Чингиз Абдуллаев - Его апатия
—Правильно. Женщина сама должна решать, за кого ей замуж выходить,—назидательно произнес Дронго.
—Ты не шути,—мрачно посоветовал Николай,—у нас горе такое, а ты здесь свои советы выдаешь. Он диссертацию так и не защитил, из аспирантуры ушел. А потом его с производства поперли, несколько месяцев без работы был. Они там какой-то кооператив организовали по компьютерам. Думали, в Воронеже нужны будут их услуги. Ну и прогорели сразу. Нужно было не программы ставить, а компьютеры поставлять. Дешевые. С Тайваня, из Таиланда. Все, кто этим занимался, миллионерами стали, а они вперед забегали, о программах думали.
—Может, они и вправду немного опередили свое время,—рассудительно сказал Дронго.—Тогда мало кто думал о программах, людям больше нужны были сами компьютеры. А вот Билл Гейтс тоже о программах задумался—и стал самым богатым человеком в мире...
—Кому везет, а кому нет,—вздохнул Николай. Было похоже, что он порадовался бы успехам своего родственника, если бы такие успехи имели место.—Не получилось у Омара ничего, и не могло получиться. Он слишком слабый, совсем не пробивной, я это сразу почувствовал.
—Не всем обувью торговать,—иронично заметил Дронго.
—Не всем,—согласился Николай, не почувствовав насмешки,—вот у него и не вышло. Он думал, что это так просто. Два раза в Турцию ездили. Ему там кожу всучили, которую только в утиль сдавать можно, надули на несколько тысяч долларов. Вот тогда он все свои сбережения потерял.
—А они у него были?
—Немного было. Он свою фирму продал и получил деньги. Думал бизнесом заняться, коммерцией. Только ничего у него не вышло. С кожей два раза его прпокатили, он совсем почти погорел. А потом еще раз надули, уже в Москва, вот тут он вовсе голым остался.
—В Москва тоже?—сделал вид, что удивился,Дронго.
—Тоже,тоже,—кивнул Николай.—Когда человеку не везет, то уж не везет до конца. Они ведь квартиру продали с Ленкой.Хорошую такую квартиру в Воронеже. Они ее в ЖСК построили, получили как раз в июле девяносто первого. Четыре комнаты, большие балконы-лоджии. Знаешь, как мы гуляли тогда у них. Все так радовались, мать даже заплакала. Думала, теперь у Ленки все хорошо будет. А потом он квартиру продал и все деньги просрал. Вот тогда Лена и решила с ним разводиться. Если человек даже хату свою сохранить не способен, разве с ним жить можно? Мы тоже Ленке сказали, чтобы она его послала куда подальше. Тогда-то они и развелись, три года назад. Специально в Воронеж ездили, чтобы их быстрее развели. В суде у нее там знакомый был. Без суда нельзя было разводиться, у них пацан маленький,ну, несовершеннолетний, значит. Ты как юрист должен законы знать.
—Когда это было?—уточнил Дронго.
—Три,не, скоро четыре года назад. Он потом несколько раз приезжал, плакал, рассказывал, как любит Лену и Руслана. Только чего уж было плакать, поезд ушел. А Ленка дура. Вместо того чтобы себе мужика стоящего найти, она все эти годы одна Руслана поднимала. Я. конечно, им помогаю. Но она гордая, просто так денег не берет. Работает в какой-то фирме, двести долларов получает. Думает, что на эти деньги можно и парня поднять, и самой нормально одеваться.
—У тебя Омар денег не просил?
—Кто бы ему дал? Я и раньше в него не верил, а как они с Леной разошлись, так и совсем доверять перестал. В общем, он конченый человек был. А еще эти убийства... Мне, когда мать в первый раз сказала, я даже не поверил. Думал, что его подставили. У неудачников всегда так. Но теперь вижу, что все правильно. Так и должно было закончиться.
—Откуда твоя мать узнала о случившемся?
—Следователь повестку на дом прислал, для Ленки. Мать в прокуратуру перезвонила и все узнала. А потом еще повестка приходила. И адвокат какой-то звонил. В общем, его все-таки, видно, подставили. Омар на такое не способен, сил бы у него не хватило. Слабый он был, никчемный.
—Ты сказал, что в Киев приезжал его друг Анатолий Потребеев? Не знаешь, чем он сейчас занимается?
—У него фирма своя в Москве. Неплохо устроился. Но только я ему сказал, чтобы он больше здесь не появлялся. Нечего ему тут делать. Тоже мне друг нашелся! Омару помогать нужно было , когда у того денег не осталось. А когда его посадили, этот "друг" решил к жене стежки подбивать, благодетель. Но он хотя бы Ленку успокоил, и за то ему спасибо. Омар все равно бы плохо кончил. Без мечты он жил, без полета...
—А ты у нас, значит, "летаешь",—вздохнул Дронго.—Ты за границей, я слышал, много раз был. И все просто так, для души?
—Много.—Николай обрадовался приятным воспоминаниям.—Мы в Турции три раза были, в Польше, в Белоруссии.
—В Турцию и в Польшу—это наверное по делам,—перебил его Дронго.—Я не об этом.Сколько раз ты для души за границу ездил? Просто так, с семьей?
—У нас домик хороший за городом есть,—разозлился Бондаренко.—И в Крым можем поехать,и в Анталью. Я не миллионер, чтобы по разным Франциям мотаться.
—Не сомневаюсь.Ты у нас деловой человек. Только теперь уходи. Может позвонить твоя сестра, а я бы не хотел разговаривать с ней при тебе.
—Значит, не уедешь?
—Обязательно уеду. Поговорю с твоей сестрой и уеду. Пойми, что так нужно для помощи человеку.
—Какой ое человек,—поднялся со своего места Бондаренко,—недоразумение одно. Не знаю, зачем ты приехал и почему его делом занимаешься. Даже если его из тюрьмы выпустят, он уже никому не нужен. Ни семье, ни сыну. Проиграл он свою жизнь.
Бондаренко повернулся и пошел к выходу. Хлопнула дверь. Дронго остался сидеть на стуле. Ему не хотелось признаваться самому себе, что ушедший во многом прав. Ему опять вспомнилось лицо Омара Нагиева, лежавшего в тюремной больнице и смотревшего в потолок. И плач взрослого мужчины, плач разуверившегося, сломленного человека. Получается, что все зря. Зря он сюда приехал, зря столько хлопочет. Или Бондаренко не прав и еще можно побороться за душу Омара? Он не успел додумать до конца эту мысль, когда опять раздался телефонный звонок.
Глава одиннадцатая
Голос показался незнакомым—этот ломающийся голос подростка. И лишь затем Дронго догадался, что звонит сын Омара, Руслан. Здравствуйте,—сказал мальчик,—это дядя Дронго?
—Добрый вечер,—ответил Дронго.—Что тебе нужно?
—Я хочу поговорить с вами,—твердо заявил подросток.
—Уже поздно,—сказал Дронго, взглянув на часы.—Десятый час вечера, давай поговорим завтра.
—Можно сегодня?—попросил Руслан.—Завтра с вами будет говорить мама, а я хотел встретиться с вами сегодня.
—Где твоя мама? Ты говоришь из дома?
—Да. Она спит. Бабушка дала ей какое-то успокаивающее лекарство, по-моему, снотворное. Я слышал, как бабушка звонила дяде Коле. Он к вам завтра обязательно приедет, чтобы уговорить уехать. А мне нужно с вами увидеться.
—Почему ты считаешь, что меня так легко уговорить?
—Не знаю. Но бабушка сказала, чтобы он дал вам деньги.
—Не все в этом мире покупается за деньги,—пробормотал Дронго.—Где ты взял мой телефон?
Вытащил визитку у мамы из сумки. Я слышал, как бабушка разговаривала с дядей Колей. Они заставят вас уехать.
—Не заставят.—Дронго улыбнулся.—Я свободный человек, Руслан. А свобода—это возможность не делать того, чего не хочешь.
Мальчик замер. Он впервые услышал такое определение свободы. Не вседозволенность, а возможность не делать поступков, которые противоречат собственной натуре и характеру.
—Я хочу к вам приехать.Можно?—спросил мальчик.
—Прямо сейчас? Нет, уже поздно. И, между прочим, нехорошо лезть к маме в сумку. Очень нехорошо.
—Я хочу сегодня,—упрямо повторил Руслан,—вдруг вы передумаете и уедете.
Дронго еще раз посмотрел на часы.Поздновато для встречи с ребенком. Отказать мальчику было легче всего. Но отказывать нельзя. Раз уж он сражается за душу Омара, то обязан помнить и о судьбе его сына. Если Омар виноват... Об этом не хотелось даже думать. У мальчика впереди долгая жизнь, и она может начаться с приговора, который произнесет судья в зале суда. Если его отец получит пожизненный срок без надежды на апелляцию, судьба мальчика круто изменится. На всю жизнь он останется сыном убийцы. Сыном человека, отбывающего пожизненное наказание. Хорошо, если Омар умрет через год или два. А если будет жить двадцать или тридцать лет? Как жить Руслану, знающему, что его отец в тюрьме и никогда оттуда не выйдет? Как жить человеку, отец которого виновен в столь страшном преступлении?
Но что он сможет сказать сыну убийцы? О чем они могуи говорить? Дронго нахмурился. Судя по всему, мальчик слышал весь разговор. Мать и бабушка кричали, не слишком заботясь о том, что их услышат. Если Руслан все слышал—значит, разговор будет сложным, почти мужским. И отказывать мальчику в нем нельзя.
—Я не могу позволить тебе приехать ко мне одному,—сказал Дронго.—Может, завтра утром я сам к вам приеду?
