Эксперт, на выезд!.. - Нежин Виталий Григорьевич
Но тут же я хватаю сам себя за шиворот. Стоп! Значит, только ты один, эксперт, в полном порядке?! Не срамись. И в бутылку тоже лезть не следует. Это в тебе усталость говорит. И еще очередное раздражение на то, что следов почти нет.
На пуговицу при всей заманчивости надежда плохая. Хотя все может быть. Возможно, оставил ее кто-нибудь из дневных пассажиров, но нельзя исключать и того, что отлетела эта пуговица от пальто одного из налетчиков, когда тащили шофера через спинку сиденья. Тогда это улика…
— Слушаюсь, товарищ Кондаков! — ехидно отвечаю я. Кондаков вскидывает на меня удивленные глаза.
— Ты чего это?
20
Едем целой процессией. Впереди одинокий таксист, за ним наш фургончик, следом «Волга» из отдела, куда приехал шофер, еще одна «Волга» из другого отдела, который будет вести дело, «Москвичок» оттуда же и мотоциклист — наверное, для пущей важности. Внушительная картина.
Опять пустые улицы, мокрый асфальт. Проскакивает навстречу новенькая «Волга» дорожной инспекции — желто-синяя, расписанная, с гербом на борту, с мигалками, с какими-то особенными квадратными фонарями, с колокольчиками репродукторов на крыше — ни дать ни взять щеголь, принарядившийся по случаю.
Постовой с интересом косит глаза на нашу растянувшуюся кавалькаду. По делам едем, товарищ, по делам. У тебя свои заботы, у нас свои. Дел пока всем хватает…
Обгоняем велосипедиста, неспешно крутящего педали. Ну и чудеса! Третий час ночи, март месяц, по обочинам еще снег лежит, а тут велосипедист. Фанатик.
А Кондаков уже встрепенулся.
— Этот парень на велосипеде, видали? Куртка болонья!
Дядя Миша, неспешно крутя баранку, откровенно фыркает. Я, конечно, тут же подстраиваюсь ему в кильватер.
— Скажите мне, дорогой оперативный товарищ Кондаков, — любезным голосом говорю я, — а какая на вас куртка, мой друг? Не болонья ли, случаем?
Кондаков, обидчиво посапывая, замолкает.
Таксист сворачивает вправо, и мы уже едем почти шагом. Дорога временная, из каких-то наскоро положенных бетонных плит, две машины не разъедутся, по обочинам горы мокрой глины. Картина знакомая — новостройка.
Справа по ходу надвигается длинное и прозрачное здание ТЭЦ, обнесенное невысоким бетонным забором. Видно, как в пустом генераторном зале перемигиваются цветные огоньки.
Таксист тормозит и выходит из машины.
— Здесь я ее и нашел, телегу свою… Вот в этой луже.
Оглядываемся. Справа — одинокое здание ТЭЦ, слева, метрах в пятидесяти, новый микрорайон. Дома-паруса, светлые, чистые, будто сами собой выросшие из разрытого глиняного хаоса. Редкие — наперечет — огоньки окон. Ночь.
Проводник служебной собаки зло сплевывает.
— Бесполезное для меня дело. Вода кругом, грязь. Не будет работать собака, никак не будет. Даже и пробовать нечего…
Жалко, но ничего не поделаешь. Одолевает погода собачий нос. Природа, так сказать, свое сказывает. Значит, пойдут люди.
— Покажите, где вас грабили, — говорит Кондаков, опасливо косясь на меня. Молчу я, дорогой товарищ Кондаков, молчу. Задавайте, пожалуйста, свои вопросы…
Медленно бредем вперед по раскисшей дороге. Давно миновали здание, ТЭЦ, остался позади микрорайон, впереди неясно виднеются какие-то невысокие строения, похоже, склады. Справа, близко от дороги — редкое, просвечивающее насквозь мелколесье.
— Глухое место, — говорю я. — Здесь и днем-то ни одной живой души не бывает.
— Такое место знать надо, — отвечает Кондаков. — Наугад сюда не поедешь. Значит, этих типов надо где-то здесь поблизости искать. Вполне могло быть так: и к дому на такси подкатили, и деньгами по дороге разжились. Так сказать, поездка с двойной пользой… Нагло работали.
— Все может быть, — отзываюсь я.
Шофер, чуть обогнавший нас, вдруг останавливается.
— Вот! — кричит он. — Здесь я остановился.
Приглядываемся, светя фонарями. Глина. Глубокая, заполненная талой водой, колея. Какие-то следы ног.
— Это я здесь стоял, когда меня из машины выпихнули, — показывает шофер. — А потом, когда они проехали вперед и развернулись, я вот с этой кучи сиганул — и к домам. Они из машины не вылезали…
— Пойдем, Паша, посмотрим, где они разворачивались, — Кондаков, широко шагая, уходит в темноту.
След разворота как картинка из учебника для шоферов. Четкий, чистый…
— Я же и говорю, мастерски развернулись, профессионально, — напоминает таксист. — Не иначе шофер за рулем…
— Сейчас у каждого сопляка права есть, — говорит Кондаков. — Дело не хитрое…
— Не скажите, — обижается шофер. — Да на этой дороге мигом можно на глину сесть. Или дифером, или бампером, чем хотите. Здесь сноровка нужна.
— Разберемся, — Кондаков поворачивается и уходит к стоящим вдалеке машинам. Здесь, на дороге, нам делать больше нечего.
Скорее для порядка, чем по необходимости, все вместе проходим к дому, где таксиста освободили от пут. У ярко освещенного подъезда обдираем с сапог и ботинок налипшую глину и заходим внутрь. От калорифера жарко тянет сухим теплом.
Закуриваем, с трудом удерживая сигареты в закоченевших руках. Хоть и весенний месяц март на дворе, и оттепель, а на открытом месте продувает до костей.
Вполголоса начинаем совещаться. Наши действия окончены, теперь надо думать, что делать дальше.
Таксист в который уже раз пересказывает свою печальную историю. Теперь уже для тех, кто непосредственно будет вести дело, для сотрудников местного отдела.
— Покажи их сейчас мне, узнаю, — говорит шофер, — особенно этого, который с длинными волосами, красавчика с ножиком…
— Длинные волосы — это сейчас не примета, — задумчиво отзывается худой старший лейтенант, участковый. — И куртка болонья тоже. Но вот вы говорите, он в очках был?
— В очках, в очках, — повторяет шофер. — Он все еще их поправлял аккуратно так, одним пальчиком…
— Есть какие-нибудь соображения? — настораживается пожилой майор, замотдела по розыску.
— Да не так чтобы очень, — не спеша говорит участковый. — Участок-то у меня знаете какой! Давно его делить надо.
— Завела сорока Якова, — недовольно бурчит майор. — Сказано ведь, решим. В свое время.
— В свое время, это хорошо, — независимо отзывается участковый. — А пока… Два общежития у меня на участке. Строители и с металлургического. Ребята, сами понимаете, разные. Да и много их, всех не упомнишь. Так вы говорите, правильные черты лица, длинные светлые волосы, очки… Посмотреть надо, подумать…
— Сейчас надо смотреть, сейчас, — торопит майор.
— Сейчас и посмотрим, — как бы сам с собой разговаривает участковый. — Разбудим кого надо. Если что не так, извинимся. На службе находимся, не ради простого интереса в гости ходим. Посмотрим.
— По последним сводкам я еще два подобных случая помню, — вступает в разговор Кондаков. — И район совпадает.
— Приметы не совпадают, — майор покачивает головой. — Я тоже эти случаи знаю. Но длинноволосый красавчик в очках — это что-то новенькое. Будем искать… Шофер поедет сейчас к нам…
Шофер согласно кивает, но по лицу его видно, что он уже давно потерял веру в нас. Бесконечные вопросы все об одном и том же, все время появляются какие-то новые люди, для которых снова и снова надо повторять свой рассказ, скоро четыре часа ночи, темень, вокруг ни души, разве кого найдешь? Но он согласно кивает головой. Ничего не поделаешь, раз надо…
Отойдя в сторонку, Кондаков обсуждает с инспекторами угрозыска и участковым версию.
— Возможно, что один из преступников плавал с рыбаками.
— Одежду, одежду осмотреть по каждому сантиметру. Грязь, масло, краска — фиксировать все!
— Очки сразу сузят круг поисков…
— В случае чего прямо по рации связывайтесь с нашей группой…
Пожимаем друг другу руки и расходимся по машинам.
— Что меня поражает в этом деле, так это наглость! — зло говорит Кондаков и закуривает. Огонек спички освещает его осунувшееся лицо. — Свинская, беспардонная какая-то наглость! Орудуют так, будто нас в городе не существует! Но ведь найдем же, все равно найдем! Не сегодня, так завтра, через неделю, через месяц, а найдем! Да что там месяц — раньше попадутся! Они ведь теперь не остановятся. Легких денег хлебнул — пиши пропало…
