Владимир Колычев - Мужчина, которого предала женщина
– А палатку кто ставить будет?
– А надо? – не в силах подняться, спросил Валентин.
– Надо. С ночевкой здесь останемся.
Эта новость окрылила Валентина, и он не просто поднялся, а вскочил на ноги, чтобы помогать Меднику.
Полунин разбил палатку, а Юра нарубил веток и тщательно замаскировал ее. Валентин отошел от нее метров на двадцать и уже не смог разглядеть ее среди деревьев и камышей.
Разожгли они и костер, сварили кашу, щедро сдобрив ее тушенкой, наелись. Юра достал из рюкзака фляжку с коньяком, плеснул в свой стаканчик граммов пятьдесят, протянул своему спутнику.
– Нельзя, – покачал головой Валентин.
– Почему?
– Смотри.
Он взял стаканчик, выпил. И тут же рухнул на землю, поверх своего спального мешка. Это была шутка, потому что заснул он вовсе не от коньяка. Ему смертельно хотелось спать, и он мгновенно провалился в глубокий сон. А Юра пусть думает, что это реакция на спиртное…
Проснулся он поздним утром. Солнце уже поднялось над деревьями, птицы лениво переговаривались меж собой. Палатка распахнута, воздух в ней свежий, теплый. И так на мягком спальном мешке комфортно лежать, что и подниматься не хотелось.
Но в палатке не было Медника, и это показалось Валентину подозрительным. Неужели тот ушел, бросив его на произвол судьбы?… Он пулей выскочил из палатки, но быстро успокоился, увидев Юру на берегу речушки. Тот стоял спиной к нему, безмятежно поигрывая самодельным удилищем, и увлеченно рыбачил, совершенно, казалось, не обращая внимания на то, что творится у него за спиной.
Валентина вдруг осенило, что нужно подкрасться к нему сзади бесшумно, под прикрытием деревьев. Он уже усвоил уроки бесшумного передвижения на местности, но еще не очень закрепил их на практике. Вот он сейчас и поупражняется, а заодно и спутника своего упрекнет в отсутствии бдительности.
Стараясь не шуметь, Валентин подкрался к последнему дереву, отделявшему его от цели. Но только он высунул голову, как Медник вдруг пришел в движение. Полунин даже и понять ничего не успел, как в дерево в каком-то десятке сантиметров от его носа вонзился нож, который метнул Юра.
– Эй, ты чего? – обомлев, протянул он.
Ноги у него заледенели от нахлынувшего ужаса, и он с трудом сдвинулся с места, отступая к палатке.
– Подкрадываться не надо, – насмешливо сощурился Юра, глянув на него.
Он по-прежнему держал удочку в руках, и казалось, что ничего, кроме рыбной ловли, его сейчас не волнует.
– А если бы промазал? – спросил Валентин, понимая, что Медник всего лишь хотел напугать его.
– Я промазал. Метил в голову, а попал в дерево, – сказал тот, с наигранным чувством вины перед собой.
– Шутишь?
– Шучу. Если бы я хотел тебя убить, давно бы сделал это… Ухты!
Какое-то время он с восторгом смотрел, как прыгает в воде красный поплавок, а когда он утонул, резко потянул на себя удочку, вытащив из воды серебристую рыбку величиной с ладонь.
– Плотва здесь неплохо идет, – бросив добычу в котелок с водой, сказал он. – Давай бери нож, чистить будешь.
Валентину пришлось напрячься, чтобы вытащить из ствола нож.
– Я думал, у тебя сила в руках, а там у тебя жижа, – насмешливо поддел его Юра.
– Сила у тебя, – буркнул Валентин.
Если бы клинок попал ему в голову, то наверняка вошел бы по самую рукоять. Так метать ножи мог только высококлассный профи.
– Ну, а вообще, ты мне нравишься, парень, – поощрительно улыбнулся Медник. – Есть в тебе задел. Столько пройти со мной и не сдохнуть – поверь, это не каждому дано… Не каждому рядовому бойцу…
– Ну да, ты же у нас целый старший лейтенант, – сказал Валентин и, чтобы не смотреть на Юру, заглянул в котелок, где плавали четыре рыбешки.
Жарить здесь нечего, а на жиденькую уху должно хватить.
– Да, старший лейтенант. И группы в глубинные рейды водил. Знаешь, что такое глубинный рейд?
– Что-то вроде нашего путешествия.
– Ну, сходство есть, – согласился Медник. – Только мы здесь расслабиться можем, а там – нет.
– А здесь мы точно расслабиться можем?
– Надеюсь. Спешить нам некуда. Сбор только через неделю.
– Какой сбор?
– Ромашковый… Рыбу давай чисть, ушицы свежей хочется.
– Лука нет.
– Ничего, обойдемся. Мы люди не привередливые… Уху варить можешь?
– Угадай.
– Можешь. Жена тебя, наверное, гоняла по хозяйской части, – с колкой иронией предположил Юра.
– Это как? – насторожился Валентин.
– Ну, она же у тебя большим человеком была. Главный бухгалтер, да?
– И что?
– А ты так себе… Она же больше тебя зарабатывала?
– Неважно.
– Да ладно, неважно. Хуже некуда, когда баба главнее себя мнить начинает.
– Ты откуда знаешь?
– Да оттуда. У самого жена ушла. Нормально все было, пока нас в Чечню не забросили. Это еще до Дагестана было, война вторая еще не началась, а мы уже вовсю по горам лазили… Я там три года пропадал, капитана получил. Домой вернулся, а жена уже с другим. Извини, говорит, жизнь идет, я не молодею, годы как вода сквозь песок. Тебя убьют, я вдовой останусь, кому я такая буду нужна? Мужики, типа, вдов не жалуют, лучше с разведенкой… Вот она разведенкой и стала. А я еще до этого ее хахалю врезал. Жаль, не рассчитал, селезенку порвал… Ничего, дольше помнить будет. У меня тогда фарт пошел, новые звания каждый год давали, в двухтысячном капитана получил, а в первом – снова старшего лейтенанта. Разжаловали меня, Валек. Такие вот дела. Капитана уже возвращали, приказ вот-вот должны были подписать, а тут вот эта засада…
– Какая засада?
– Натуральная. И в прямом смысле засада, и в переносном. Мы из рейда возвращались, до базы совсем чуть-чуть оставалось, а «чехи» нас засекли. Случайно засекли, поэтому и заслон выставили наспех. А у нас в группе такие волки, что палец в рот не клади. У Ильи нюх, как у волка, Леша Теплов такой же. Да и наследили «чехи»… В общем, сняли мы их по-тихому и дальше пошли…
Юра говорил, а Валентин слушал, затаив дыхание. Сколько раз он разговаривал с Тепловым, с Медником, но никто из них не подходил к этой больной для них теме так близко. Но, похоже, барьер отчуждения снят, поэтому и откровение последовало.
– Мы уже и забыли об этом, а тут раз – целая делегация из прокуратуры. И эти, которые по правам человека. Мы думали, это шутка какая-то – мол, мирных жителей убили. Ан нет, серьезно все. И генерал наш хмурый такой, типа, да, так делать нельзя. Ну, нам нельзя… Фотографии нам показывают; эти рядком лежат, на животах, а затылки прострелены… И баба эта, снайперша взорванная… Генерал наш на эту бабу и повелся. Врать не буду, такое иногда случалось: поймают снайпершу – и на гранату ее… Жестоко, не вопрос, но там война, там другое измерение. Мы ему объясняем, что не трогали мы бабу, потому что не в наших это правилах – шуметь. Мы же в рейде были, нам шуметь нельзя, а граната – это грохот на всю ивановскую. Ни фига, уперся и ни с места. Виноваты, и точка. А может, проплатили… В общем, слили нас по полной. Правозащитники шум-гам подняли, «чехи» завыли, в общем, началось… Не стреляли мы никому в затылок – а попробуй докажи. Пули в других частях тела наши? Наши. Значит, и в затылок мы добили. А где ствол, из которого в затылок стреляли? Типа неважно… А зачем нам кого-то добивать, если мы на раз-два всех отработали? И не насиловали мы никого. Мы же не звери. Да и времени у нас не было этой мутней заниматься… Короче, кому-то показуха нужна была. «Чехи» подставу замутили, а «Мемориал» шум поднял. У них с «чехами» вась-вась на штатовские деньги. Пиндосы, короче, подсуетились. А нас генерал сначала слил, потом на правительственном уровне сдали. Ну, оно понятно, общемировое мнение надо успокоить. Знаешь, как в древности богам людей в жертву приносили, так и наши нас американской гидре скормили. Подумаешь, каких-то пять человек. Я не знаю, может, оно и правильно…
– Как это правильно? Вас государство на убой отправило, чтобы вы с волками воевали, а потом вас же на съедение этим волкам бросило. И ты говоришь, что это правильно? – недоуменно протянул Валентин.
– Пойми, Валек, это большая политика. Мы и на войне пешками были, и в политике нами, как пешками, пожертвовали. Может, обычным чеченцам спокойней будет, что Россия их защищает, как своих граждан, я не знаю. Может, так и надо было… Только я одно тебе скажу: на государство мне теперь плевать с большой колокольни. И на государство, и на его интересы тоже. Мстить никому не собираюсь, но свалю из этой страны при первой возможности… О-о! Смотри!
Медник выдернул из воды еще одну рыбешку и удочкой, словно краном, подал ее Валентину. И так буднично это сделал, как будто проблемы с законом его совершенно не волновали.
– На необитаемый остров хочу, – весело сказал он. – Буду стоять на рифе. В одной руке удочка, в другой базука.
– Базука зачем?
– От акул отстреливаться… А если серьезно, не стану я акул убивать. Зачем? Да и не хочу я больше убивать.
– У нас есть необитаемые острова. Там, где большие реки. На Волге, например. Мы не туда идем?
