Ostin Mars - Двое в лодке
- Куда мы едем?
- В аэропорт, - подняла брови она, выглянула в окно, пожала плечами, обратилась к глисту в костюме, - мы правильно едем?
Он занервничал, постучал в закрытое водительское окошко, снял со стены трубку и что-то в неё затараторил. Бесполезно. С истеричным усилием дернул дверь, потом ещё раз, ещё. Страх на его лице выглядел так противно, что руки зачесались врезать, я брезгливо отвернулся, перевёл взгляд на Женьку. Она смотрела на меня виновато, но очень решительно — можно гордиться. Вытащила из сумочки мобильный, стала что-то набирать, чертыхнулась:
- Нет сети!
- И что? - я вытащил из джинсов ремень, стал невозмутимо наматывать на левую кисть. Вообще-то я, как говорил тренер, оберукий — бьюсь и правой, и левой одинаково хорошо, спасибо напарнику-левше. Но обычно бойцы натасканы на правостороннюю стойку и сталкиваясь с левосторонней теряются и делают ошибки. А судя по зачесавшимся кулакам, скоро я буду кого-то неприятно удивлять.
Женька бросила телефон в сумочку, стала закатывать брюки:
- Это центр города, здесь такого не бывает. Даже если выйдет из строя одна вышка связи, то есть ещё несколько, у них зоны покрытия перекрываются, - я поморщился, показывая что ничего всё равно не понял, она вздохнула, - мобилки заглушили специально, есть такое устройство с ограниченным радиусом действия.
- Понял, - я пробил замком в самом кончике ремня дырку, застегнул, на пробу ударил в ладонь — пойдёт. Кивнул на глиста в костюме, - этот - не боец?
Женька фыркнула, как будто я удачно пошутил, я оскалился:
- Тогда скажи ему, пусть сидит в машине, а лучше ляжет на пол. Ты тоже сиди пока не позову.
Она сказала глисту пару слов на английском, тот сжался, глядя на меня как на что-то отвратительное, но необходимое, закивал. Я отвернулся к окну, терпеть не могу всяких пацифистов с отвращением к насилию, так бы и врезал. Ехали мы уже по каким-то таким глухим местам, что не верилось, что это всё ещё город – пыльные склады с глухими стенами, гаражи, заброшенные стройки, разрушенные и сгоревшие дома. Людей я вообще не видел, как вымерли. Мы долго петляли переулками, потом остановились перед высоченным забором, въехали в автоматически открывшиеся ворота и встали во дворе. Забор метра под три, наверху колючая проволока, стена склада с огромными воротами, внутри разгружают фургон, то тут, то там прохлаждаются черномазые с автоматами. Я наскоро сосчитал — шестеро. Посмотрел на свой замотанный кулак, усмехнулся — наивняк, птичка такая, на иве живёт.
Нас встречать вышел очень толстый субъект в сером костюме, его сопровождали трое без оружия и двое с автоматами, популярны здесь калаши, каждый второй носит. Из водительской двери вышел мужик, с лебезящим видом что-то начал рассказывать толстому, тот рассмеялся, потёр руки, указал одному из сопровождающих на мою дверь. Боец без оружия подошёл и склонился к ручке, как только я услышал щелчок замка, саданул ногой в дверь, с глухим стуком впечатав её в лоб бойца, сразу же добавил в челюсть той же ногой, схватил за ближайшую руку и рванул на себя, ещё раз припечатав его лицом о край двери. Толстый что-то орал, ещё двое кинулись ко мне, Женя открыла свою дверь и выскользнула наружу, доставая мобильный. Дальше я её не видел — меня били. Пытались.
Ещё раз повторив трюк с дверью, я выскочил и по назначению использовал ремень на руке — по разу в каждую бородатую морду. Ушибленный первым уже не встал, двое других стали вести себя осторожнее, один попытался запутаться у меня в ногах, другой пригнулся по-борцовски и пошёл в фул-контакт. Перед тем как упасть, я успел нанести ещё пару ударов, но они меня не спасли — рёбрам опять досталось. Я хрипел на земле, глядя на плывущих перед глазами арабов и думая о двух вещах — почему они не стреляли и где Женька?
Толстый выглядел довольным, улыбался в разбитые морды своих людей, те злобно утирали кровь, пытались распинать самого первого нападавшего. Не преуспели, взяли под руки и куда-то потащили. Я ухмыльнулся распухшими губами, больно, но не ухмыльнуться было нереально. Шов под глазом, похоже, разошёлся...
Двое новых бойцов притащили упирающуюся Женю, на лице у одного была длинная кровящая царапина, на белых туфлях девушки я рассмотрел кровь и опять болезненно ухмыльнулся — вот зачем она штанину закатывала. Попытался незаметно пошевелить руками-ногами — встану, больно будет, но встану, нужно только поймать момент...
Толстый медленно что-то сказал Женьке, лучась удовольствием как жирный кот, она ответила так злобно и резко, что я на секунду решил — матерится. Потом отогнал эту мысль, не матерится, а угрожает. Жирный её выслушал, покивал, потом сказал всего одну фразу и я в первый раз увидел, как люди бледнеют в одно мгновение. Лицо моей девушки стало светлее её костюма, тёмные круги под глазами мигом придали ей нездоровый вид. Что он ей сказал? Ведь по-английски говорили, предлоги-то я узнаю! Блин, в задницу лень, если каким-то чудом выкручусь — засяду за язык, надоело чувствовать себя идиотом.
Она поникла, опустила плечи и кивнула. Потом повернулась ко мне:
- Лёш, делай всё, как они говорят. Если будешь хорошо себя вести, тебя, может быть, отпустят, - она прикусила губу, добавила почти шепотом, - ну, по крайней мере, не убьют сразу. За меня не беспокойся, я теперь ценный заложник... Это мои знакомые организовали, так что...
Толстый что-то заорал, не дав ей договорить, её подхватили под локти и посадили назад в машину, захлопнули дверь... я бросил взгляд на водительское место — дверь не заперта. Пока водитель отворачивался от жирного и делал четыре шага к машине, я всё успел решить, прямо из лежачего положения прыгнул к двери, сел и успел её захлопнуть. Ключ в зажигании, повернуть, чёрт, в другую сторону! Завелась, так, педали... почему их две?! В окно забарабанили кулаком, я ругнулся, нажал сначала на одну, потом на вторую, машина рванула вперёд, из-под колёс попрыгали грузчики, я убрал ногу с педали, переложил рычаг и опять газанул.
Хорошая машина! Снесла ворота, как в американских фильмах, впаялась в какую-то стену, меня приложило затылком о подголовник, я закрутил руль, непрерывно газуя, дёргал рычаг и всё-таки сдвинулся. Чему там учил батя в четырнадцать лет? Да хрен упомнишь...
Я запетлял по одинаковым улицам, обдирая бронированные бока машины об углы, мгновенно запутался и вспомнил все самые грязные слова, которые только знал. Откуда-то раздался голос:
- Останови машину, сейчас же!
- Да щас! А кто это?
- Я в салоне, идиот.
Глист в костюме? Я убрал ногу с газа и придавил тормоз... зря я так резко. И зря я не пристегнулся. И вообще, ну их нафиг, эти лимузины, одна морока, а не машина. Каким чудом я не вылетел через лобовуху, я не знаю, но отпечаток руля на груди ещё долго будет доставлять неприятные ощущения. Я пошатываясь выбрался из машины, открыл пассажирскую дверь, наклонился... и мне в лицо уставился пистолет. Второй такой же смотрел дулом на забившуюся в угол Женю, бледный глист посмотрел мне в глаза и на чистом русском сказал:
- А теперь разворачивайся и езжай обратно.
- Ну ты и сволочь, - протянул я, дернулся к нему, но глист выстрелил, пуля прошла над самым плечом, лицо опалило, я схватился за глаза.
- Не рыпайся, сука, ты ещё не понял, что это бесполезно? Ты тут никому не нужен и только от твоего поведения зависит, пришьют сразу или пустят на мясо, отрабатывать ущерб.
Я с трудом отнял руки от лица, пытаясь проморгаться, глист продолжал держать меня на прицеле.
- Что значит «на мясо»?
- Увидишь, - он оскалился. - Тебе понравится.
Я сжимал зубы от злости, убью заразу, в фарш морду разобью, буду выжидать и прикидываться паинькой, но дождусь момента... Отвратительный, мерзкий тип — узкое лицо, прилизанные волосы, бегающие мутные глазки, зубы как у грызуна, мелкие и редкие. Сейчас крутой, два пистолета в руках и гордый взгляд, но на дне глаз всё равно трясётся медузой страх, неосознанный и липкий, он боится меня, избитого и безоружного, боится Женьки, слабой женщины, дрожащей с пистолетом у лица. Потому что она из тех, кто может и будет бороться, кто даже под прицелом думает и просчитывает, кто способен на сильные поступки. Тварь, ненавижу.
Из-за угла выехала машина, потом ещё одна с другой стороны, люди с оружием окружили нас и вывели из лимузина Женьку, посадили в серебристый джип, захлопнули двери. Жирный араб о чём-то говорил с глистом, ругался, меня держали под руки двое, третий упирал в лопатку ствол. Что же всё-таки значит «на мясо»?
Толстый что-то скомандовал моим конвоирам и ушёл к одной из машин, глист в костюме приблизил своё лицо к моему и ухмыльнулся:
- Мозги нужно развивать, а не мышцы, - перекосился ещё сильнее и выплюнул, - боец!
Локти мои крепко держали, так что я просто широко улыбнулся и со всей немалой дури пнул его в колено. С неземным наслаждением послушал полный боли вопль, получил прикладом в голову и потух.
