Александр Андрюхин - Десятый круг ада
— Просто фантастика!
Мужчины громко рассмеялись, а девушка нахмурилась. Это почувствовалось даже сквозь темноту.
— О симбирских барышнях я наслышан, — произнес Рахметов. Оказывается, именно им посвятил Чаадаев свои философические письма, потому что, как он писал, «мужчины в России ленивы и не любопытны».
— Не все! Некоторые не ленились даже брать в руки топоры. Взять хотя бы Раскольникова.
— Кстати, убийство процентщицы тоже произошло в Симбирске. Именно симбирский следователь, не помню фамилию, рассказал Достоевскому про этот случай…
В эту минуту среди кустов обозначился худощавый силуэт четвертого, и разговор о достопримечательностях прекратился. Четвертому было лет двадцать пять, он был черноволос, строен, лицо не лишено артистического обаяния.
— Тут неподалеку есть подходящая канавка, — произнес он.
И все, как по команде, поднялись с травы и поволокли свои машины в чащу вслед за парнем. Они бросили на дно канавы большой кусок целлофана, скатили на него мотоциклы, туда же побросали шлемы и куртки, накрыли все это брезентом и тщательно завалили сухими ветками.
— Кажется, все! — отряхнул ладони бывший военный и вытащил из сумки цивильный джемпер. — Выходить будем по двое. Вы, Рахметов с Волковым, следуйте за нами метрах в пятидесяти. Как говорится, на всякий пожарный. А когда дойдете до трамвая, садитесь во второй вагон, а мы сядем в первый.
Они перешли дорогу и вошли в парк. На окраине парка находилось кольцо трамвая. Сквозь шелест листвы и едва уловимые порывы ветра слышалась полуночная жизнь волжского городка с привычным гулом городского транспорта.
— Мне кажется, шеф неравнодушен к нашей коллеге, — насмешливо произнес юноша с артистическим лицом, едва мужчина с девушкой скрылись из виду.
— Скажу больше, ради неё он бросил жену и двоих детей, — отозвался его товарищ. — Более того, он организовал ей побег из следственного изолятора. И сам бежал с ней. Точнее, за ней. Словом, история темная. Не советую интересоваться. Кстати, ещё не советую ухаживать за этой мадам, нарвешься на полное непонимание. И не вздумай называть её уменьшительно-ласкательно. Нарвешься на грубость. А вообще, она баба ничего, если относиться к ней чисто по-товарищески. Остальное не бери в голову, тем более что завтра понедельник.
2
Для Маскитова тот понедельник тоже был тяжелым. Точнее сказать, он ненавидел всякий понедельник, поскольку первый день недели всегда ассоциировался с больной головой и прорвой разных дел. Именно по понедельникам Маскитов активно ненавидел всех. Правда, и по другим дням он не пылал ни к кому любовью, но по понедельникам его ненависть приобретала особые оттенки.
Ровно в семь он встал угрюмей обычного и подошел к окну. За окном простиралась все та же невеселая картина: несколько тощих яблонь и высокий бетонный забор, наглухо отгораживающий от всего мира. В это утро небо как-то неожиданно заволокло тучами, хотя весь сентябрь стояла прекрасная солнечная погода. И надо же было исчезнуть солнцу именно в тот день, когда и без того на душе точно кошки нагадили.
«Как я все ненавижу», — подумал он устало и саданул кулаком по подоконнику. Все плохо, очень все плохо. Приезжала из деревни мать и не выразила никаких восторгов по поводу его краснокирпичного коттеджа и новенького «форда» в гараже. Два дня она смотрела на бетонный забор, а на третий заявила, что хочет опять в свои родные гнилушки с общим огородом.
Маскитов подошел к холодильнику, достал баночку пива и крепко задумался. Почему так скверно? Перепил. Это понятно. Но дело совсем в другом.
Он отхлебнул из блестящей жестянки и некстати вспомнил, что сегодня придется сесть за руль. Хотя пора привыкать к тому, что уже очень скоро все мусора на перекрестках за одни номерные знаки будут козырять Маскитову.
От такой мысли сделалось теплее, но тяжесть на душе осталась. Что еще? Ах да! Вчерашняя телка в сауне. Эта длинноногая тварь, ещё не раздевшись, принялась гадать по руке, а он, как олух, развесил уши. И во всем виноват Канаев. У него плебейская привычка — подбирать девиц подобного рода.
Проститутка нашептала, что Маскитов в ближайшее время встретится с коварной женщиной, имеющей умысел погубить его, и, судя по всему, её попытка увенчается успехом, поскольку у него, у Маскитова (самого крутого рэкетира в городе), слабый характер.
И черт с ней, с коварной женщиной, но сказать в присутствии Канаева про слабый характер — это высшая степень обиды. Канаев — тупой мужлан, который больше мешает, чем помогает в делах, однако у него власть. В конечном итоге молодость возьмет свое, Маскитов разделается с ним, но только после того, как утвердится в Москве.
Рэкетир засветил проститутке кулаком по морде, и кровь фонтаном брызнула из носа. Она залила кровью весь предбанник и всем испортила настроение. За такие вещи убивают. Маскитов сильно помрачнел, и у него пропал интерес ко всему. Он покинул сауну, сел за столик и стал глотать рюмку за рюмкой. Это у него-то слабый характер, у Маскитова, который держит в кулаке весь малый и средний бизнес? Вот именно что малый. А крупная рыба опять плавает вне его поля зрения.
Было заметно, что этот случай прекрасно поднял настроение Канаеву. Он очень завистлив и при случае всегда предаст.
Маскитов подошел к зеркалу, отразившему его угрюмую физиономию, и едва узнал себя в опухшем сердитом существе. Выглядел он весьма несвеже и весьма немолодо: красная дряблая физиономия с коричневыми мешками под глазами, черные густые волосы ежиком, растущие почти от самых бровей, колючие, черные глазки, заплывшие со всех сторон. А ведь ему только двадцать шесть.
Он попытался пригладить ежик, щедро полив его одеколоном, и подумал, что неплохо бы бросить пить. Но разбуженная злоба опять накатила на него. Дела идут день ото дня хуже. Из трех свиноферм, оставшихся от Хвостова, две пришлось закрыть, поскольку добыча желудей обходится дороже готового продукта. Он закрыл бы и третью, но в столице требуют, чтобы работа продолжалась. От поставки органов он имеет сущие гроши, хотя холодильники переполнены и размещены на его личной земле. Скорее бы стать губернатором, а лучше — депутатом Госдумы. Тогда Маскитов будет ходит в галстуке и в шикарном костюме от Кардена. Он будет холеным, чистеньким. Будет ездить на «вольво» с личным шофером, и все вокруг будут уважительно расступаться и обращаться к нему по имени-отчеству. Но главное, у него отпадет необходимость подчиняться высокопоставленным дядям из столицы, которые много требуют и мало платят, хотя бы за кровавые потасовки. А небось сами за свежие трупы срывают хорошие бабки. Конечно, депутатство — совсем другой уровень бытия. Не зря же и покойный Хвостов так стремился в Госдуму.
Маскитов отхлебнул ещё пива и решил наконец принять душ. Что же ещё такого змеилось в душе и никак не вылуплялось? Уж не сегодняшний ли сон? Хотя из него он не помнил ни фрагмента, но холодное ощущение неслыханной мрачности отпечаталось в душе.
«Почему все вокруг так мерзко? — думал он под душем и в столовой, когда пытался проглотить какую-то мерзость из блестящего пакета. — Что же так невесело и нелегко жить в этом паршивом местечке даже с приличными деньгами? Ничто не скрашивает жизнь: ни красивые барышни, ни золотые побрякушки, ни скупленная за бесценок недвижимость. И только власть, полная официальная власть над этим быдлом, именуемым народом, сможет успокоить душу».
И когда бандит выезжал из гаража на своем новеньком серебристом «форде», ещё большее уныние охватило его. Над головой беспросветная мгла, вокруг качающиеся полуобнаженные деревья, которые уже через месяц будут голыми, корявыми и уродливыми, а земля будет продрогшей, унылой и тоже до чертиков серой, и плохо одетые люди со скучными, тупыми физиономиями будут шнырять, словно крысы, на фоне таких же скучных и серых «хрущевок», и промозглые ветра будут свистать и таскать всякий мусор по тротуарам. И такое холодное, мерзкое зрелище наблюдается в этой полосе восемь месяцев в году.
Он застонал и неожиданно вспомнил, что сегодня ночью ему снилась змея, которая холодно скользила по его дряблому и почему-то старческому телу.
Маскитов поежился и выжал полный газ. Почему же ему так фатально не повезло? Почему он родился именно здесь, в убогом Среднем Поволжье, а не где-нибудь на теплых берегах Франции или Греции? Чем он хуже хотя бы тех же негров или индейцев, имеющих возможность ежедневно купаться в океане и ходит в бордели?
Он катил на своем «форде», глядел по сторонам и активно ненавидел неказистые домишки, покосившиеся заборчики, лишенные пышности деревца, но больше всего — прохожих. «Вот кого бы давить, и давить, и расчленять потом на органы», — думал он с ядовитой усмешкой и вдруг на трамвайной остановке улицы Чернышевского неожиданно увидел её.
