Татьяна Гармаш-Роффе - И нет мне прощения
А этот, стало быть, решил просвистеть мимо закона, да еще и заработать…
Алексей снова посмотрел на «бегемота». Неужто его Гектор нанял? Где ж он его откопал, такое чудо?
– Понял, – бесстрастно ответил он. – Но позвольте вопрос: почему наняли именно вас? Такие люди, как Ге… как ваш заказчик, очень осторожны. У вас имелись рекомендации?
– Не верите? – хмыкнул тот, заглотнув еще приличную толику пива.
Алексея очень устраивал такой ответ. Он-то как раз поверил, что гиппопотам сказал правду. Но, делая вид, будто не верит, он мог надеяться, что тот проговорится, – из самолюбия, из желания доказать, что чего-то стоит.
Даже если в глазах Киса он не стоил и гроша ломаного. Но Гектор (толстяк сказал, что ему поручили слежку за неверной супругой! А Аида супруга Гектора) почему-то выбрал именно его. И Кис желал узнать, почему.
Он неопределенно пожал плечами, провоцируя собеседника на дальнейшие откровения.
Сработало.
– Я на него раньше ишачил, – сообщил бегемот. – Был «правой рукой»! Пока не основал собственный бизнес! – добавил он с непередаваемым сочетанием хвастовства и презрения, того типичного презрения, которое испытывает раб к хозяину.
Именно раб – тот, кто считает, что он на начальника не работает, а ишачит.
Плохой «правой рукой» ты был, мужик! Слишком легко прокололся. Уж кто-кто, а Кис отлично знал: только начальник охраны Гектора мог переквалифицироваться в детективы. В постперестроечной России, когда частный капитал только появился, возникла надобность в охранном штате оного. А там стали затребованы и функции проверки людей – персонала, партнеров, конкурентов, и поначалу занимались этим охранные люди, в основном пришедшие на такие должности из органов. Люди обычно кондовые, мозгом мало пользовавшиеся (мозг, по определению, был привилегией начальства, а эти, пешки, действовали по высочайшему приказу), но, за неимением других кадров в те времена, они брали на себя и функции детективные. Так что эти профессии оказались поневоле смежными… Отчего и вычислить гиппопотамчика легче легкого!
Виду Алексей, конечно, не подал. Сейчас следовало решить: припугнуть толстяка (напоминанием о его обязанности сообщать информацию полиции) – или согласиться заплатить?
Он проголосовал с самим собой большинством голосов: заплатить. Испугать это чмо, конечно, можно, но выйдет канитель. Информация – сразу, сейчас, сию минуту! – дороже.
– Цена принята.
Алексей, по правде сказать, малость бравировал. Цена для его личного бюджета существенная. Но он надеялся, что заплатит Петровка. У них там есть статья расходов на стукачей.
Гиппопотам расплылся в довольной улыбке. Наверняка почитал себя ловким ловкачом и радовался, что удачно провернул дельце.
– Так, значит, хозяин вам доверял и потому обратился к вам с поручением: проследить за его женой. А с какой целью?
– Ну, этого он мне не докладывал. Да и зачем? Деньги заплатили – я работаю. Глаз с нее не спускал. Нащелкал кучу фоток за месяц.
Внутри у Киса что-то закрутилось от нетерпения – так крутится щенок, которому хозяин пообещал прогулку. Но виду Алексей, разумеется, не подал.
– И интимные фото удалось сделать?
– Это типа постельные? Не, у них до койки не дошло, женихались пока. То культурная программа, то прогулки, то рестораны. Домой друг к другу не ходили, в гостиницу тоже.
– «Домой»… Вам известен его адрес?
– А то как же!
– И где же он проживает?
– А вот как дойдем до торжественного вручения причитающегося мне вознаграждения, так и узнаете.
– Отчет хозяину давали?
– Раз в неделю. Но не сказать, чтоб он сильно интересовался. Думаю, просто компромат собирал.
– Развестись хотел?
Гиппопотам почесал голову, уронив на стол несколько крупинок перхоти.
– Не знаю, не буду врать. Но вряд ли. Он на ее папашку молится, всем ему обязан. Да и старикан крутой, он бы Гектору так задвинул по башке, что она б у него в мошонку провалилась. Не, развод вряд ли. Может, страховался на случай чего… если вдруг чего… – уклончиво закончил толстяк.
– Договаривай! – строго прикрикнул Кис, соскользнув на «ты».
– А деньги? Вы мне сначала заплатите, а я вам в виде этого, бонуса, так и быть, намекну…
Алексей кивнул.
– Кстати, как вас зовут? – спросил он.
– Никак.
Вот смешной какой. Его же вычислить проще простого! А он все тужится зачем-то… Вернее, не «зачем-то», а почему: потому что дурак.
– Ну, надо же мне как-то обращаться…
– Зовите тогда Борей.
– Как будем действовать, Боря?
– Это в каком смысле?
– Я хочу увидеть фотографии. Вы хотите получить за них деньги. Как будем действовать? Вы мне их сначала покажете?
– Вот уж нет! Сначала деньги!
Кто бы сомневался.
– В рублях или зелеными?
– Можно в рублях.
– Подождите.
Кис набрал номер Сереги. Сообщил, что есть существенная информация, которая стоит порядка девяноста тысяч рублей.
Громов, разумеется, попытался выяснить, что за инфа да от кого… Но Кис был непреклонен.
– Повторяю, источник я разглашать не могу.
– А я, значит, невесть подо что должен тебе пообещать «туеву хучу» денег?!
– Громов, – ехидненько произнес Кис, – ты же мне эту часть дела перекинул! Так уж доверяй. И не суетись.
– Собака. Гад. Сволочь.
– Ага, я тебя тоже люблю. Говори, дадите мне эти деньги или нет?
Серега малость постенал, но согласился.
Алексей отключился. Гиппопотам восхитился:
– Мне б такие связи!..
Это он имел в виду денежные переговоры, без сомнения.
Кис не ответил. Да и что можно сказать человеку, который пространство своей жизни измеряет только баблом? Только возможностью удовлетворения физиологических потребностей – жратвы, секса, обладанием вещами? Не говорить же ему о душе, в самом деле, там полная атрофия.
Алексей взял с собой приличную сумму, – собираясь на эту встречу, он предполагал, что за информацию попросят деньги, – и теперь отсчитал купюры. Но гиппопотаму их не дал – положил рядом с собой, придавив рукой.
– Сначала «бонус».
Тот как-то особенно сладко усмехнулся. Алексей когда-то уже видел такую усмешку… Давно… Где же это было?
Он потерзал немножко свою память и вспомнил: в пионерлагере, когда ему было тринадцать лет, имелся в их отряде такой мальчишка, толстый и довольно противный, который подбивал пацанов за девчонками в душевой подсматривать. Несколько ребят согласились и отправились «на дело», потом вернулись красные, смущенные, и все нервно хихикали. Только этот толстый улыбался спокойно и сладко, как-то по-взрослому порочно…
– Ну, Боря?
– Видел я их пару раз. Краля у него такая длинненькая, и все при ней, сиськи там, жопка, все на месте, не как у манекенщиц! И моложе Аиды разика в два. Конфетка, короче.
– Ты за хозяином следил? – удивился Кис.
– Не, просто так вышло. Аида со своим все больше в центре встречалась, в Большой ходили, в консерваторию, в драматические театры иногда, а я, пока их культурные мероприятия пережидал, гулял или в кафе заходил, чтоб не скучно, или просто в машине сидел. Ну, вот и видел. Один раз на выходе из торговой галереи, он там кралю свою отоваривал, прямо с тюками вышли! И в другой раз он ее в ресторан вел.
– Фотографии сделал? – безразлично спросил Алексей.
– Нет.
Врет. Сделал. Просто так, из любви подглядывать в щелочку. Но пока это не представляется важным, так что хрен с ним. Понадобится – вытряхнем.
– Давай сюда снимки.
Покопавшись в портфеле, Боря выудил из него увесистый конверт, который был набит столь плотно, что не закрывался. Перевернув его, гиппопотам дал выскользнуть аккуратно пачке снимков, следя за тем, чтобы они не расползлись по столу и легли при этом белой стороной вверх. После чего прижал их рукой, как Кис стопку денег.
Алексей подвинул в его сторону купюры, бегемот подвинул ему стопку фотографий и собрался было хапнуть деньги.
– Стоп! – прикрикнул Алексей. – Сначала посмотрю товар!
Тот послушно убрал руки. У чмо рефлекс на властный окрик: повиноваться.
Кис быстро пролистал стопку. Снимки показались ему настоящими, не подделками фотошопа, – уже хотя бы в силу их низкого качества.
– Чем снимал?
– Мобилой.
– Оно и видно… Это все?
– Я распечатал самые удачные. Есть еще, но без особого интересу. Я вам флешку принес, на ней все. Какой мне смысл чего-то утаивать? У меня других покупателей нет!
Он не врал – у него действительно других покупателей нет и быть не может. История Аиды интересует только следствие… И ее мужа.
– Покажи самую последнюю. В день, когда ее убили.
– Она и в пачке последняя.
…Аида была запечатлена в тот момент, когда она пробиралась через толпу зрителей, покидавших театр. Лицо ее, видное в пол-оборота, выражало тревогу…
– Это все?
– Она через газон потащилась. Этот парень ее у кустов ждал, я его щелкнул издалека, ближе не мог подойти… Вот, – он вытащил предпоследний снимок, где между деревьев неразборчиво просматривался мужчина в куртке с капюшоном. – Ну, я и пошел восвояси. Чего ждать-то? Пока они нацелуются?
