Александра Маринина - За всё надо платить
— Я надеюсь, все наши с тобой мучения окажутся не напрасными.
Денисов без всяких комментариев Понимал, какой смысл вложен в эту короткую фразу, и точно так же, как, ожидая приговора, дал себе слово тратить деньги на добрые дела, сейчас дал себе еще одно обещание — что бы ни случилось, он не бросит Веру, если только она сама не захочет от него уйти. Она помогла ему сохранить силу духа, свободу и часть капитала (другую все-таки пришлось подарить государству), и теперь она имеет полное право всем этим пользоваться. Иметь богатого, свободного и уверенного в себе мужа. Тем более что, вылетев из райкомовской кормушки, она вынуждена была идти работать учителем младших классов в школу, поскольку образование у нее было педагогическое, о чем за время ее активной партийной деятельности все как-то уже и подзабыли.
Жениться на Лиле Денисов не мог, но держать ее возле себя в качестве любовницы слишком долго тоже не хотелось. Женщина молодая, ей нужна своя семья, муж, дети, свой дом. Он не имеет права лишать ее всего этого только лишь потому, что у него есть давние обязательства перед собственной женой. Поняв, что Лиля понравилась Манфреду, Денисов подумал, что это было бы наилучшим выходом из положения, а для Лили — достойной наградой за пять лет преданности. Тогда, в шестьдесят лет, он был еще слишком глуп и думал, что Лиля служила ему верой и правдой за те деньги, которые он на нее тратил, и за те удобства, которыми он ее окружал. Тогда он еще думал, что преданность можно купить и что за нее можно отблагодарить. И только потом, уже отправив ее в Австрию, понял, что она любила его. Не за деньги отрабатывала, а действительно любила. Хотя как человек разумный понимала, что быть женой Денисова все равно не сможет, даже если бы не было Веры Александровны: слишком велика разница в возрасте и нет практически никаких шансов вырастить вместе их общих детей. Зато шанс остаться молодой вдовой очень даже велик. А какой смысл выходить замуж, если не строить семью, в которой проживешь до старости? Если не до старости, не на всю жизнь, тогда можно и просто так, в любовницах ходить. Какая разница, есть правовое основание ложиться в постель или нет? Слаще от этого не станет.
А вот теперь Лили больше нет. И он больше ничего не может для нее сделать. Только одно: найти убийцу и покарать его. О Господи, но почему же так больно!
* * *Анатолий Владимирович Старков, начальник контрразведки Денисова, явился, как обычно, минута в минуту. Вместе с ним в кабинет Эдуарда Петровича вошел невысокий, немного неуклюжий человек лет тридцати пяти с явно намечающейся плешью и длинноватым носом. Но Денисов, бросив взгляд на гостя, сразу оценил его внимательные умные глаза.
Пожав руки обоим, Денисов сделал знак Старкову остаться в кабинете, а незнакомца тронул за плечо, приглашая следовать за собой, и провел через всю квартиру в гостиную к жене.
— Верочка, познакомься, это наш новый помощник. Развлеки его, будь добра, пока мы с Толей займемся делами. Через час будем обедать.
Вернувшись в кабинет, он молча уселся в кресло и выжидательно посмотрел на Старкова.
— Как его зовут? — наконец спросил он.
— Тарадин. Владимир Антонович Тарадин.
— Какие у него рекомендации?
— Самые лучшие, Эдуард Петрович.
— Образование?
— Высшее юридическое.
— Опыт работы?
— Восемь лет в уголовном розыске, потом два года работал следователем. Уволился из органов. Имеет лицензию частного детектива.
— Почему уволился? По отрицательным мотивам? Попался на чем-то?
— Ни в коем случае. Его приглашали на преподавательскую работу в Калининградскую школу милиции, а начальство уперлось и ни в какую его не отпускало. Ему посоветовали уволиться, а потом восстановиться. Против увольнения руководство следственного управления ничего возразить не может, у нас же не крепостное право все-таки. Это пока ты офицер, тебя могут держать и не пущать, а уж коль ты не хочешь быть офицером, заставить тебя остаться в системе не могут. В Калининграде ему обещали восстановить на службе в течение месяца. Володя уволился, а на следующий день, как назло, попал в автоаварию и четыре месяца пролежал в больнице. Тут, Эдуард Петрович, нюанс есть. Если после увольнения проходит меньше трех месяцев, то при восстановлении медкомиссию проходить не нужно. А у него из-за этой аварии прошло четыре. Пришлось идти на комиссию, да еще после четырех месяцев в больнице. Ну вот, комиссию он не прошел. Сами понимаете, в наше время в тридцать четыре года абсолютно здоровых мужиков не бывает, всегда есть, к чему прицепиться, было бы желание. А желание, видимо, было. Его бывшие начальники смекнули, почему он увольняется, и руководство медуправления получило соответствующий сигнальчик.
— Семья у него есть?
— Жена и дочка.
— Сколько лет ребенку?
— Шесть. В первый класс пошла.
«Шесть лет, — внезапно подумал Денисов. — Почти как Филиппу. Только Филипп уже ни в какую школу не пойдет».
— Чем жена занимается?
— Работает в Сбербанке, у нее экономическое образование.
— Еще вопрос. Ему приходилось стрелять на поражение?
— Нет. Я специально этим интересовался. Я же знаю ваши требования, — мягко улыбнулся Старков.
— Что, за восемь лет службы в розыске он ни разу не выстрелил из табельного оружия?
— Ни разу, — уверенно подтвердил Старков.
— Даже в воздух?
— Даже в воздух.
— А почему, интересно? Может, он трус и избегал участвовать в силовых мероприятиях?
— Ну что вы, Эдуард Петрович, — снова улыбнулся Старков. — Труса я бы к вам не привел. Володя убежденный противник применения оружия. Он считает, что оружием пользуется только тот, кто не хочет и не умеет думать. Ведь выхватить пушку и обезвредить противника или заставить его под дулом сделать то, что нужно, — много ума не надо. А вот перехитрить его, обмануть, заманить в ловушку и взять без шума и пыли — вот это высший пилотаж. Конечно, есть экстремальные ситуации, когда без стрельбы не обойтись, он с этим и не спорит, но у него как-то получалось до сих пор обходиться.
— Но хотя бы стрелять-то он умеет?
— Блестяще. При трех выстрелах выбивает двадцать семь очков, при пяти — сорок восемь. Это сейчас, а когда работал в розыске и регулярно тренировался, был бессменным победителем все восемь лет.
— Странный малый, — задумчиво пожал плечами Денисов. — А он, случайно, не сумасшедший?
— А это пусть ваша супруга скажет.
— Ну что ж, — Денисов со вздохом поднялся с кресла, — пойдем проведаем, как Вера Александровна развлекает твоего протеже. Но смотри, Толя, головой за него отвечаешь. Кстати, у него есть связи в милицейских кругах в Москве?
— Не знаю. Но если и есть, то не на уровне руководства. Кем он был? Рядовым сыщиком в нашем заштатном городишке.
— Но ему понадобится помощь. В списке тридцать четыре человека, и двадцать шесть из них — москвичи. Разумеется, начать он должен будет именно с Москвы. Я попрошу Каменскую ему помочь.
Старков резко остановился посреди длинного коридора.
— Эдуард Петрович, не делайте этого!
Денисов медленно повернулся к нему и внимательно посмотрел в глаза.
— Почему, Толя?
— Не нужно. Не трогайте ее.
— Почему? Ты перестал ей доверять? Ты что-то знаешь?
— Я знаю только одно: она будет мучиться. Я прекрасно помню, как тяжело ей было принимать ваше предложение тогда, два года назад, как она терзалась. Она же знала, кто вы такой и какими деньгами ворочаете. А после того, как погиб ваш сын, она чувствует себя вашей должницей и не сможет отказать.
— Вот и прекрасно, пусть не отказывает. Пусть поможет Тарадину.
— Эдуард Петрович, прошу вас, не трогайте Анастасию. Она знает, что вы по уши сидите в криминальном бизнесе, что вы крупнейший воротила среди преступников-финансистов, и, не имея возможности вам отказать, она будет делать то, о чем вы ее попросите, но она сойдет с ума. Вы хотите заставить ее страдать? Вспомните, как она помогла нам всем два года назад. С нее достаточно.
— Как ты за нее заступаешься! — усмехнулся Денисов. — Уж не влюбился ли?
Лицо Старкова непроизвольно дернулось, и Денисов понял, что попал в больную точку. Надо же, а он и не заметил тогда. Вот только сейчас вылезло… Ай да Толя!
— Я отдал ей своего сына, — медленно сказал он, глядя пристально в глаза начальника контрразведки. — И имею право просить ее об услуге, пусть даже выполняться мои просьбы будут ценой ее страданий. Не волнуйся, престарелый Ромео, я не стану просить ее ни о чем незаконном. Эта девочка мне нравится, и я буду ее беречь.
Он повернулся и пошел дальше по коридору в сторону гостиной, уверенный в том, что Анатолий Владимирович Старков послушно идет за ним. Распахнув дверь, он увидел жену и Тарадина, занятых непринужденной беседой.
