Данил Корецкий - Ведется розыск
На рассвете пришла машина, и я, сдав задержанных, отправился домой. Это только называлось «отдохнуть»: к двенадцати надо было возвращаться в отдел, и выспаться я, естественно, не успел.
Зато в два часа мы с Багровым уже сидели в пивном баре «Рак» и, потягивая прохладное пиво, размышляли над тем, что в нашей работе имеются и приятные моменты. Впрочем, размышлять можно было не только над этим. За прошедшие сутки накопилось немало исходной информации, которую следовало обработать.
Во-первых, установили личность убитого: Рифат Бакыров, без определенного места жительства и занятий, успевший к своим 35 годам приобрести восемь судимостей.
Преступные склонности его отличались постоянством: бродяжничество, тунеядство, мелкие кражи. Много ему за это не давали, и, отсидев год-два, Бакыров тут же принимался за старое. Последний раз он освободился шесть месяцев назад, где и как провел это время, мы пока не знали.
Зайцев разослал отдельные поручения во все колонии, где Бакыров отбывал наказание, так что через некоторое время поступят подробные сведения о его поведении, контактах, связях, возможных врагах. Словом, отработка личности потерпевшего шла полным ходом.
Сложнее было с подозреваемым. Хотя заключение дактилоскопической экспертизы еще не готово, Ивакин уже сообщил, что пригодных к идентификации отпечатков на ноже не имеется.
Задержанные засадой бродяги ничего об убийстве не знали, и в этом им можно было поверить: в противном случае они унесли бы ноги подальше от этого места.
Рассказать толком о других обитателях хижины они не могли: состав ночлежников постоянно обновлялся, приходили и уходили в разное время, зачастую ночью, а главное — все они постоянно были полупьяны.
Посмотрев фото Бакырова, двое ночевавших здесь только второй раз не узнали его, трое «старожилов» пояснили, что знают Татарина, однако рассказать о нем смогли не очень много. По утрам Бакыров воровал на ближайшем огороде несколько килограммов помидоров и шел на рынок их продавать. Насколько успешной была торговля, никто не знал, но возвращался он обычно сильно пьяным и молча ложился спать. На следующий день цикл повторялся, правда, изредка он вообще не приходил ночевать. Пьяным вел себя спокойно, драк не затевал, врагов у него не было, впрочем, как и друзей. О себе ничего не рассказывал, знали только, что в городе он встречался с парнем по кличке Баклан и происходили эти встречи в пивбаре «Рак».
Баклана надо было найти, поэтому мы и сидели сейчас на открытой веранде, над которой протягивало к солнцу огромные клешни членистоногое, давшее название этому заведению.
Если бы я не работал в милиции и посмотрел в приключенческом фильме, как два инспектора потягивают пиво в баре, дожидаясь нужного человека, я бы, наверное, им позавидовал. Сейчас, в реальной жизни, я ничего, кроме раздражения, не испытывал и сидел как на иголках. На сегодня у меня были вызваны четыре свидетеля по грабежу, очевидцы угона автомобиля и два тунеядца, а в связи с незапланированными мероприятиями вся работа шла кувырком… Придется еще раз отрывать людей от дел, некоторые будут возмущаться, и не станешь объяснять каждому, что дело, по которому они вызваны, оттеснено на второй план более неотложными, что преступление заранее не предусмотришь, что всю ночь ты не спал…
— Сваливаем, тут уголовка кого-то пасет, — этот шепот вывел меня из размышлений, и я быстро обернулся. Гражданин Наливайко по кличке Зуб быстро тащил к выходу изрядно пьяного и потому ничего не понимающего Колю Золотушкина. В другое время я бы поинтересовался, почему эти друзья не на работе, и задал бы им много других вопросов, отвечать на которые они не любят, недаром столь поспешно удалились, бросив недопитое пиво. Сейчас я только отметил, что надо будет вызвать их на беседу, и еще подумал, что наша с Багровым потрепанная одежда, кружки с пивом и прочие детали маскировки — все это секрет полишинеля, ибо местная шпана хорошо знает нас в лицо. Расчет строился только на то, что Баклан и его друзья — залетные и не имеют здесь связей.
Около пяти часов в бар зашла пестрая компания, такая, какую мы и ждали. Вошедшие сразу заставили сдвинутые столики огромным количеством кружек. В пиво добавлялось дегтярно-черное вино из стоявших под столом бутылок, и эта смесь расходилась довольно быстро.
— Иди вызывай машину, — сказал я Багрову. — Все равно их надо будет проверить. А повод есть — распитие спиртного в общественном месте.
Компания вела себя все более шумно, и хотя смысла разговора разобрать было нельзя, судя по отдельным словечкам, беседовали не на светские темы.
— Не матерись, Баклан! Хочешь найти приключений? — донеслось до меня, но кто и кому это сказал, я не уловил, так как сидел к говорившему спиной. Пора было действовать. Я достал специально припасенного вяленого леща и подошел к соседнему столику.
— Ребята, давайте на пиво махнемся, а то все деньги вышли.
— Садись к нам, нальем, — покровительственно сказал широкоплечий небритый мужчина, одобрительно осматривая леща. — Рыбина у тебя отменная! На базаре купил?
— У рыбаков стрельнул, — ответил я, доставая нож. — Давай порежу.
Мне придвинули кружку, и я с содроганием подумал, что придется пить эту тошнотворную смесь.
— Местный? — спросил сосед, выбирая себе икряной кусок побольше.
— Нет, проездом. Городок понравился, решили пожить здесь с недельку. Я стал обгладывать хвост, а нож был куплен сегодня утром, старшина отдела врезал в ручку монету, и теперь он ничем не отличался от того, который сейчас исследовали эксперты.
Я отхлебнул из кружки, незаметно рассматривая окружающих. За столом сидело семь человек, и вряд ли кому-нибудь доставило бы удовольствие встретить эту компанию в безлюдном месте. Все увлеченно занялись рыбой, и на меня никто не обращал внимания.
К столику подошел Багров и, чуть заметно кивнув мне, громко поздоровался.
— Это мой товарищ, — пояснил я. — Мы вместе промышляем.
— Ну, пусть и он садится, — сказал тот же мужчина. — Вы сами откуда?
— С Кубани, — степенно ответил Багров. — Поездили по Грузии, были в Сочи, сейчас вот думаем в Крым подаваться.
— А тут где устроились?
— За рекой, в роще. Там хороший балаган стоит, тепло, светло и сухо, и не кусают мухи…
Сидящий напротив меня человек оторвался от кружки и поднял голову:
— Что-то я вас там не видел. У меня там кореш живет — Юрка Татарин. Знаете его?
— Знаем, — уверенно ответил я, чувствуя, как загорается в душе охотничий азарт.
— Что же он, гад, не пришел вчера? Или думает, что я ему подарил червонец? За такие вещи буду морду бить!
— Спокойней, Баклан! — осадил его небритый здоровяк. — Что-то ты сегодня больно грозный!
Мутные глаза Баклана опустились, и среди рыбной шелухи он увидел нож.
— Откуда он у тебя? — спросил Баклан, беря его в руки и рассматривая со всех сторон.
— Нашел рядом с балаганом, — небрежно ответил я. — А что такое?
— Это Рыжего нож. Он меня им позавчера пугал по пьянке. Ну я и до него доберусь, руки ему обломаю.
Пора было заканчивать. За соседним столиком уже десять минут сидел Витя Лактионов, и я незаметно кивнул ему головой. Через минуту к нам подошли два участковых в форме и шестеро наших с повязками дружинников. Внешне это выглядело как обычный обход милиции «злачных мест». Один из «дружинников» как будто случайно заглянул под наш стол и вытащил оттуда целую батарею початых бутылок.
— Распиваете? Пройдемте с нами!
Наши стали заниматься задержанными, а мы с Багровым отвезли Баклана в прокуратуру — Зайцев пожелал допросить его лично.
В миру Баклан оказался Погореловым Иваном Тимофеевичем, тридцати четырех лет, имеющим четыре судимости, впрочем, как он настоятельно подчеркивал, две из них уже погашены. Говорил он быстро, запальчиво, отчаянно жестикулировал, легко переходил на крик и был явно склонен превращать беседу в спор или даже в ссору, словом, полностью оправдывал свое прозвище.
— Скажите, Погорелов, — Зайцев держался как всегда невозмутимо, — вы знаете Рифата Бакырова?
— Юрку Татарина, что ли? Конечно, знаю. Он у меня червонец одолжил на один день и не отдал. За это я с ним еще поквитаюсь! Небось у меня лишних-то денег нету!
— Он ваш товарищ? — Зайцев пропускал мимо ушей то, что не относилось к ответу на поставленный им вопрос.
— Был товарищ, да теперь — концы врозь! Встречу его — сразу нос набок сворочу!
— Значит, он ваш враг и вы с ним хотите расквитаться? — терпеливо продолжал Зайцев.
— И расквитаюсь! — кипятился Баклан, не понимая еще, куда клонит следователь. — Кто мне помешает? Я никого не боюсь!
В это время Зайцев положил перед ним фотографии, и Баклан, поперхнувшись очередной угрозой, замер с полуоткрытым ртом.
— Чего это с ним, а? — севшим голосом просипел он. — Чего это с ним? Баклана начала охватывать паника, он уже понял, как может обернуться против него все сказанное ранее, и, наверное, хотел объяснить, что он здесь ни при чем, что это какое-то недоразумение, но вместо всего этого мог только бессмысленно повторять:
