Ольга Лаврова - Побег
В эти первые минуты сработала интуиция только у шофера. Когда Багров, не подчиняясь повелительным жестам Гусева, продолжал гнать и тот сказал: «Подсекай!» — шофер тоже не подчинился и даже взял левее.
— Нельзя. Может долбануть.
— Брось, Андрей… — возразил Гусев, но все же засомневался.
Главное, «Волга»-то была новенькая, долгожданная, любая ее царапинка — огорчение!
— Товарищ майор?
Томин не успел вынести решения, как самосвал резко сбавил скорость, но не притерся к обочине, а свернул почти под прямым углом, казалось, просто в чисто поле.
Пока «Волга» разворачивалась и возвращалась назад, Багров отъехал от шоссе метров на сто и забуксовал, потому что под колесами была не настоящая дорога, но две глубокие колеи, полузасыпанные снегом. Вели они к обширному строению под двускатной крышей, которое Томин (в сельском хозяйстве не разбиравшийся) окрестил мысленно амбаром.
Туда и устремилась черная фигура, выскочившая из кабины самосвала.
Не будь при Багрове пистолета, он признал бы свое поражение и сдался. Ни малейшей надежды добраться до Загорского уже не оставалось. Во имя чего тогда бороться?
Но с той минуты, как он засунул пистолет за брючный ремень и холодный металл начал согреваться, от него как бы яд некий потек к сердцу. Я тут, с тобой, я — сила, я навожу страх, я бью наверняка, я — твоя удача… И в момент окончательного крушения накопившаяся отрава захлестнула мозг бредовым пафосом последней схватки.
Захваченным из кабины фонариком Багров обежал свою крепость. Сарай был дощатый, щелястый, с земляным полом. В глубине белели сложенные штабелем бумажные мешки (то ли цемент, то ли удобрение). Под ногами валялись железные пруты, и двумя из них Багров крепко подпер дверь. Допил остатки водки, которая до слез опалила пересохшую гортань. Приник к щели в стене: что там погоня?
Милицейская «Волга» как раз тормозила на обочине. Багров расширил ножом щель, чтобы свободно поместилось дуло, оперся плечом о стену — от допитого остатка накатила полоса дурмана.
Очнулся он от тишины: замолк мотор самосвала.
Преследователи его шли по колее, меся снег, Гусев поругивался:
— Чего он думает добиться? Совсем очумел!
Огибая грузовик, Томин вспрыгнул на подножку, повернул ключ зажигания. Сделалось слышно, как по полю гуляет ветер. В расчистившемся небе висела полная луна, снежное поле искрилось.
А амбар стоял темный, молчащий, и вдруг от него остро пахнуло опасностью, и Томин непроизвольно переступил шага на два вбок (не подозревая, что инстинкт увел его из-под прицела).
Но — редкий случай — он не поверил себе. В амбаре всего-навсего осатанелый мужик. Допустим, даже супермужик. Однако встречались и похлеще. Не хватало еще перед ним робеть.
Гусев закурил, дожидаясь, пока Иван Егорыч разведает обстановку. Тот обошел амбар кругом, тихонько доложил:
— Все стены глухие. Только сзади вверху небольшое окошко. Без стекла.
Гусев задумчиво выпустил струю дыма и указал сигаретой на амбар. Ивану Егорычу объяснений не требовалось.
— Гражданин Багров!.. — громко окликнул он. — Михаил Терентьич! — Вроде официально, но вроде как и по-свойски.
— А-а, здравствуйте, наш участковый! — донеслось в ответ. — Старый друг.
— Выходите-ка по-хорошему! Все равно деваться некуда!
— Нет, Скалкин! Нельзя нам по-хорошему. Я с тобой еще за прежнее не посчитался, когда ты меня на трое суток!..
— Предупреждаю: если придется брать силой, будете отвечать за сопротивление представителям власти, — вступил Гусев.
— А ты меня прежде возьми! Проверим на прочность твою шкуру… представитель власти!
— Если у вас нож — еще одна статья, Багров. Еще срок.
Тот злорадно усмехнулся:
— А ты иди да посмотри, что тут у меня… Сроком напугал! Не будет мне больше никаких сроков!
Со стороны осаждающих бранчливая эта беседа носила характер чисто разведывательный: старались определить, насколько Багров пьян и агрессивен. Приглашая его выйти по-хорошему, ничего хорошего от него не ждали.
Гусев поманил своих спутников в сторонку на оперативное совещание.
— В окошко пролезете, Иван Егорыч? — спросил он.
— Если скинуть шинель…
— Тогда, товарищ майор, я предлагаю так: мы с вами вышибаем дверь, Скалкин одновременно с тыла, через окно. Согласны?
— Нет.
Гусев немножко удивился, но не заспорил. Наверное, у майора что-то свое на уме. Участковый же выдвинул новый вариант:
— Вообще-то можно разобрать часть крыши и взять его… под контроль.
Томин вообразил себе свалку внизу, в темноте, и Ивана Егорыча на крыше с его «контролем» при небогатом опыте учебных стрельб. Пардон, увольте. Это вам не на два голоса мяукать.
— Нет.
Томин решил последовать совету и мольбе женщины с хрустальными глазами: «С ним нельзя силой!..»
— Попробую образумить. Я для Багрова абстрактная величина, никаких дополнительных эмоций не вызываю.
— Можно попытаться, — заинтересовался Гусев.
— Но надо войти внутрь. Через стену не разговор, нет контакта.
— А вот это рискованно!
— Рискованно, товарищ майор! — всполошился Иван Егорыч. — Мужик здоровенный… себя не помнит…
— Он вас не впустит, — понадеялся Гусев.
— Да зачем это в одиночку… Багров того и не стоит, чтобы геройствовать!
— Простите, Иван Егорыч, за операцию в конечном счете отвечаю я. Вмешивайтесь, только если услышите борьбу!
Гусев, а за ним участковый выразили свое волнение тем, что крепко пожали Томину руку.
«Раньше в подобных случаях крестились и говорили „Господи, благослови!“» — подумал он, направляясь к амбару.
И — вот опять! — запах опасности ударил в лицо. Что за притча! Томин собрался и внутренне построжел. Мельком глянул на луну. Идеально круглая. Говорят, в полнолуние люди совершают гораздо больше безумств.
— Хочу кое-что сказать вам, Багров! — произнес он раздельно, обращаясь почему-то к стене правее двери. И именно оттуда хриплый голос осведомился:
— Это кто ж такой?
— Я человек вам неизвестный. Может, потолкуем для знакомства без свидетелей?
Щель между досками приходилась ниже уровня глаз, и Багров стоял, неудобно пригнувшись. Снаружи были враги. Еще недавно он воспринимал их иначе, без ненависти, сосредоточенной на Загорском. Теперь пистолет просился поработать против кого угодно. Этот крепыш в штатском, который явился знакомиться, тоже враг. Раз снаружи, то враг. И не о чем с ним толковать.
— На кой черт ты мне сдался? — спросил Багров, прилаживая ненадежнее дуло.
— Как знать, Багров… Я вот думаю, мы поладим. Ну? Впустите меня. Неужели побоитесь одного-то? А мой друг Пал Палыч Знаменский рассказывал, что вы человек отчаянной храбрости.
Томину случалось пользоваться именем Знаменского как паролем — и обычно срабатывало. Сработало и на сей раз. Напоминание, что есть на свете хорошие люди, на минуту сбило накал злобы в Багрове. Параллельно присоединилось кичливое желание доказать свою отвагу.
Он отвел пистолет и внимательно посмотрел в щель. Гусев с участковым застыли в отдалении. Устраивая игру в прятки, Багров не обдумывал стратегии и тактики; ждал ходов противника. Ход сделан. Чем же ответить?
— Ладно. Одного пущу. Только руки из карманов вынь. Вынь, говорю!
Багров выбил подпорки, дверь открылась. Томин приостановился на пороге, привыкая к полутьме. Сквозь щели, окошко и худую местами крышу проникал лунный свет, давая разглядеть очертания предметов.
— Ну, чего ж ты? Заходи, раз такой смелый.
Томин вошел внутрь и увидел Багрова. Приспустив рукав полушубка, тот втянул в него пистолет; дверь он притворил, оставив лишь узкую щель для наблюдения. Затем рывком вскинул руку с пистолетом, и Томин оказался на мушке.
«Ну вот! Какого лешего я попер против предчувствия?!»
— Это новость, — сказал он вслух. — Как вы его раздобыли?
— Сам, голубчик, приплыл.
— Пистолеты сами не плавают. Сколько пуль в обойме?
— Всем хватит! Восемь штучек, как огурчики!
— Ваше счастье, что ни одной не истратили.
— Специально для тебя припас… Ну, давай, что ли, потолкуем. Как звать тебя, раб Божий?
«Замечательный диалог. Но рука у него постепенно устает, так что продолжим».
— Старший инспектор МУРа майор Томин.
— У Бога майоров нету, — с издевкой усмехнулся Багров. — Имя говори.
— Александр.
— Александр, значит… И что же такого пришел ты мне сказать, раб Божий Александр? Какое заветное слово?
Туманный световой шнур протянулся сверху и уперся в стену рядом с Багровым, расплывшись серым пятном. Это луна краем заглянула в окно под коньком крыши. Пятно будет постепенно перемещаться, примет прямоугольную форму и скоро высветит голову и плечи Багрова… который пока готов глумливо выслушать «заветное слово».
