Юрий Кузнецов - Холодная сталь
С горечью осознавая это, Бикулевич чувствовал, как внутри у него закипает бессильная злоба. Он так мечтал об этой должности! Этот проект давал ему возможность в полной мере проявить талант финансиста. Но молодой Драков оказался гораздо хитрее, чем можно было предположить, и не таким жадным, как его отец. И теперь он, Михаил Бикулевич, будет вынужден вновь прозябать на должности авторитетной «шестерки» солидных покровителей!
Вместе с тем, Бикулевич понимал, что в этой ситуации ему не остается ничего другого, как лишь согласиться с предложением Дракова. Нахмурившись, Бикулевич произнес:
– Умен ты, Сергей Александрович. Этого не отнимешь. Жизнь в Москве многому научила тебя, но не научила одному… – он сделал небольшую, но выразительную паузу, после чего добавил: – Она не научила тебя быть смирным. Те, чьи интересы я представляю, поддержат тебя. Тебя и твою семью будут охранять, как зеницу ока. Но не потому, что ты им нравишься, а лишь потому, что ты пока им нужен.
– Еще бы! – лицо Дракова осветила загадочная, как у Сфинкса, улыбка.
– Но если… – предупреждающе поднял палец Бикулевич, – если у тебя ничего не получится, если твой проект провалится, тебе обязательно припомнят все – и твой высокомерный тон, и твои взгляды, и твои жесты… Тебе не откажешь в способностях редкого аналитика. Ты неплохо разбираешься в людях. Ты знаешь все неписаные правила блатного мира. То, что ты предложил, весьма заманчиво. Но дело в том, что в прошлом году в Москве ты уже пытался провернуть подобную операцию. И тебе поверили крупные авторитеты. Ты тоже обещал многое, очень многое… А что в итоге? Ты проиграл и вынужден был бежать из Москвы сюда, под папино крылышко.
Драков мрачно улыбнулся. Он думал о том, что придет время – и этот подонок Бикулевич уже никому не будет нужен. Прежние хозяева отвернутся от Бикулевича, никто не станет его защищать. И тогда он прикажет Клину или Чуме доставить ему голову Бикулевича в заспиртованном виде.
– В Москве проиграл не я. Проиграло вот это, – он указал в область сердца, – проиграло это глупое и никому не нужное сплетение клапанов, нервных окончаний и каких-то каналов. Чтобы операция в Москве увенчалась успехом, нужно было перестрелять массу ни в чем не повинных людей. Мне стало их жаль. Кроме того, я не мог гарантировать безопасность своей семье. Пришлось даже отсылать жену и ребенка на Канарские острова. По московским улицам я ходил, как по минному полю. Но здесь условия игры изменились. На моих глазах убили отца – и теперь мне уже никого не жаль. А «Платформа» и «Север» обеспечат мне за мои деньги такую безопасность, что я буду безбоязненно разгуливать по улицам Тюмени. Теперь я знаю, чего хочу, и знаю, как можно этого добиться. Я не проиграю. И пока будет процветать мой проект, будут процветать «Платформа» и «Север».
– И все-таки в нашем деле никто не застрахован от провала, – мрачно процедил Бикулевич. – И в случае провала проекта твоей участи не позавидуешь. Тебя оставят подыхать одного, как собаку. Нет, тебя не будут убивать. Но убьют твоего ребенка, а жену уведут на панель. И ты получишь то, что заслужишь – смерть под забором. Ты подохнешь сам, без нашей помощи… Ты согласен на такие условия?..
Прищурившись, Драков изрек:
– Да. Я уже не могу дать задний ход. Я уже слишком далеко зашел.
И вдруг Бикулевича осенило: а почему, собственно, он так «круто наезжает» на Дракова? Зачем ему иметь Дракова своим врагом? Не лучше ли попытаться стать его союзником?
– Сергей Александрович, мне кажется, что я для вас – причина всех бед и несчастий, – внезапно примиряюще сказал Бикулевич. – Но вы делаете ошибку, преображая мою особу в персонифицированное зло. Поверьте, мне искренне жаль вашего отца. В прошлом, когда мы вместе прокручивали рискованные операции, мы были хорошими друзьями…
«Ишь, как завилял хвостом, хитрый лис», – озлобленно подумал Драков. Он понял, что Бикулевич его боится, и оттого почувствовал себя увереннее.
– Хватит мне дерьмо на уши вешать, – грубо оборвал он собеседника. – В нашем деле не бывает друзей. Мы с вами представляем, прежде всего, деловые организации. А когда речь заходит о деньгах – да не просто о деньгах, а об очень больших деньгах – сантименты приходится отбрасывать. Вы с моим отцом были не друзьями, а соратниками. А это в местных условиях имеет большое значение…
Михаил Бикулевич предпочел не углубляться в дальнейшее выяснение дружественных отношений. Разговор и без того приобрел опасный для него оборот. Едва Драков почувствовал по реакции посетителя, что его предложение будет безоговорочно принято, как начал вести себя все более бесцеремонно.
В представлении Бикулевича, скромный молодой человек, надломленный преждевременной потерей отца, на глазах превращался в кровожадное чудовище, думающее исключительно о собственной выгоде. И ему уже приходилось задабривать это чудовище, чтобы оно не сожрало его прямо сейчас!
Чтобы сбить накал разговора, Бикулевич налил в стакан еще немного апельсинового сока. Сделав несколько глотков, он поставил стакан на столик и облизал губы языком.
«Может, приказать Клину, чтобы не рубил ему голову, а лучше отрезал язык?» – размышлял Драков, наблюдая за собеседником из-под полуопущенных ресниц.
Если бы Бикулевич увидел, какими глазами смотрит на него Драков, он содрогнулся бы от ужаса. Но еще со времен работы в аппарате райкома партии Михаил Бикулевич придерживался принципа – не поднимать взгляда выше подбородка собеседника. Поэтому он продолжал воркующим тоном:
– Мне кажется, Сергей Александрович, что вы переоцениваете свои возможности… Явно переоцениваете…
Конечно, выстраивать в голове планы – увлекательное занятие. Однако возможны тысячи непредвиденных случайностей… Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь… Особенно – в таком бизнесе, как наш…
– А вам не приходило в голову, что случайности могут быть как во вред, так и на пользу? – с вызовом спросил Драков.
– Что вы имеете в виду?
Драков неторопливо прошелся по кабинету, глядя в пол и заложив руки за спину.
– Я долго размышлял над тем, что такое случайность, – медленно проговорил он. – И пришел к выводу, что случайностей, по сути, не бывает.
– Вот как? – насмешливо склонил голову Бикулевич.
– Все в мире закономерно. Все компенсирует друг друга. Правильно говорили древние – везет сильнейшим…
– Кстати, кто появился раньше – древние греки или древние римляне? – попытался завязать интеллектуальный разговор Бикулевич.
Но Драков совершенно проигнорировал его попытку.
– Когда отец умирал у меня на руках, мне казалось это нелепой случайностью, – продолжал Драков, словно обращаясь к самому себе. – Мне казалось, что он остался бы в живых, просвисти автоматная очередь немного левее. Но теперь я понял, что в этой игре отец был обречен на смерть. Он не создан для длительной борьбы, и поэтому проиграл бы…
«А ведь он очень любил отца! – понял Бикулевич. – Смерть отца убила в нем что-то очень хорошее, что-то человечное. И теперь он будет сеять вокруг себя смерть».
Бикулевич решил, что пришло время продемонстрировать хозяину дома свой главный козырь.
– Вы, конечно, умны, Сергей Александрович. Вы честолюбивы. А честолюбие – это двигатель прогресса. Вам не откажешь в умении все рассчитывать. До сих пор вы редко ошибались. Однако при всех ваших положительных качествах, у нас с вами разная удельная масса…
Драков остановился и пристально посмотрел на Бикулевича. Он уже собирался выпроводить его из кабинета, но теперь лихорадочно соображал, к чему этот подонок клонит.
– Вы – прирожденный полководец, – продолжал рассыпаться в панегириках Бикулевич, зная, что грубая лесть любому придется по вкусу, – но у вас нет армии. Вы находитесь вне структуры. В отличие от меня…
Драков не стал возражать.
– И потому, мне кажется, нам лучше быть друзьями, чем врагами, – все более увлекаясь собственной идеей, продолжал Бикулевич. – Нам стоит объединить наши усилия. Тогда мы сможем достичь многого…
«Я подружусь с тобой только, когда увижу тебя лежащим в гробу!» – едва не вырвалось у Дракова. Но затем он подумал, что в его нынешнем положении не помешает даже такой союзник, как убийца собственного отца. Расправиться с ним он всегда успеет!
Поэтому Драков дружелюбно кивнул.
– Понимаю.
– Так вы согласны на партнерство? – затаив дыхание, спросил Бикулевич.
В случае положительного ответа, он надеялся в скором времени выпросить для себя вожделенный пост исполнительного директора проекта «Северэкономплюс».
Драков задумался. Зрачки его сузились, будто бы от яркого света, длинный нос заострился. По всему было заметно, что он напряженно размышляет над предложением собеседника. Ради дивидендов, которые можно было извлечь из этой сделки, он готов был пожать руку, которую с большим удовольствием отрубил бы! Наконец, через несколько минут он произнес:
