Брызги шампанского. Дурные приметы. Победителей не судят - Виктор Алексеевич Пронин
— Вы сказали, что подозреваете своих соседей… Кто они? Вам известны фамилии, адреса, род занятий?
— Да, — кивнул Касьянин, усмехнувшись. — Известны.
— Вам кажется это смешным? — повысил голос лейтенант. Голос–то он повысил, но от этого вдруг заговорил тонко и немного истерично.
— Да, — опять кивнул Касьянин.
— Что же в этом смешного? — лейтенант оглянулся по сторонам, призывая в свидетели всех, кто слышал их разговор.
— Вы хотели знать фамилию моего соседа, который стрелял в дверной глазок?
Записывайте… Евладов.
— Записал, — проговорил лейтенант и тут же поднял недоуменный взгляд. — Вы хотите сказать, что это тот самый Евладов?
— Да. Тот самый. Вы хорошо его знаете. Вам интересен род его занятий?
— Если вам это известно…
— Бандитизм. Сказать, на что он живет?
— Если нетрудно… — лейтенант был явно растерян и совершенно не представлял, как ему вести себя дальше.
— Он обирает все соседние магазины, базы, торговые склады, промышленные предприятия, рынки, заправочные станции… Все они платят ему дань. И он на эту дань живет.
— Но это очень ответственное заявление…
— Я знаю.
— А этот, простите, как его…
— Евладов. Когда забудете эту фамилию, зайдите к начальнику отделения. Он напомнит. Подозреваю, что эта фамилия выколота у него на лбу. А если этой фамилии у него на лбу еще нет, то она там скоро появится! — С каждым словом Касьянин повышал голос и последние слова почти выкрикнул. Странно, но именно крик больше всего и подействовал на лейтенанта, он сразу сделался подчеркнуто вежливым, даже оробевшим.
— Ну что ж, похоже на то, что мы свое дело сделали… — он озабоченно оглянулся по сторонам. — Протокол осмотра места происшествия составили, следы юридически зафиксировали, даже вещественное доказательство нашли, — он похлопал себя по карману, где в целлофановом пакетике лежала пуля. — Осталось только попрощаться, — он осмотрел жильцов квартиры.
— Евладова сегодня будете брать? — поинтересовался Касьянин.
— Повременим. У нас нет доказательств, что нападение совершил именно он.
— Вы полагаете, такие доказательства будут?
— В любом случае решение о захвате, об аресте, задержании принимает руководство. Спокойной ночи, — лейтенант уже направился было к прихожей, но его остановила Марина.
— Вы что же, вот так и уходите?
— Конечно. А почему нет?
— Может быть, оставите до утра хотя бы одного–двух своих автоматчиков…
Ведь нападение может повториться.
— Знаете, что я обо всем этом думаю, — доверительно произнес лейтенант, избавившись наконец от робости и неуверенности. — Чем–то вы им досадили, они вас маленько припугнули… Скорее всего дело на этом закончится. Вам не стоит волноваться.
— Вы так уверенно об этом говорите, — пробормотал Касьянин. — Я могу передать ваши слова руководству?
— Зачем? — быстро спросил лейтенант и почему–то опять засуетился. — Вовсе, незачем. Это наш с вами разговор. К делу, по которому я приехал, он отношения не имеет.
— Даже так? — удивилась Марина.
— Все, что имеет отношение к делу, записано в протоколе, — назидательно произнес лейтенант. — Все остальное — домыслы, помыслы, умыслы, — он широко улыбнулся и подмигнул Степану, который смотрел на него, широко раскрыв глаза. — Спокойной ночи, — повторил он и вышел из квартиры вместе с экспертом и еще каким–то мужичком, который за все время так и не произнес ни единого слова.
Исчезли чужие люди и чужие голоса, в квартире стало тихо, на площадке прекратился веселый, молодой гогот — вся группа захвата съехала на лифте вниз.
Касьянин вышел на балкон и некоторое время наблюдал, как погружаются в машину ребята с автоматами — вязаные шапочки с прорезями для глаз так и остались у них на затылках. Видимо, опасности они уже не чувствовали и могли позволить себе раскрыть лица и вдохнуть прохладный ночной воздух. Хлопнули жидковатые двери машины, она отъехала от подъезда, свернула за угол и исчезла.
Проводив ее взглядом, Касьянин вернулся в квартиру.
— Что будем делать? — спросила Марина.
— Собирать вещи.
— Они не вернутся?
— Кто? Милиция? Нет, не вернется.
— А бандиты?
— Вернутся обязательно. Но не сегодня. Уже светает, над лесом поднимается заря, а бандиты тоже люди, им необходим отдых перед долгим и напряженным днем.
Они очень устают к концу дня.
— Когда уезжаем?
— Я отвезу вас на утренний поезд, а сам вернусь в редакцию.
— Зачем? — спросила Марина. — Почему мы не можем поехать вместе?
— Потому. Деньги надо получить, с редактором договориться… Что значит — сняться и поехать? Я человек служивый… Опять же нужно описать в газете сегодняшнее происшествие, — улыбнулся Касьянин.
— Доигрался один, — пробормотала Марина. — Дотешился, дозабавлялся. И получил в конце концов то, что и заслужил.
— Не один я чужими игрушками забавляюсь, — ответил Касьянин, уловив укор в словах Марины. — Если бы никто не совал свой нос в чужие дела, в чужие вещи, жизнь на земле была бы совсем другой.
— Я не знала, что в этом доме мне все чужое!
— Я тоже не знал, что в этом доме мне уже ничего не принадлежит, — ответил Касьянин.
— Утешься, дорогой, утешься… Здесь все твое.
— Спасибо, дорогая.
— Сына, даже единственного сына, не задумавшись, с двенадцатого этажа выпихнул! Это ведь надо Додуматься!
— Может быть, благодаря Степану мы и живы остались.
— Да! Согласна! Благодаря Степану! Но не тебе! Это не твоя заслуга!
— О твоих заслугах мы говорить не будем, — голос Касьянина зазвенел металлом. — Займись тряпками, лифчиками, трусиками… Не забудь купальник прихватить, ты, кажется, собиралась загорать на берегах Днепра! — И Касьянин вышел на балкон.
Над городом поднимался рассвет. Полоска неба на востоке быстро светлела, постепенно из бледно–серой превращаясь в розовую. Из предутренних сумерек проступади темные громады недостроенных домов. Где–то там, в бесконечных пещерах вон того крайнего дома, моя единственная свидетельница Наташа, неожиданно подумал Касьянин и даже сам удивился своей мысли — оказывается, он помнил о ней, оказывается, в чем–то еще на нее надеялся. Хотя сейчас, после ночного наезда, ее лепет о том, что двое из темноты побежали к поджидавшей их машине… Чепуха все это.
Касьянин зябко поежился, ощутив холод. Он беспомощно оглянулся — в доме на балконе не было ничего, что могло бы послужить хоть каким–то оружием, хоть как–то помогло бы отбиться от парней Евладова, если те решат снова навестить его. На балконе он нашел несколько автомобильных ключей — когда–то у Касьянина была машина, но он благополучно разбил ее года два назад. У самой стены лежал проржавевший гвоздодер, тут же стояли несколько надколотых стекол, которые Касьянин никак не решался выбросить. В самом углу он нашел прикрытый тряпьем алюминиевый бидон. Заглянув в него, Касьянин уловил запах бензина. Этот бидон тоже остался с тех времен, когда у него была машина. Канистры после
