Анатолий Безуглов - Рассказы и повести
Проговорили мы долго, но я так ни в чем и не смог переубедить парня: слишком сильный стресс у него от неудачи с поступлением в институт, от встречи с Калгашкиной и ей подобными…
…На днях на моем уроке произошел эпизод, который тоже заставил серьезно задуматься. Я рассказывал об экспедиции на Шпицберген, о своих замечательных товарищах, людях мужественной профессии – гляциологах, о том, что их труд очень нужен всем. И тут Витя (не хочется называть его фамилию) поднимает руку и спрашивает: «А лично вам от этого какая выгода?» Вдруг кто-то с задней парты отвечает: «Деревяшка». Имея в виду, конечно, мой протез. За глаза ребята зовут меня Деревянная Рука – Друг Индейцев, но я, честное слово, не в обиде. Дети есть дети… Так вот, вы бы видели, с каким презрением класс зашикал на моего обидчика. Более того, потом я узнал, что ребята после уроков устроили свой, никем не санкционированный общественный суд. И над Витей, задавшим бестактный вопрос. И над учеником, так обошедшимся с учителем. Оба пришли ко мне извиняться.
Уверяю вас, не «деревяшка» меня огорчила. Меня прямо-таки ужаснул торгашеский подход Виктора к жизни. Если подросток начинает с того, что ко всему относится с меркой «что он будет от этого иметь», то какое же дерево вырастет из подобного ростка? Лично я убежден: цинизм рождает многие пороки на земле. Кто не замечает первой почки весной, кто не может забыть на миг свои дела, чтобы полюбоваться прекрасным закатом, тот никогда не станет настоящим человеком, Человеком с большой буквы…»
Дальше шли педагогические рассуждения, вернее, раздумья. Бабаев вспоминал Макаренко, Сухомлинского. Письмо было длинное, написанное с наклоном влево. Наверное, потому, что писалось левой рукой.
Закончив читать, я стал в тупик. Во-первых, почему газета сочла нужным переслать письмо в прокуратуру? Проблемы в нем поднимались нравственные. Во-вторых, что же нам проверять? А главное, что же я мог ответить Бабаеву и редакции? Видимо, направляя письмо в прокуратуру для проверки, редакция имела в виду подчеркнутые места?
Но что касается Калгашкиной, то о ее якобы темных делишках учитель географии пишет со слов Юры Бобошко, возможно озлобленного на заведующую магазином. Да и сообщение его сделано, видимо, не на совсем трезвую голову. Сам Бабаев конкретных фактов не приводит. Тревожных сигналов о работе магазина «Овощи-фрукты» в прокуратуре и милиции, кажется, не было.
Поразмыслив, решил поговорить с автором письма. Позвонил в школу и пригласил Бабаева на беседу. Условились на следующий день: сегодня у него была экскурсия в карьеры под Зорянском, где учитель географии хотел наглядно показать ученикам строение верхнего слоя земли…
Он пришел в прокуратуру сразу после уроков. Здороваясь, протянул левую руку. Правой, в черной перчатке, как-то странно прижимал к боку кожаную папку.
Я представлял бывшего гляциолога коренастым, широкоплечим, с мужественным суровым лицом полярника. Бабаев же был долговяз, сутуловат. Лицо совсем юношеское, в веснушках, с чуть вздернутым носом, с живыми любопытными глазами. И что уже вовсе лишало его солидности, так это копна рыжих кудрявых волос.
О таких говорят: нескладный. Действительно, он чем-то походил на подростка. И даже его смущение (когда я показал ему письмо) было скорее мальчишеским.
– Странно… Я хотел совсем не то…– пробормотал он.– Почему переслали вам? Понимаете, меня действительно волнует судьба таких ребят, как Юра, Витя…
– Вот, переслали…
Он подумал и задумчиво сказал:
– Хотя, конечно, в редакции могли расценить мой порыв не так.– Он посмотрел на меня и грустно признался: – Впрочем, я сам дал повод… Вот Витю и того, кто выскочил с «деревяшкой», я простил. А себе не могу простить. Надо было разобраться с этой Калгашкиной. Ведь чувствую, с квартирой, которую ей дали, что-то не то. Преступление тут или нет, не знаю. Но нарушение – наверняка… Честное слово, товарищ прокурор, Валерий Семенович Дроздов, ну, начальник горжилуправления, сам заверил меня, что первая освободившаяся вакансия в «Салюте» на трехкомнатную квартиру будет моей! Но мне отказали и дали кому? Калгашкиной. Одинокой…
– Вам предоставили в государственном доме?– уточнил я.
– Дали трехкомнатную,– кивнул он.– А где же справедливость? Вот что меня мучает. Почему такие, как Калгашкина, существуют среди нас? Почему мы миримся с ними? Откуда берутся такие покалеченные люди, как Юра Бобошко? Поверьте, у него была чистая, хорошая душа… И пить его научила она! Был человек, а она его просто-напросто сломала. Впрочем…– Он вынул платок и вытер со лба выступившие от волнения капли пота.– И я где-то, видимо, виноват. Проворонил… В девятом и десятом классах был у них классным руководителем. Казалось, у парня все в порядке. Очень хороший аттестат, чуть-чуть не дотянул до медали… А двойку на самом деле нужно было поставить мне…
– За что? – удивился я такому неожиданному переходу.
– За педагогику. Впрочем, это не только моя беда. Ведь как оценивают нашу работу? Сколько у ребят пятерок, четверок, двоек. Сколько поступило из твоего класса в институт… Но разве в оценках дело? Они не всегда отражают истинные знания… И что такое аттестат зрелости? Сумма оценок. А ведь мы должны давать аттестат духовной, нравственной зрелости человека! – Он сделал нажим на слова «духовной, нравственной».– И нам надо отвечать, быть уверенными: да, этот парень выдержит, эта девушка достойна… А уверены ли мы?
Я слушал Бабаева и уже не обращал внимания на его нескладную фигуру, веснушчатый вздернутый нос. В нем было что-то сильное, цельное и в то Же время какая-то увлеченность, что не могло, наверное, не привлекать симпатии учеников. А он продолжал:
– Знаете, товарищ прокурор, я не верю в действенность нравоучений. Одними проповедями не воспитаешь. Главное – пример, личный пример. Если ты равнодушен, корыстен, ученики твои примут это как норму в жизни. А вот твоя непримиримость обязательно зажжет в их душе огонек справедливости, поиска справедливости! Если ребята вышли из школы настоящими людьми – это, по-моему, только и может радовать нас, учителей!
– Согласен с вами,– улыбнулся я.– А теперь о деле… Мне все-таки непонятна эта история: трехкомнатную квартиру в ЖСК обещали вам, а въехала в нее Калгашкина…
– Я сам не понимаю! Был уверен, что дадут мне. Правда, многие пайщики посмеивались. Наивный, говорят, ты человек, Бабаев! – Он вздохнул.– Выходит, были правы… Кое-кто, конечно, сочувствовал. Намекали, что за трехкомнатную надо хорошо «подмазать»…
– А кто именно?
– Корнеев Геннадий Ефимович.
– Тоже член кооператива?
– Нет, он имел какое-то отношение к строительству дома… Этот Корнеев даже дал понять, что знает, на кого и где нажать. Я, конечно, тогда не придал значения этому. А сейчас получается, что он, по-видимому, не врал…
Разговор с Бабаевым мало что добавил к его письму. Опять же, конкретных фактов нарушения или преступления он сообщить не мог. Кто-то намекнул, кто-то говорил… Но отмахнуться от него, закрыть глаза на его тревоги и, как он сам выразился, поиск справедливости я не имел права.
Решил проверить: законно ли ему отказали в получении трехкомнатной квартиры в жилищностроительном кооперативе, позвонил Валерию Семеновичу Дроздову, начальнику жилуправления горисполкома, пригласил к себе с документацией по ЖСК «Салют».
Лет сорока пяти, располневший, Дроздов переехал в Зорянск чуть более двух лет тому назад. Любил куртки. В костюме и при галстуке я никогда его не видел. Он пришел в новеньком кожаном пиджаке и черной водолазке.
– Не долго задержите, Захар Петрович?– спросил Дроздов, кладя мне на стол пухлую папку.– На Комсомольской дом принимаем. Возле кафе…
– Постараюсь,– сказал я.
– Когда будем отдыхать, а? – Дроздов, отдуваясь, вытер шею платком.– Завертишься с самого утра…
– Что ж, можете отдохнуть,– подхватил я.– Пожалуйста, посидите немного в приемной.
Не хотелось, чтобы Дроздов видел, какими именно документами я интересуюсь.
Когда он вышел, я отыскал дело Калгашкиной.
То, что прочел, явно расходилось со сведениями, полученными от Бабаева.
Калгашкина была в списке членов ЖСК на получение однокомнатной квартиры. Затем, по ее заявлению, была внесена в список на трехкомнатную в связи с выходом из ЖСК некоего Карапетяна. В трехкомнатной квартире, помимо нее, проживало еще три человека – мать и отец Калгашкиной, а также ее бабушка. Сорок два квадратных метра на четырех человек – вполне законно.
Я попросил Дроздова зайти, предложил сесть.
– Валерий Семенович, вы помните Бабаева? Учителя? С протезом?…
– Ну? – сказал Дроздов и выжидательно посмотрел на меня.
– Он был членом ЖСК «Салют» на однокомнатную квартиру. Затем, когда у него появилась семья, подал заявление на трехкомнатную.– Валерий Семенович кивнул.– Вы обещали ему, что, если освободится трехкомнатная, он ее получит?
