Виктория Платова - Хрустальная ловушка
Наталья сглотнула.
Ну, конечно, она все еще не может прийти в себя после исчезновения того парня. Ольга вдруг испугалась за нее. Подниматься наверх в таком состоянии — для этого нужно иметь веские причины.
— Может быть, спустимся вместе? — неожиданно предложила она Наталье. — А вы мне поможете. Проинструктируете.
— А где же ваши спутники?
— Там, — Ольга сделала неопределенный жест рукой.
— Бросили вас? — В словах Натальи Ольге почудилось странное болезненное удовлетворение: она вкладывала в него сразу несколько смыслов. — Меня тоже бросили. Но я не расстраиваюсь. Я привыкла. А вам лучше бы отправиться на трассу для новичков.
— Хорошо.
— Хотите посмотреть, как это произойдет?
— Что?
— Что-нибудь, — Наталья хихикнула. — Что-нибудь всегда происходит.
— Послушайте… — Ольга замялась. — Почему вы не носите контактные линзы? Они бы вам наверняка пошли.
— А что? — насторожилась Наталья.
— Очки вас старят… Вы же молодая женщина. И отлично выглядите без очков.
— А может быть, мне нравится так выглядеть, Ольга, — с вызовом ответила Наталья и тут же смягчила резкий тон:
— А вообще — спасибо. Редко встретишь женщину, способную на комплимент другой женщине.
— Не стоит благодарности, — улыбнулась Ольга. — Но, честное слово, в очках — вы совершенно другой человек.
— Тогда, пожалуй, стоит спуститься вниз.
И прежде, чем Ольга успела что-нибудь сказать, Наталья оставила ее.
"Получается неплохо, — отметила про себя Ольга, — меня окружают пижонистые профессионалы, надо же! А без палок получается даже эффектнее.
Ничего она с собой не сделает, напрасно я боялась".
— Опять вас донимает эта сумасшедшая? — Ну, конечно же, это Иона. Он уже вернулся: самый добросовестный из ее попечителей.
— А где Марк? — спросила Ольга.
— А где ваша подруга?
— Укатила. Где Марк?
— Не знаю. — Перехватив исполненный тревоги взгляд Ольги, Иона ободряюще улыбнулся. — Да вы не волнуйтесь, я видел его внизу. Он благополучно приземлился.
— А почему же он не поднялся ко мне?
— Не знаю.
Ольга даже не успела обидеться: Иона лихо подкатил к ней вплотную, высекая из-под лыж ослепительно яркие брызги снега. Оказавшись в опасной близости от молодой женщины, Иона положил руку на перчатку Ольги.
— Ну что, приступим к обучению?
— Потащите меня на трассу для новичков? Мне ее все настоятельно рекомендуют. С самого утра.
— Нет. Хочу предложить вам альтернативный вариант.
— Это далеко?
— Ближе, чем вы можете себе представить.
Ольга еще раз внимательно осмотрела окрестности и маячащую где-то вдали тушу фуникулера. Никакого намека на любимого мужа. «Ну и черт с тобой, Марк, раз ты так ко мне относишься! Укачу с твоим братом и буду кокетничать с ним напропалую».
— Я согласна. Только предупреждаю — я не очень хорошая ученица.
— А я не очень хороший учитель. Так что мы квиты.
— Учтите, вы взваливаете на себя непосильную ношу.
— Посильную.
Иона так откровенно и недвусмысленно заглянул ей в глаза, что Ольга даже не нашлась, что ответить. Вот Инка — та обязательно придумала бы что-нибудь веселенькое, что-нибудь пикантное, как раз на грани фола. Ольга же не нашла ничего лучшего, как попытаться пожурить Иону:
— По-моему, то, что вы делаете, называется запрещенным приемом.
— Запрещенным для меня или для вас?
— Для вас. Он все-таки ваш брат.
— В некоторых вещах каждый за себя. Впрочем, у вас ведь тоже есть возможность выбрать.
— Все, хватит. Я не хочу больше ничего слушать. Если вы собрались учить меня — учите.
…Они шли очень медленно: Ольга нарочно едва передвигала ноги, чтобы заставить Иону хоть немного позлиться. Но он оказался терпелив, хотя расстояние, которое они преодолели за полчаса, он мог бы покрыть за пять минут.
— Ну вот мы и на месте. Как вам лягушатник?
— Вполне.
Место действительно оказалось замечательным: с трех сторон его окружали скалы, вниз же несколькими уступами уходил относительно пологий склон, который заканчивался небольшим, гладким, как стол, плато. Иона спустился к плато несколько раз — с самой разной скоростью. Закончив обкатку, он снова вернулся к Ольге.
— Снег отличный, Ольга, вам будет легко.
— А я… — настороженно спросила Ольга.
— Нет, с плато вы не свалитесь, даже если разовьете крейсерскую скорость. Ну что, созрели к восприятию нескольких теоретических уроков?
— И даже перезрела.
В течение последующего часа Иона показывал Ольге основные приемы спуска и подъема, корректировал посадку, нагрузку на лыжи и радиус поворотов.
— А ноги держите пошире, Ольга, у вас ведь карвинговые лыжи… Узкое ведение теперь не актуально. Вы поняли меня?.. Если попадется лед — давите на лыжи полностью, а связка будет выглядеть так: влево, вправо, длинный поворот, короткий поворот, легкое скольжение…
Как ни странно, она совсем забыла и о Марке, и об Инессе, ей нравилось все-близкие скалы, почти смыкающиеся над головой, твердый крупнозернистый снег, скольжение нежной, почти восковой поверхности лыж. Она даже съехала с первого уступа — осторожно и старательно. Она вообще была осторожным человеком.
— Ну что? — спросила она у Ионы, когда в очередной раз поднялась наверх.
— Неплохо, — сказал он, впрочем, без особого энтузиазма. — Совсем неплохо. Только…
— Что? Я делаю что-то не так?
— Все так, только очень уж старательно.
— Я думала, что как раз это не является недостатком. — Щеки ее вспыхнули. Непонятно почему: неужели ей так хочется нравиться этому человеку? Нравиться и во всем оправдывать ожидания.
— Это не недостаток. Просто для горных лыж одной старательности маловато.
— Нужно что-то еще? — допытывалась Ольга. Впрочем, все и так ясно: вставать рано и тренировок не пропускать. Терпение и труд все перетрут.
— Вдохновение. Именно так. Вдохновение.
Марк, в лексиконе которого не было таких безнадежно устаревших слов, называл это куражом. Или — после фуршета с иностранными инвесторами, на псевдоанглийский манер — драйв: термин стареющих хиппи, инвалидов Вудстока.
Кураж — вот чего всегда не хватало Ольге. С вдохновением все было проще, стоило только открыть Сесара Вальехо и погрузиться в его поэзию. Но, видимо, у Ионы были совсем другие представления о вдохновении.
— Вы когда-нибудь занимались любовью?
— Я не давала вам права… — Ольга покраснела.
— Вы не поняли… Я не хотел вас обидеть. Я просто хотел сказать… Ведь для того, чтобы заниматься любовью, тоже нужно вдохновение… Иначе это просто акробатика… Фристайл…
Не больше.
— Для того, чтобы заниматься любовью, нужно любить.
Только и всего, — с тихой злостью сказала Ольга и — неожиданно для Ионы — понеслась вниз.
К черту эти уступы, к черту это плато, только сейчас нужно пригнуться и перенести тяжесть на внешнюю лыжу, кажется, именно так учил ее Иона… К черту этого Иону с его дурацкими постулатами, сопляк, даже понятия не имеющий о любви… Как он мог, как он только посмел, что он может знать… Случайные девочки в случайно подобранных горнолыжных ботинках, необязательные поцелуи, от которых за версту разит пивом, шары в кегельбане, презервативы, небрежно заткнутые в задний карман джинсов; ломти жареного картофеля на простынях, в узкой щели между двумя телами, — вот и вся его любовь… Вот и все его вдохновение в любви…
Она не выдержала темпа, она не справилась с поворотом — и покатилась вниз по склону, путаясь в лыжах и палках, путаясь в презрительных словах, которые собиралась сказать Ионе, но так и не сказала…
Сопляк, самоуверенный сопляк, положивший взгляд на то, что ему не принадлежит. Позволивший себе так ненавязчиво хамить… Кажется, все в порядке, даже колено не беспокоит, а ведь она ударилась коленом…
Ольга лежала в снегу и не шевелилась.
Да, ее первый спуск прошел удачно, переход Суворова через Альпы, ничего не скажешь. Она повернула голову, стянула перчатку, помогая себе зубами, — и захватила горсть снега.
Снег оказался сладковатым на вкус: ни дать ни взять сахарная вата, которую покупал ей отец на дальних подступах к ГУМу. Втайне от Мананы, которая всегда говорила, что девочки должны есть черемшу, а не сахарную вату. От черемши лучше растут волосы, а от сахарной ваты портятся зубы…
Иона подкатил через минуту (опаздываете, адъютант его превосходительства!) и упал в снег рядом с Ольгой. Совсем близко она увидела его взволнованное лицо.
— Не ушиблись?
— Цела, не радуйтесь.
— Обиделись на меня?
— С чего вы взяли? И не думала обижаться…
— Простите… Я не хотел. Не хотел задеть вас.
— Вам нужно очень постараться, чтобы задеть меня.
— Звучит как вызов.
— Нет. Всего лишь как констатация факта.
Нет, он не собирался вставать: совсем напротив, устроился поудобнее рядом с Ольгой и даже подложил руку под голову.
