Татьяна Гармаш-Роффе - Ягоды страсти, ягоды смерти
– Других входов-выходов в помещении нет?
– Нет, – откликнулась Елена Ивановна. – Хотя погодите... Есть! У нас ведь старинное здание, в начале девятнадцатого века построено! Оно принадлежало одной известной дворянской семье... По преданию, их отпрыск уже в отроческом возрасте отличался тягой к женщинам вольного нрава. И однажды, дождавшись, когда маменька с папенькой уедут в Петербург – сезон балов-приемов открылся, – он сказался больным. А в отсутствие родителей велел построить лестницу с потайной дверкой из его спальни прямо на улицу, чтобы незамеченным по ночам из дома выбираться!
– И где эта лестница?
– Она за стенкой кабинета Даши. Но вход туда забит, заклеен обоями!
Алексей не поленился, сгонял наверх. И впрямь, стены выглядят гладенько... Он с трудом сдвинул тяжелый книжный шкаф вбок на несколько сантиметров.
Ага, вот оно! Обои явственно облегали прямоугольный контур низкой дверцы. Но при этом оставались нетронуты. Стало быть, легендарной дверью никто не пользовался.
Разочарованный, детектив вернулся в хранилище, сосредоточился на той, что вела во двор.
Она находилась в левой части подвала, почти напротив винтовой лесенки, ведущей из библиотеки. Возле этой двери, на полу вдоль левой стены, возвышались упакованные в плотную бумагу стопки книг. Там же, по левой стене, стоял огромный обшарпанный письменный стол, на котором книги сортировались, пояснила его консультант. Часто спрашиваемые отправлялись наверх с помощью грузового лифта, менее востребованные или редкие, ценные, хранились здесь, внизу.
Справа от двери простирались стеллажи. Поперек них была протянута милицейская лента, оберегавшая место преступления от посторонних. Алексей подлез под ленту и осмотрелся.
– Одежду Евы нашли?
– Ее сожгли, – ответила ему Елена Ивановна. – Там возле лифта кострище осталось... Мы думали, пожар у нас, дым валил из всех щелей! А потом выяснилось, что около лифта развели костер! Милиция сказала, что горела одежда Евы. Кто-то сложил ее в кучку и поджег. – Она тяжело и прерывисто вздохнула, словно отгоняя слезы. – То есть не кто-то, а убийца, больше некому... Жуть, правда?
– Правда, – согласился детектив.
– Я не верю, что это Дашуня! Такое мог сделать лишь монстр!
Алексей не ответил. Он тоже не верил, что такое могла сделать «Дашуня». Только если Влад, с его пифом, совсем в ней ошибся, совсем. Что, в качестве гипотезы, нельзя сбрасывать со счетов...
* * *Детектив обогнул первый стеллаж.
– Там кровь на полу! За второй стойкой! – предупредила его Елена Ивановна.
Понятно: несмотря на суровый запрет, все тут побывали, на месте преступления, – народ всегда тянет к страшному. Видимо, человек испытывает потребность познакомиться со Смертью раньше, чем она навестит непосредственно его самого... В надежде преодолеть свой страх перед ней?
Алексей обогнул второй стеллаж. Вот оно, пятно крови!
Скорее всего, Ева, раненная смертельно, причем одним ударом, в самое сердце, как он уже знал, упала тут. Или ее тут положили. Тело пролежало некоторое время – крови натекло с небольшую лужицу. Часть этой лужицы была размазана – наверное, убийца переворачивал тело, уже бездыханное, чтобы его раздеть... И вырезать сердце на спине. Зачем? Хотел поиграть на нервах у публики? Непосредственно у Даши? Или намек на их любовный треугольник с Владом?
Не женский ход мысли, прямо скажем... Или не нормально-женский ход.
Кстати, каким ножом он нарисовал сердце? Крайне маловероятно, чтобы Ева, живая и в сознании, позволила ему это сделать без сопротивления и криков. Но криков никто не слышал. Подвал, понятно, но звук, скорее всего, проходит через шахту лифта... Надо будет проверить слышимость.
Значит, Ева была либо без сознания, либо уже мертва в этот момент. Если без сознания, то вот вопрос к судебно-медицинскому эксперту (с которым детектив непременно свяжется): есть ли следы, свидетельствующие о том, что Еву оглушили или, к примеру, прыснули нервно-паралитический газ ей в лицо?
Теперь, если Ева была уже убита, то варианта два: в первом преступник вытащил нож из груди, нацарапал сердечко на спине, затем снова его вставил... Экспертиза это тоже обнаружит. Хотя нет, нет! Крови было бы значительно больше в этом случае – нож ведь как бы затыкает рану... Значит, у убийцы был второй нож. Или он все же Еву нейтрализовал перед тем, как убить, – и смог вырезать сердечко без сопротивления жертвы. Судмедэксперт скажет ему, изучив этот «рисунок», сделан ли он на живом теле, или уже пост-мортем, – это несложно, детектив и сам бы мог определить это, если бы увидел тело.
Мысленно записав вопросы к прозектору, детектив вернулся к двери во двор, дошел от нее до темно-красной лужицы, а от нее двинулся к лифту, находившемуся по той же стороне, что и винтовая лестница. Он тщательно всматривался в пол, но больше не увидел никаких следов крови, что подтвердило его предположение: Еву убили и раздели там, где лужица.
Впрочем, не обязательно. Покуда нож остается в теле, рана мало кровоточит. И поскольку до этой лужицы Ева была еще одета, то некоторое количество крови могли впитать ее вещи.
Он разогнулся и окинул взглядом путь от двери – через лужицу – к лифту. Да, исключить такого развития событий нельзя: Еву могли ударить ножом в сердце еще за пределами библиотеки, затем внести ее, раздеть – тут образовалась лужица – и положить тело в лифт.
Но самое интересное заключалось в другом. От лужицы до лифта было метров шесть. Если бы тело волокли, то непременно остались бы следы на полу, кровавые следы! В этот момент не только рана кровоточила, но и вырезанное на спине сердце!
А тут – ничего!
Дело интриговало детектива все больше.
Он снова нагнулся, на этот раз над кострищем. Осторожно размел его рукой в перчатке. Вне всякого сомнения, жгли женскую одежду – не до конца сгоревшие лоскуты ясно на это указывали. Двое сотрудников библиотеки, как пояснила Елена Ивановна, довольно быстро загасили пламя огнетушителями, и можно было, хоть и с некоторым трудом, опознать на кострище обрывки белья и платья.
Чтобы развести костер из одежды, в него наверняка добавили какое-то горючее вещество, иначе бы она медленно тлела – ткани не очень хорошо горят... Стало быть, убийца предусмотрительно прихватил с собой это вещество. Следователь с экспертами должны были взять на исследование часть лоскутов и пепел – смогут установить, будем надеяться...
* * *Он поднялся наверх, попросил у директора выделить ему местечко для разговора с сотрудниками с глазу на глаз.
Ему отвели пустующий кабинет Даши.
Первым делом Алексей осмотрелся. На столе в рамочке премилая семейная фотография. От Влада он знал, что родители Даши развелись, и у каждого новая семья. Вот эта семья, очень большая, и позировала фотографу: Даша, мама, папа, их новые супруги и их новые дети. Все выглядели совершенно счастливыми.
Даша оказалась очень хорошенькой девушкой, со светлыми, пепельного оттенка волосами и спокойными – он бы даже сказал безмятежными – голубыми глазами, в которых, однако, таилось что-то озорное. Росточку в ней всего ничего, к слову. Тогда как Ева, по отзывам, была женщиной высокой и статной.
В ящиках стола ничего существенного не обнаружилось. Лезть в Дашин компьютер детективу было лень: у него уже сложились мнения и впечатления. Но он заставил себя – мало ли!
...Зря только время потерял! Судя по интернет-вылазкам, Даша в социальных сетях не тусовалась, дневников он-лайн не вела. Причем доступ в Мировую паутину в библиотеке ограничений не имел – гуляй не хочу! Работа над диссертацией и отношения с Владом насыщали жизнь Даши в достаточной мере? История ее виртуальных прогулок не была стерта, так что и здесь ничего «левого». Гуляла Даша в основном по новостным сайтам да занималась поиском информации, связанной с работой...
Алексей пригласил к себе первого сотрудника.
Он не стал мучить его сложными вопросами. У него имелся только один-единственный: «Могла ли, на ваш взгляд, Даша убить Еву?»
Вопрос, конечно, был на самом деле довольно хитрый. Потому что человек, ответив «да» или «нет», немедленно попадал в ловушку второго вопроса: «Почему?» И был вынужден что-то объяснять...
В библиотеке работали двадцать два человека, Алексей опросил всех. Большинство ответило «нет!», шестеро ответили «могла!».
Детектив с особым вниманием выслушал ответы этих шестерых.
Двое из них отделались репликами в духе «чужая душа – потемки». Четверо, оглядываясь на дверь, поведали ему, что Даша «молодая, да ранняя», что директорша к ней благоволит, чем та пользуется, и что чересчур резво девица делает карьеру...
Зависть столь неприкрыто сквозила в их речах, что Алексей в результате только отмахнулся от подобных комментариев.
* * *Оставались отпечатки Даши на ноже. И этот факт заслуживал самого пристального внимания.
