Игорь Чубаха - Пепел и кокаиновый король
Собака залаяла гораздо ближе и гораздо азартней. И почти сразу снаружи на дверь обрушился мощнейший удар. Соотечественник удержал дверь, и тут же завертел руками в манере глухонемого, бессловесно призывая Сергея на помощь. Пепел не долго раздумывал, и вот уже они бок к боку подперли спинами дверь на пару. Собака еще пару раз прыгнула на преграду снаружи и умаялась. И слава Богу, потому что весом равнялась с теленком.
– Друг, одолжи наручники, – вдруг горячо на самое ухо зашептал оказавшийся не немым соотечественник. Куда-то из его глаз канула и вселенская печаль, теперь там млел веселый азарт.
Оказавшись в нелепой ситуации, Пепел и ожидал услышать какую-нибудь нелепицу, посему ответил в том же духе:
– Я тебе разве Игорь Кио?
– Я ща, подержи дверь, – незнакомец скользнул в глубь помещения.
Ситуация своей абсурдностью стала Пеплу даже нравиться, однако на донышке души оставалось подозрение, что русский господин просто имел железные нервы и, натолкнувшись в сарайчике на «окольцованного» гражданина, нашел силы разыграть полное к этому равнодушие. Сам же теперь измышляет, как справиться с незваным гостем. Пока Сергей гадал, не отправился ли на самом деле соотечественник вооружиться чем-нибудь железным, чтоб одолеть Пепла наверняка, сосед по двери (он в сарае прекрасно ориентировался) вернулся на покинутый пост с шилом. Но к облегчению Сергея держал инструмент не в боевой позиции.
– Витась, бардзо видчиняй! – раздался за дверью властный женский голос. Надо признать, вполне мелодичный, и даже гневу оказалось не по силам эту мелодичность загубить.
– Бажена, не надо этих сцен! Я ухожу на этот раз навсегда! – изогнувшись над вытянутыми руками Сергея, Витась почти наугад заковырял шилом замок браслетов. Один раз шило соскользнуло и царапнуло кожу.
– Витась, я тебя добже прошу, я тя умоляю!
– Бажена, убери Хорвата и дай мне спокойно уйти. Если дашь мне уйти, я тебе потом как-нибудь позвоню. Но сейчас я не вернусь. Мне надо побыть одному.
– Витась, давай сядем за стол, як цивильни люди и все промовим. Не ругаться же нам через взарвженый вступ.
Пепел откровенно любовался женским голосом. Были там, как в первоклассном коктейле и слезы, и злость, и лукавость. И самое главное – звенела в этом голосе неподдельная страсть. Сергей иначе, уже с доброй долей уважения, взглянул на ковыряющего шилом замочную скважину парня. Но парень, кажется, относился к волшебным нотам в голосе крайне отрицательно.
– Бажена, убери собаку! Я все равно не останусь! – Витась наконец разомкнул наручники и на все том же языке глухонемых показал Сергею, чтобы партнер отстранился от двери. А затем рывком дверь распахнул.
И только чудовище по кличке Хорват впрыгнуло в сарай, как Витась за ошейник пристегнул зверя к тому самому столбу, об который Сергей чуть не расшиб лоб. Пес – огроменная кавказская овчарка – отнесся к плену вполне спокойно, но стоило хозяйке запоздало крикнуть: «Фас!», как в тварь вселились бесы. Столб выдержал, однако от метаний хрипящего и рвущегося с поводка Хорвата даже крыша заходила ходуном.
– Бажена, ты проиграла! – Витас пнул дверь и вышел на теперь уже безопасное пространство, размахивая чемоданом, как отпущенный на каникулы школьник портфелем. – Бажена, я не врал, я действительно тебе как-нибудь позвоню. Но сейчас мне нужна свобода. Я не могу без свободы.
Сергей хмыкнул, и выбрался наружу следом за освободителем. Его появление не имело для женщины ни какого значения, женщина переживала, что от нее уходит Витась. А жаль, хозяйка была очень даже ничего. Смуглая, будто провела год на каком-нибудь фешенебельном курорте, с тугой косой до попы, она жгла Витася фиалковыми глазищами. И одета была не как российские доярки. Одна больше говорящая, чем скрывающая блузка чего стоила!
– Так будь же ты тяжко немочь! Проваливай на все четыре краины, чтоб ниц се твого хнуса зждесь больше не было! Чтоб ты сблазнил в путе! Чтоб тя кони недотикали! Чтоб ты подох на сесте роджного дома!!!
– Бажена, ты ведешь себя не как приличная девушка, а как цыганка!
– А я и же е цыганка, когда мне нема чут к живу. Еще раз повторю, будь ты пржоклят! Я сейчас же мушу заяву до полиции, ниц ты мя обокрал!
Витась полуобернулся к Пеплу и развел руками, дескать, что тут скажешь? И они пошли, не сговариваясь, вместе по вьющейся вдоль леса тропинке. И выскользнувшая из-за туч луна стала тереться об их плечи.
– Брыдло, собаку приковал! – вместо прощания донеслось сзади, – Я немедленно иду звонить в полицию!
– Слушай, почему ты не испугался, встретив меня в сарае? – как бы между прочим, полюбопытствовал, сглотнув горькую слюну, Сергей. Головная боль отпустила окончательно, зато теперь дьявольски хотелось курить.
– Во-первых, на этой территории в чужой сарай может забраться только россиянин. А во-вторых, когда человек в браслетах, он свое уже отпугал. Согласен? – и Витась широко улыбнулся.
Что ж, Сергей решил пока довериться этому человеку, благо тот ступал в темноте уверенно, не боясь напороться глазом на ветку, и явно знал, куда идет. А всякие объяснения и речи за знакомство можно отложить на потом.
Ночью лес был похож на русский гораздо больше. Так же, как и на Родине, заглядывала в лужи и серебрила кроны луна. Чирикали какие-то пичуги и гудели голодные комары. Глухо похрустывали под ногами сырые ветки, и очень скоро сбитая с травы влага пропитала туфли.
А тем временем к ферме вышли Андреас и Гюнтер.
– Госпожа, мы – сотрудники Интерпола, – уверенно и бойко соврал Андреас, безбоязненно в темноте взмахнув каким-то документом. – Мы преследуем особо опасного преступника. Вы за сегодняшний день в округе никого подозрительного не замечали?
В Германии такое обращение к любому встречному сработало бы безотказно. Но это была другая страна.
– Кто вы такие, чтоб без спроса врываться на частную территорию? – Бажена пронзила визитеров столь гневным сполохом фиалковых глаз, что «интерполовцы» застыли на месте, будто напоролись на колючую проволоку.
– Госпожа хозяйка. Мы находимся при исполнении служебного долга и в соответствии с международной конвенцией имеем право вести в интересах следствия любые беседы. Но я совершенно не хочу, чтобы мы вам как-либо помешали. Пожалуйста, ответьте на наши вопросы, и мы тут же уйдем. Скажите, сегодня мимо фермы не проходил кто-нибудь посторонний? – Андреас умышленно бубнил с налетом скуки. Дескать, люди находятся при исполнении, чему и сами не шибко рады. Чем быстрее ответите на их вопросы, тем быстрее вас оставят в покое.
– Я никого не видела. Довольны? Теперь убирайтесь!
Андреас готов был голыми руками придушить эту гордячку. Но еще теплилась надежда, что хозяйка в конце концов сменит гнев на милость. Мало ли отчего она сейчас такая злая. Поэтому Андреас сменил тон на подчеркнуто вежливый.
– Простите великодушно, от вас можно позвонить? Мы заплатим, – про «мы заплатим» он ввернул с умыслом. Деньги – путь к сердцу почти каждой женщины.
– Если вы из полиции, то сможете освободить от наручников моего пса, – поколебавшись, Бажена кивнула в сторону сарая, причем говорила это, глядя не на поздних гостей, а куда-то в сторону, и думая о чем-то своем и далеком, – Я прикажу, и Хорват, пока вы возитесь, будет вести себя смирно.
Кажется, Андреас разгадал, в чем причина демонстрируемой враждебности. Эта крестьянка не поверила на слово, что гости – из полиции, мало ли кто ночью по лесу шляется, и теперь придумала, как развеять подозрения на деле. Визитеры переглянулись и вошли в сарай. Бажена включила свет. Хорват вел себя так, будто решил, что с ним играют. Андреасу больших усилий стоило не пялиться на хозяйку, которая оказалась ужас какой аппетитной. Даже не смотря на ледяной холод в фиалковых глазах и залегшую вокруг губ категоричную складку. А Гюнтер, тот и вовсе чуть не прилип к вырезу в блузке очумевшим взором.
– Интересно, кто это приковал собаку? – прилаживаясь с ключом, невзначай спросил Андреас.
– Ребенок играл. А ключ потерял, – равнодушно солгала Бажена.
– Все, собака свободна. Вам нужны эти наручники без ключа?
– Нужны, – Бажена почти вырвала железку из руки Андреаса.
Пес с учетом интонаций хозяйки перестал вилять хвостом. И Андреас, не смотря на то, что бедро сквозь ткань брюк холодила рукоять пистолета, почувствовал себя очень неуютно. Он опять прибегнул к подчеркнутой вежливости:
– Но теперь-то можно хотя бы позвонить?
– Нет. Вы разбудите ребенка.
– Мы будем вести себя тихо-тихо.
– Нет. До свиданья, – и хозяйка фермы повернулась на каблуках к дому. Пес поплелся за ней, то и дело недобро озираясь на поздних визитеров.
– Она поняла, что мы немцы. А здесь немцев не любят, – пробурчал Гюнтер, с рожи которого никак не могло сползти масляно-мечтательное выражение.
– Толстяк, ты ничего не понял. Я узнал наручники. Наш клиент здесь побывал, и чем-то приворожил моравку.
