. Заруби это себе на носу, девочка. И никогда об этом не забывай».
Золотые слова мудрого человека.
С деньгами в руке я спускаюсь в холл. Стараюсь не спешить и не нервничать. Телохранители сидят в креслах. На их раскрасневшихся лицах такое выражение, словно это они только что занимались сексом.
– Мистер Палмер уснул, – говорю я и прикладываю палец к губам.
Мол, не стоит громко говорить. Сами понимаете, босс смертельно устал и отдыхает. Мне верят. После рева и стонов, которые довелось слышать телохранителям, они не сомневаются, что их боссу требуется покой.
– Всего доброго, я пошла.
Никому из этих двоих не приходит в голову мысль предложить меня подвезти или хотя бы вызвать такси. Я уже отработанный материал, считают они. Единственная моя дорога – в ночь, кишащую бандами, грабителями, насильниками и продажными полицейскими. Что ж, тем лучше. Чем скорей я окажусь одна, тем быстрее исчезну для них, растворюсь в Городе Пороков. Никто не препятствует мне, я делаю шаг к двери. И, как всегда, третья сила мешает благополучному исполнению моего плана. Я уже забыла о доге, а он обо мне – нет. Псина с текущей из пасти слюной преграждает мне дорогу. Он стоит на широко расставленных лапах и грозно рычит.
– Пошел вон, – говорю я и смотрю догу в глаза.
Животное безошибочно чувствует того, кто способен убивать. И, конечно же, примеривает эту мою хладнокровную способность на себя, пятится. Отлично. Он понимает, что я не позволю ему добраться до моей шеи. Даже голыми руками я справлюсь с ним – задушу. Когда убиваешь, нельзя сомневаться – это смертельно опасно. И тут дог срывается с места. Нет, он не бросается на меня, а летит по ступеням на галерею. Слышится, как он, повиснув на ручке, открывает дверь в комнату хозяина, а затем по особняку летит вой, от которого мурашки бегут по телу.
– Стой, – предупреждает меня орангутаноподобный и спешит по лестнице на галерею.
«Вот и все, – мелькает у меня в голове мысль. – Осталось несколько секунд. Мэвис, надо что-то делать».
У меня нет четкого плана. Мерзкий дог появился случайно и сейчас все испортит. Я ставлю ногу на перекладину стула и принимаюсь поправлять пряжку со стразами на туфельке. Оставшийся со мной коренастый телохранитель машинально переводит взгляд ниже, чтобы заглянуть мне под короткую юбчонку. Мужчины так примитивны, их реакцию легко просчитать наперед. Стоит им дать возможность взглянуть на что-то запретное, как они сразу же теряют осторожность. Они теряют, а я нахожу свой шанс.
Моя нога распрямляется. Я бью острой шпилькой в лицо телохранителю. Шпильки – единственное оставшееся при мне оружие. Удар приходится в рот. Мгновенно окрасившиеся кровью разбитые губы, крошево зубов. Не даю опомниться, выхватываю у телохранителя из подмышечной кобуры пистолет. Даже не передергиваю затвор. Эти парни не забывают досылать патрон в патронник. Просто снимаю с предохранителя и жму на скобу.
Гремит выстрел. Коренастый падает с аккуратной дыркой во лбу прямо в камин. Но надолго завладеть пистолетом у меня не получается. Он прикреплен к кобуре прочным кожаным ремнем. А «орангутан» уже показался на галерее и вскинул ствол. Бросаюсь в дверь. Вслед мне несется выстрел и неразборчивая брань. Звенит, сыплется разбитый пулей дверной витраж.
Я не оборачиваюсь, точно так же, как делал библейский Лот, покидая Содом. Обернуться – значит превратиться в «соляной столб». Только ноги могут еще спасти меня. На ходу сбрасываю свои туфли на высоких шпильках. Мчусь босиком по теплому асфальту. Мимо меня мелькают забранные решетками, закрытые, разрисованные из баллончиков с краской, с опущенными роллетами и ставнями окна первых этажей. Нигде не скрыться. Благо, юбчонка совсем короткая и не сковывает движения.
Сзади раздается урчание мотора. Фары выхватывают меня из темноты. Это лимузин тяжело вывалился из ворот особняка и, набирая скорость, преследует меня. Бегаю я быстро, но не настолько, чтобы соревноваться в скорости с мощным «кадиллаком». Расстояние между нами сокращается.
Не слишком кстати в голову приходит мысль, что «орангутан» сейчас отчаянно пытается реализовать свой последний шанс в жизни. Он ничего не умеет делать, кроме как быть телохранителем. Да и то умеет это делать, как показали события, плохо. Босса не уберег, дав застрелить его в зад, напарника потерял. Если он упустит меня, то никто и никогда не возьмет его на работу. Максимум, что ему светит, это мести улицы в неблагополучном районе. Но и мне ничего хорошего не светит. Я чувствую приближающееся рычание «кадиллака». Никогда мне не было так скверно. Старик Тони, как всегда, прав – убить не сложно, сложно уйти после этого безнаказанно.
Лимузин уже совсем рядом. Вбегаю на тротуар. Машина делает вынужденный вираж, объезжая фонарный столб. Никто не выглядывает в окна, нигде не зажигается свет. Даже в таком фешенебельном районе, как Бельвю, нередко звучат выстрелы. Кому охота получить шальную пулю в голову?
Все, он сейчас собьет меня. Подпрыгивая, вцепляюсь руками в кованую решетку окна и поджимаю ноги. Телохранитель намеревался припечатать меня к стене, но просчитался. Я оказалась выше, чем он надеялся. Капот косо врезается в стену. Звенит разбитая фара. Скрежещет сминаемое крыло. Медлить нельзя. «Орангутан» не стрелял в меня до этого лишь потому, что вел машину. Я спрыгиваю, пробегаюсь по прогибающейся крыше и исчезаю в узком зловонном переулке, куда выходят пожарные лестницы домов. Здесь горят лишь редкие лампочки на стенах. Вдоль глухих стен ряды контейнеров для мусора. Я бегу, на ходу выкатывая их на проезд. Слышится противный писк, из-под ног бросаются врассыпную крысы. Под самой стеной вжался в асфальт, блестит зелеными глазами и шипит здоровенный кот. Успокойся! Мне сейчас не до тебя. Мне самой бы живой остаться.
Сзади слышится лязг, скрежет металла. Это лимузин, сшибая, сминая контейнеры на своем пути, преследует меня. Свет одной уцелевшей пока фары пляшет по переулку. До пожарных лестниц не добраться, их последние пролеты подняты.
– Черт! Не везет мне сегодня. Неужели все?
Раздается оглушительный удар. Откуда-то сверху на меня обрушивается ливень. Хотя ничего до этого не указывало на приближающийся дождь. Несколько секунд стою в растерянности и только потом соображаю, откуда взялся гигантский фонтан в переулке. Лимузин снес пожарную колонку и заглох.
«Было бы хорошо, если бы телохранитель размозжил себе при этом голову», – думаю я.
Размечталась! «Орангутан» выбирается из машины, вскидывает пистолет и стреляет. Я бегу, но скоро убеждаюсь, что в узком переулке особо не попетляешь. Каждая следующая пуля ложится все ближе и ближе. Приходится спрятаться за один из металлических контейнеров. Даже не знаю, заметил это «орангутан» или нет. Он приближается с пистолетом наготове, осторожно заглядывает под откинутые крышки. Кот со свалявшейся шерстью запрыгивает в контейнер, за которым прячусь я. Звенят металлические банки, стекло. Телохранитель резко разворачивается. Направляет ствол на контейнер. Наверно, ему показалось, что это я выдала себя неосторожным движением. Кот явно попал в передрягу, то ли порезался, то ли его привалило. Он дергается, гремит. Телохранитель уже уверенно подходит к контейнеру. На его губах появляется хищная улыбка. Выстрелы следуют один за другим. Пули входят в металл, прошивают контейнер насквозь. Я буквально распласталась на земле, на меня сыплется выкрошенный кирпич стены.
Мой преследователь прекращает стрельбу, прислушивается. Кот затих – то ли пуля в него попала, то ли замер со страху. «Орангутан» осторожно вытягивает руку с пистолетом и пытается заглянуть внутрь. И я не упускаю своего шанса. Вскакиваю и со всей дури захлопываю крышку контейнера. Острый край оцинкованной крышки перерубает руку с пистолетом в локте. Я даже слышу, как она падает в контейнер. Жаль, что «орангутан» не успел засунуть туда и голову. С секунду он недоуменно смотрит на обрубок, из которого фонтаном хлещет кровь, а затем начинает вертеться волчком, пытаясь зажать рану пальцами. Мне остается только толкнуть его к стене. Телохранитель падает. Я изо всей силы толкаю на него контейнер. Колесо крошит ребра. Узкий переулок оглашают мерзкие звуки. Наконец мне удается врезать колесом ему в голову. Хрустит череп. Опускаю руки. Контейнер сам откатывается от стены. «Орангутан» лежит неподвижно в луже крови. Сомневаться, что он мертв, не стоит. Острые осколки черепной кости прорвали кожу в нескольких местах. Только сейчас замечаю, что меня забрызгало мелкими капельками. Черт с ними, это уже ничего не меняет. Вытираю лицо ладонями. Из контейнера слышится жалобное мяуканье. Поднимаю крышку. Из-под мусора на меня смотрят два зеленых глаза.
