Кирилл Казанцев - Авторитет из детдома
Выйдя из аптеки, друзья начали прощаться. Николай сделал было вялую попытку предложить довести Пашу до дома, тот горячо отказался – и они разошлись в разные стороны. Анкудов быстро заскочил домой, умылся-приоделся, залпом выпил две таблетки из припасенной на завтра упаковки и бодрым шагом двинулся к набережной. По дороге купил в цветочном киоске букет. Его стоимость составила почти двухдневный заработок опера, но Павлу сегодня все было нипочем. Роскошной девушке – роскошные розы. Слегка захмелев от запаха цветов, предстоящего свидания и скорого, как он надеялся, решения его проблем, Анкудов купался в розовых мечтах. Неожиданно позади послышались приближающиеся быстрые шаги. Анкудов резко обернулся.
– Коля?
– Паша?
– Ты куда это с цветами на ночь глядя?
– А ты – куда? Обещал же завтра быть как огурчик, а сам – по бабам? Нехорошо, друг…
Оба, такие разные – высокий, стройный Анкудов и крепкий, среднего роста Копоть – стояли посреди улицы с почти одинаковыми букетами и одинаково ревниво косились на стоявшую у парапета девушку.
– Не знал, что вы знакомы.
– Представь себе.
– И что делать будем?
– Не знаю, как ты, а я иду к ней, – уверенно глядя в глаза другу, сказал Павел.
– Я тоже, – ответил Николай. – Так что, мы сейчас будем, как мальчишки, выяснять отношения? Тебе это ничего не напоминает? Детдом, сад, парта, Варька?
– Что-то слишком часто у нас симпатии сходятся, блин. Столько лет один, как шиш в кармане. А стоило встретить настоящую девушку – ты тут как тут, – ответил опер.
– Предлагаю бросить монетку…
– И что?
– Кто выиграл – того и девушка.
– Что значит «того и девушка»? Это живой человек, а не медведь плюшевый в песочнице. Кого отошьет – второй получит еще один шанс. У тебя мелочь есть?
Анкудов порылся в карманах и достал кругляш.
– Орел.
– Решка.
Опер подбросил монетку, поймал и разжал ладонь.
– Ну, я пошел – пожелай мне удачи, Паш, – довольно произнес Копоть и, поправив воротник, направился в сторону девушки.
Анкудову не оставалось ничего другого, кроме как наблюдать из тени, как Николай, поговорив с Томой, сел к ней в машину, и они укатили. Паша с сожалением посмотрел на свой букет, сунул его в урну и решил отправиться домой. Вроде бы все вышло честно. Тогда повезло ему, сегодня – Копотю. Но на душе от этого легче не стало.
* * *Подходя к Тамаре с букетом, Николай чувствовал себя неловко. Юность и молодые годы он провел на зоне, и хотя не испытывал недостатка в жизненном опыте и умении ладить с людьми, втираться к ним в доверие, располагать к себе, перед этой девушкой Копоть робел и казался сам себе безоружным. Не представлял, что сказать, как держать себя с барышней такого класса.
– Добрый вечер, Тамара. Это вам!
– Здравствуйте. Спасибо. Откуда это вы так появились, да еще с цветами?
– Да вот, проходил мимо, а тут вы… Показалось, грустите – вот и решил сюрприз сделать, – Копоть неловко улыбнулся и оперся о парапет рядом с девушкой, чтобы не думать, куда подевать внезапно ставшие лишними руки.
Тома была приятно удивлена. Еще пять минут назад она готова была разрыдаться от безысходности и собственной ненужности никому. И вдруг – раз! – и почти из ниоткуда появляется милый собеседник.
– А я вот, природой любуюсь…
– Да, места тут замечательные… Был бы художником – рисовал бы эту реку днем и ночью, она ведь меняется постоянно. Да вы и сами это, верно, замечали. – Копоть мечтательно посмотрел вдаль, потом на девушку. – Но вам не кажется, что стало прохладно любоваться окрестными красотами? Я тут неподалеку живу, можем зайти, согреться, – предложил Копоть.
В другой ситуации это прозвучало бы весьма двусмысленно. Но он так открыто смотрел ей в глаза, что Тамара отбросила последние сомнения и подумала: какой смысл торчать на улице непонятно зачем? И он прав – действительно похолодало. Девушка поежилась, обхватила плечи руками.
Они сели в машину и через пятнадцать минут уже были в небольшой уютной квартирке Копотя. Тюремное прошлое сослужило Николаю сегодня хорошую службу – гостиная сверкала чистотой и ухоженностью, на полу не было не то что грязных носков или старых газет – ни пылинки. Тамара наметанным глазом окинула комнату и, несмотря на протесты Копотя, разулась. Уставшие босые ноги приятно щекотал пушистый ковер, диван покрывал мягкий плед. Девушка уселась, с удовольствием потянулась и расслабилась – кажется, впервые за этот безумный, безумный день. Из кухни появился Николай – с огромной вазой, в которую успел поставить свои роскошные розы, и бутылкой вина. Расставил все это на журнальном столике у колен Тамары, хлопнул себя по лбу и умчался обратно. Из кухни послышалась возня, звон разбитой посуды, шуршание веника.
– Чем-то помочь? – не вставая, спросила Тамара.
– Спасибо, уже все хорошо, – на пороге гостиной показался Копоть с тарелками с сыром и конфетами. Достал из серванта сверкающие бокалы, разлил вино.
– Да вы просто кудесник какой-то, – улыбнулась ему Тамара. – Появляетесь из ниоткуда, спасаете одинокую девушку от холода и тоски…
– Да, я такой, – польщенно улыбнувшись, сказал Копоть.
– Ну, за то, чтобы эта прекрасная девушка больше не была одинокой! – провозгласил тост Николай, и бокалы зазвенели нежно и немного жалобно.
– Вы меня извините, но я никак не вспомню вашего имени, – расхрабрившись, сказала Тамара. Ее всю дорогу мучил этот вопрос, и наконец-то она решилась его задать.
– Ничего страшного. Николай. Со мной тоже такое случается. Бывает, забываю, какого числа у меня день рождения, – улыбнулся Копоть.
– Память – странная штука. – Тамара сосредоточенно смотрела, как играют и преломляются лучи в рубиновой жидкости. – Мне часто снятся сны, которые трудно понять, но невозможно забыть.
– Давайте тогда выпьем – за понимание, – предложил Николай.
– И за игры памяти, – добавила Тамара, пригубила вино и продолжила: – Знаете, меня ведь воспитал папа, хотя маму я хорошо помню. Она умерла, когда мне было всего двенадцать. У нас была большая квартира, собака такая, лохматая – она умерла вскоре после мамы… Жили хорошо, в общем. Но почему-то снится, будто бы я живу совсем в другом городе, в другом доме. С совершенно другими родителями. И в этой другой жизни я помню все до мельчайших мелочей. Помню, как просыпалась одна в комнате, было темно, но не страшно. Я чувствовала запах уюта, под одеялом было тепло и надежно, а рядом спал, свернувшись в клубок, котенок. Он тихо урчал, а я смотрела на полосу света под дверью – и ни о чем не думала. Было просто хорошо от того, что мама уже проснулась и готовит завтрак. Так приятно было знать, что кто-то уже встал, а ты еще можешь спать. А потом, когда мама заходила будить меня, я закрывала глаза и делала вид, что сплю. Она же придумывала каждый раз разные стишки и песенки обо мне, и это тоже было приятно. Откуда все эти странные сны? Моя мама обычно спала до обеда, и в школу меня собирал папа, так было всегда. И это папа настоял, чтобы я отрастила волосы, «как настоящая барышня», по его словам. Папа заплетал мне косы, завязывал бантики. А в моих снах у меня всегда были коротко остриженные волосы, и я все время ерошила ладонями колючий ежик на голове. Я, просыпаясь, иногда так и делаю сначала и только потом понимаю, что совсем маленькая девочка во сне – это не я, и волосы у меня – как у настоящей барышни. Я живо помню ощущение от коры деревьев, у которых мы играли летом. Вкус прозрачного янтарного и чуть терпкого клея с вишен, и как от него слипались зубы и набирался полон рот слюны. Как это может быть, Николай? Я вижу, и главное – переживаю, будто это со мной на самом деле происходило. Игрушки, которых у меня никогда не было, но которые вспоминаю до мелочей – даже их имена. Жираф Иннокентий – каково? – Тамара улыбнулась, покачала головой и допила бокал до дна. – Голоса тех людей, их тембр, интонацию. А запахи? Бывает, пройдет по улице женщина, а духи – как у мамы из сна. Раз шла, как приклеенная, два квартала – тетка даже оглядываться начала… А когда проснусь – какое-то время не могу избавиться от чувства, будто побывала в какой-то параллельной реальности, что ли. С вами такого не бывает?
– Нет. Никогда. Похоже, Тамара, вам больше повезло, чем мне – целых два комплекта родителей – во сне и наяву. – Николай горько улыбнулся. – Я своих родителей не помню вообще. Вырос в детдоме.
Тамара сочувственно посмотрела на Николая.
– Ой, простите, я не знала.
– Да чего уж тут извиняться. – Николай аккуратно разлил остатки вина по бокалам.
– А насчет ваших снов… Может быть, это защитная реакция психики?
– Может, и так, – задумалась Тамара. – У нас с отцом очень мало общего, хоть я знаю, что он меня сильно любит. Но, как говорится, хочешь сохранить хорошие отношения с родителями – переезжай в отдельную квартиру.
– И как с такой красивой девушкой, как вы, у кого-нибудь могут быть сложные отношения? – Николай сделал девушке неуклюжий комплимент, и сам это понял. Тамара покраснела до корней волос. Заправила за ухо упавшую на глаза прядь и улыбнулась Копотю.
