Татьяна Полякова - Жестокий мир мужчин
— Конечно. Всех не упомнишь. Какие-то студентки, девочки из студии и просто малознакомые девушки, которых он называл натурщицами, в его квартире всегда толкался народ.
— Трудно поверить, что женщина решится на убийство, не имея конкретного объекта для ревности. Саша неожиданно засмеялся.
— Что-то мне подсказывает, что ответ ты уже знаешь. Это меня удивило, однако возражать я не стала, отделавшись слабой улыбкой.
— Ну что ж. Был объект. Наташка. Помнишь ее, на конкурсе красоты она заняла второе место, и все возмущалась, что не первое? Высокая, темноволосая, зимой и летом ходила в шортах, у нее были потрясающие ножки.
— Наташу я помню, — кивнула я. — Подруга говорила, что она вышла замуж, и сейчас у нее свой магазин в центре.
— Все верно. Она деловая женщина и чудно выглядит в этой роли. И, по-моему, влюблена в своего мужа.
— У нее был роман с Андреем?
— Точно, — опять засмеялся Саша. — Сначала с Андреем, потом со мной. Потом она вроде бы опять решила вернуться к нему, но делать это я ей отсоветовал, и она осталась. Правда, через несколько месяцев мы все равно тихо-мирно расстались. Если угодно, у меня тоже был повод отделаться от Андрея, то есть я ревновал и все такое, только мне бы и в голову не пришло стать убийцей из-за длинноногой дурочки вроде Наташки. Но, с точки зрения стороннего наблюдателя, повод, безусловно, был и у Зайчихи, и у меня. Только ни она, ни тем более я Андрея не убивали… Мы можем еще немного порыться в старом грязном белье, но вряд ли таким образом отыщем убийцу.
Гаврилов придвинулся ко мне, взял за руку и произнес неожиданно серьезно:
— Может, не стоит ворошить прошлое? Иногда совершенно неожиданно обнаруживаешь вещи поистине страшные. Илья возвращается, он из тех людей, кто способен сам во всем разобраться. Думаю, у него это получится лучше.
— Ты говоришь совсем как Сашка, — усмехнулась я.
— Сашка? — не понял он.
— Мой брат. Вы ведь незнакомы?
— Незнакомы, но я видел его пару раз с Ильей. Красивый парень, вы очень похожи.
— Наверное. Мне это часто говорят.
— У тебя есть повод сомневаться в мудрости брата? Я засмеялась, Гаврилов тоже засмеялся и закончил свою мысль:
— Вот и послушай его.
Мы еще немного поболтали, тут в студии появилась красавица, которая открывала мне дверь, и недовольно поинтересовалась:
— Сколько мне еще ждать? — а я торопливо поднялась.
Гаврилов проводил меня до машины.
— Куда теперь? — спросил он шутливо.
— У меня много идей, — усмехнулась я.
Выехав на проспект, я принялась заниматься самобичеванием. Чем я, в сущности, занимаюсь? Пристаю к людям с дурацкими вопросами и таким образом надеюсь отыскать убийцу? Все только усложняется и еще больше запутывается. Хотя кое-что я узнала: у меня есть свидетель. Дурацкие методы или нет, а отступать я не намерена. С Татьяной Зайцевой следует встретиться, женщины приметливы, и об Андрее она знает больше, чем самый лучший друг. Где она живет, я не знала, а на работе в такое время застать ее вряд ли удастся, но я решила рискнуть и свернула на проспект Свободы, где высились корпуса пединститута.
Стоянка перед первым корпусом была пуста, я вышла из машины и с сомнением огляделась. Потом не спеша направилась к высоченной лестнице, отделанной серым мрамором, и вдруг услышала:
— Ася… — повернулась и с удивлением увидела Татьяну, она торопливо шла от троллейбусной остановки мне навстречу.
«Не иначе, как это судьба», — мысленно усмехнулась я.
— Вы меня узнали? — спросила Татьяна.
— Конечно, — ответила я. — Если честно, сюда я приехала именно из-за вас. Хотела поговорить…
— Об Андрее? — Она вроде бы насторожилась.
— Да, если вы не против.
— Конечно, я не против. Где будем разговаривать?
— Можно поехать ко мне, — предложила я. — Или посидеть в машине.
— Давайте лучше пройдемся. Я почти все время в помещении, совсем никуда не хожу. Постарела, да? А вы нисколько не изменились. Впрочем, вы еще очень молодая женщина, а мой возраст называют бальзаковским.
— Я всегда считала, что бальзаковский — где-то после сорока пяти, разве нет?
— Какая разница… Девушкой меня уже давно никто не зовет.
Мы медленно шли по улице, и я испытывала чувство неловкости. С Татьяной мы никогда не были близки, и сейчас начать разговор по душам — дело нелегкое. Ее неожиданное появление слегка обескураживало. Словно она стояла на троллейбусной остановке и поджидала меня. Что за чушь лезет мне в голову?
Я осторожно разглядывала идущую рядом женщину. Не окликни она меня, вряд ли бы я ее узнала. Толстая, неряшливая баба лет сорока в нелепом цветастом платье выше колена, которое больше бы подошло юной девушке. В ушах длинные кожаные серьги, такой же браслет, а к ним бусы из яшмы. Для тридцатиградусной жары трудно придумать наряд диковиннее.
— Вы действительно искали меня? — спросила она, неожиданно останавливаясь.
— Конечно. Дело вот в чем: я никогда не верила в то, что Андрея убил мой муж. А теперь события разворачиваются так, что подтверждают его непричастность к этому. Илья не убивал.
— Вы хотите узнать, кто же убийца? — усмехнулась она.
— Хочу. По-моему, в этом нет ничего странного.
— Конечно, нет. Я вас прекрасно понимаю. Тем более что ваш Илья действительно никого не убивал.
Теперь пришла моя очередь замереть посередине дороги.
— Да-да, я знаю, — кивнула Татьяна в ответ на мой взгляд. — Я ходила к следователю, но никто не хотел меня слушать. Даже на суд не вызвали свидетельницей. Для них все было ясно. Конечно, ведь я не могла объяснить, как он все это проделал…
— Кто? — спросила я.
— Господи, Гаврилов, конечно. Кто же еще?
— Вы имеете в виду Александра Гаврилова? — уточнила я.
— Разумеется. Блистательного, неподражаемого, гениального. У нас любят раздавать такие определения налево-направо. А что за ними?
«Зря я сюда приехала, — тоскливо подумала я. — Гаврилов прав, она сумасшедшая».
— Вы меня слушаете? — нахмурилась Татьяна.
— Разумеется, — ответила я, прикидывая, как половчее от нее отделаться, и напомнила:
— Мне казалось, что Гаврилов с Андреем были хорошими друзьями.
В ответ она зло фыркнула.
— Вам казалось, Андрею казалось, всем казалось. Только я видела этого человека насквозь. Его злобную зависть, это постоянное желание принизить чужой талант.
«Мама моя, она и вправду сумасшедшая», — решила я и вздохнула. Таких дамочек обычно не переслушаешь. Угораздило же нарваться.
— Андрею нужно было время, — продолжала она вещать. — Сейчас бы его талант раскрылся по-настоящему…
— Вы всерьез считаете, что это так? — попробовала я внести ясность. — Вы хорошо относились к Андрею, а когда человек тебе близок и дорог, трудно объективно оценить его способности.
— Я в него верила, — грустно сказала Татьяна. — Я верила. И если бы… если бы я была рядом, если бы только он этого захотел… Извините. — Она отвернулась, а я окончательно растерялась. Уйти было неловко, а то, что время я трачу впустую, стало совершенно ясно.
Все-таки я попробовала вернуть разговор к интересующей меня теме.
— Вы сказали, что еще тогда были уверены, что Илья не убивал. Почему?
— Потому что я видела настоящего убийцу, — удивилась она.
Кажется, я вытаращила глаза.
— Вы? Видели?
— Да. И пыталась рассказать об этом в милиции. Только меня никто не хотел слушать.
— Я вас слушаю с большим вниманием, — торопливо заверила я. — Кого же вы видели?
— Гаврилова, разумеется.
— Вы видели в ту ночь Гаврилова в доме Андрея? — уточнила я, силясь понять, что, черт возьми, происходит: то у меня не было ни малейшей зацепки, позволяющей выйти на убийцу, то претенденты стали возникать один за другим. — Вы не могли бы рассказать об этом поконкретней?
— Все очень просто. Я следила за ним. Я имею в виду, Андрея. У него был роман с этой девицей, Наташей. Помните ее: королева красоты… Господи, даже самые умные мужчины в сущности дети. Обожают красивые игрушки. Крашеная стервозная девица с оловянными глазами. Андрей увлекся. Я знала, что это не продлится долго, такое и раньше случалось, он влюблялся, пылал страстью, а потом понимал, что это вовсе не так серьезно, как ему казалось вначале, и возвращался ко мне. Все великие художники грешили непостоянством. Я относилась к этому с пониманием. И все же… знаете, как бывает… Они расстались, она, конечно, сразу же нашла замену Андрею и не придумала ничего лучшего, как кинуться в объятия его друга. Вы, наверное, знаете, она ушла к Гаврилову. А потом… что-то у них произошло и… я снова застала ее в студии Андрея… В общем, это было ужасно, и я… я, кажется, ее ударила, а Андрей выгнал меня. На следующий день мы обсудили ситуацию, и он поклялся, что ноги этой девицы в его доме больше не будет. Я всегда ему доверяла, но… Я тогда поздно возвращалась домой, ехала в троллейбусе, смотрела в окно и вдруг увидела ее. Она шла по направлению к дому Андрея. Я выскочила из троллейбуса на первой же остановке и кинулась к нему. Свет в его окнах не горел, я устроилась во дворе напротив и стала ждать. Ничего не происходило. Я хотела подняться к Андрею, но он мог решить, что я ему не доверяю. Я еще некоторое время подождала и пошла домой. Свернула к остановке и вдруг услышала голоса Очень громкие, я… спряталась, то есть я просто отошла поближе к кустам и увидела их: Гаврилова и девицу. Они ссорились, он тащил ее за руку и кричал, она тоже кричала.
