Брызги шампанского. Дурные приметы. Победителей не судят - Виктор Алексеевич Пронин
Грохнул выстрел.
Глазок вывернуло внутрь квартиры, и он осыпался стеклянной крошкой, мелкими щепками. Марина успела уйти, и у пули еще хватило сил пробить дверь из прихожей в комнату.
— Ни фига себе, — прошептал Касьянин, прижимаясь к стене, к вешалке, вдавливаясь в висящие на крючках куртки, плащи, пиджаки. И вдруг он увидел, что в образовавшуюся в двери дыру просунулся ствол пистолета — черный, с круглой дырой, пульсирующий от какой–то распиравшей его злобы. Пистолет, торчавший совсем рядом с лицом Касьянина, готов был выплюнуть из себя заряд огня, свинца, грохота. Но, видимо, по ту сторону двери передумали, и ствол исчез.
— Открывай, хозяин! — послышался крик с площадки. — Принимай гостей, сучий потрох! Все равно ты смертник!
Времени на размышление у Касьянина вряд ли было больше минуты. Если банда решит ворваться, это будет несложно, достаточно стрельнуть по замкам, и дверь сама откроется. Касьянин бросился в глубину квартиры, схватил телефонную трубку и уже успел набрать две цифры милицейского номера, как обессиленно опустил трубку на место — гудка не было, телефон был отключен. Видимо, бандюги перерезали провод, скорее всего они перерезали все провода площадки, поэтому и вели себя так спокойно, не опасаясь, что кто–то, услышав стрельбу, позвонит в милицию.
— Может, с балкона покричать? — предложила Марина.
— Покричи, — механически ответил Касьянин. — Можно и покричать, — повторил он и вдруг снова бросился в прихожую. Он вспомнил, что там, на полке у зеркала, всегда стоял газовый баллончик, с которым Марина иногда выходила из дому.
Баллончика на месте не было.
— Где баллончик? — шепотом заорал Касьянин.
— Какой? — Газовый! Нервный! Паралитический! Марина молча рванулась на кухню и выскочила со своей кожаной сумкой.
— Вот!
Схватив баллончик, Касьянин снова бросился в прихожую. Сквозь дыру в двери он увидел, что банда не ушла, все ребята стояли на площадке, но теперь их было пятеро, видимо, поднялись и те, которые сидели на корточках у двери.
— А вот и хозяин, — раздался громкий голос.
— Открывай, пидор поганый, а то хуже будет! — добавил басовитый голос негромко.
— Хотя, казалось бы, куда уж хуже! — на площадке захохотали.
— Накрывай на стол, смертник! Нам нравится бифштекс с кровью.
«Убивать пришли», — подумал Касьянин, но нисколько не испугался этой мысли. Ну что ж, раз пришли убивать, дело житейское, надо сопротивляться, больше ничего не остается.
Увидев, что дыра в двери снова наполнилась светом — значит, от нее отошли, Касьянин поднес к дыре баллончик и нажал кнопку. Упругая струя газа ударила из маленького сопла. Газ с шипением вырывался сквозь дыру в двери и распьшялся по площадке. Наверное, не менее полминуты Касьянин давил на кнопку, пока струя совсем не обессилела. Но этого времени хватило, чтобы вся площадка наполнилась жгучими, невыносимыми испарениями.
Крики, мат, ругань донеслись снаружи — газ не парализовал бандитов, не лишил их ни злости, ни решимости расправиться с Касьяниным, но находиться на площадке стало невозможно. Все спустились на этаж ниже, и уже оттуда слышался сдержанный говор — видимо, решали, как быть дальше. Касьянин знал, что его атака не может быть слишком продолжительной. Сейчас бандиты сообразят, что делать, — откроют окна на лестничных пролетах, устроят сквозняк, и минут через десять от газа не останется и следа.
Значит, у него есть минут десять, не больше, за это время нужно что–то предпринять.
Касьянин рванулся из прихожей, остановился в растерянности посреди комнаты. Квартира выходила на обе стороны дома, и на обеих сторонах были балконы. Выйдя на балкон, нависавший над подъездом, Касьянин увидел внизу, в свете фонарей сверкавшую перламутром алую открытую машину. Она стояла прямо под балконом, и Касьянин мог даже плюнуть вниз — плевок опустился бы как раз на роскошные сиденья машины. — Может, все–таки покричать с балкона? — снова предложила Марина — видимо, ничего другого ей в голову не приходило. Касьянин посмотрел на нее, словно не понимая, о чем онатоворит, и вдруг невнятная, но обнадеживающая мысль мелькнула в его сознании.
— Где Степан? — спросил он.
— У себя… А что?
— Степан!
Мальчишка выглянул из своей комнаты.
— Пошли, — и Касьянин первым шагнул к балкону.
— Что ты хочешь делать? — спросила Марина, но он не услышал ее вопроса.
Пропустив впереди себя Степана, Касьянин вышел на балкон и тут же закрыл за собой дверь на шпингалет.
— Значит, так, — сказал он негромко, словно самому себе. — Значит, так…
Значит, так… Сейчас я опущу тебя вниз.
— Что?! — Степан метнулся к двери.
— Слушай… Если они ворвутся, то перестреляют всех… Понял? Яшку я опускал сотни раз. И все было отлично.
— Но я же не Яшка!
— Степан… У нас нет другого выхода. Через десять минут на площадке выветрится газ, и тогда они поднимутся, стрельнут пару раз по замкам и войдут в квартиру. Ничто им не помешает.
— Они хотят тебя убить?
— Да.
— За что?
— Когда–нибудь я расскажу тебе об этом очень подробно. Но не сейчас.
— Почему? — Потому что у меня нет на это времени. Я спущу тебя вниз, ты постучишь в любую дверь, войдешь в любую квартиру и позвонишь в милицию. Ноль–два.
— И что сказать?
— Скажи, что в квартиру рвутся убийцы. Они вооружены, стреляют в дверь, телефонные провода перерезаны.
— И все?
— Сообщи наш адрес… Я спущу тебя за три минуты, а через пять минут ты уже сможешь позвонить.
— А ты… Не уронишь меня?
— Нет!
Вынув из тумбочки капроновый канат, Касьянин обмотал ею сына — обвязал по поясу, протянул над плечами, пропустил канат между ног, чтобы Степан во время спуска не перевернулся вниз головой, конец завязал на поясе. Теперь оставалось только зацепить стальной карабин.
— А тросик не оборвется?
— Этот тросик выдержит не только нас с тобой, но… Он все выдержит.
Касьянин помог сыну перешагнуть через перила и взялся за рукоять блочка.
— Я боюсь, — сказал Степан.
— Я тоже, — Касьянин поцеловал парнишку в щеку. — Ну, Степанушка, ни пуха… Отпускай перила… Видишь, я держу трос, он закреплен… Видишь?
— Вижу, — Степан решился наконец отпустить перила и, тихонько ойкнув, повис над пропастью. Он слегка раскачивался, поскуливал, ухватившись руками за тонкий стальной трос.
Что–то кричала по ту сторону двери Марина, колотила ладошками в стекло, но Касьянин не обращал на нее внимания. У него просто не было времени ответить ей хоть что–нибудь. Увидев, что Степан соскользнул вниз, за перила балкона, Марина прижала ладони к лицу и медленно осела на пол. Касьянин больше всего боялся, что круглое бревно, на которое был намотан трос, вырвется, выскользнет из его рук и, мгновенно раскрутившись, бросит Степана в
