Леонид Влодавец - Бей в кость
Впрочем, несмотря на то, что в этих тропиках Еремин приобрел репутацию богатого чудака, бесплатно ремонтирующего автомобили всем желающим, а его официальная супруга — ею стала Раиса — суровой доньи-хозяйки, на самом деле ничем они толком не владели. Все решали Вова Ларь и его супруга-компаньонка Соня, которая, вообще-то, в досье колумбийской полиции числилась как Соледад Родригес. А над Ларевым в небесной выси скрывались еще какие-то фигуры, от мановения рук которых зависело, будет ли Механик играть свою нынешнюю роль или получит новую.
Права качать Механик не собирался. От добра добра не ищут.
Тем более что от него ничего такого особенного и не требовали. Ну, полазал в прошлом году по затопленным и заминированным штольням, которые нарыли когда-то по приказу здешнего диктатора, боявшегося ядерной войны со времен Карибского кризиса 1962 года. Ну, слетал несколько раз в качестве сопровождающего разные нелегально-стремные грузы. Зато во время одного из таких полетов повстречался, наконец-то, со старшей дочерью.
Лиду на этот самолет привезли против ее воли. Первостатейная стерва по имени Валерия и ее знакомый офицер, нелегально возивший в одну из африканских стран оружие, поначалу собирались попросту выкинуть Лиду за борт, едва самолет наберет хорошую высоту. Однако майор, узнав, что у Валерии имеются при себе хорошие деньги, решил, будто сможет их прибрать — подумаешь, двух баб вместо одной выкинуть! В результате бывшие врагини оказались временными союзницами и не дали с собой разделаться. А потом и Механик подоспел…
Впрочем, строго говоря, ни Лиде, ни тем более Валерии ничего хорошего эта встреча не сулила. Потому что по неписаной инструкции обе дамы, пробравшиеся на борт, и майор-предатель, который их туда протащил, должны были полететь с девятикилометровой высоты в Черное море, над которым пролегала трасса этого рейса. Без парашютов, разумеется. Однако Механик согласился бы скорее сам сигануть, чем позволить кому-нибудь обидеть свое дитя. А поскольку все знали, что Олег Федорович отнюдь не толстовец-непротивленец и может попросту взорвать самолет, чтоб никому обидно не было, ради успешного завершения рейса решили никого за борт не кидать, а отвезти к Лареву и уж там досконально разобраться, «кто есть who».
Как именно Ларев разобрался с Валерией и авиатором, Лида до сих пор понятия не имела. Но с ней, когда ее привезли на уютную тропическую виллу, беседовал вполне культурно, вежливо и неназойливо. А потом разрешил Механику поселить свою новообретенную доченьку в тех апартаментах, где обитали Раиса Юлька, Епиха и Шпиндель.
Надо сказать, что поначалу Лида почувствовала себя очень неловко.
Во-первых, оттого, что посреди здешнего великолепия к которому все «местные» уже привыкли, она ощущала себя в буквальном смысле бедной родственницей. Она ведь попала сюда даже смены белья не имеючи. Опять же взгляды членов отцовского семейства ее тоже не сильно порадовали.
Раиса, например, сразу заподозрила, что Еремочка нашел себе очередную пассию. То же самое и Юлька — к Райке она уже капитально привыкла, опять же понимала, что Механик в Райке Ценит опыт и зрелость, а в ней, Юльке, — юность и свежесть. И вот еще одна молоденькая появилась, «доченька», видишь ли…
Конкурентка!
Впрочем, если Райка особо не переживала и в принципе готова была терпеть новую молодуху, если та не станет шибко воображать о себе, то Юлька, даже после того, как Механик убедил ее в том, что действительно родную дочку отыскал, особо не успокоилась. Потому что сразу оба пацана, и сильно поматеревший Епиха, и оставшийся худосочным маломерком Шпиндель, так и ели глазами свою «сестру во Христе». Шпиндель Юльке был по фигу, а вот Епиху, как и Механика, она за просто так отдавать не собиралась.
Впрочем, именно с Юлькой Лида подружилась в первую очередь, а уж потом смогла и с остальными найти общий язык, как-никак четыре месяца с лишним — срок приличный. Но все же, постепенно привыкая к новой жизни, Лида не спешила открывать душу нараспашку. Ей еще надо было пуд соли съесть с этими сеньорами де Харама — под такой фамилией в здешних краях значились все господа «Еремины», хотя в натуре Юлька была Громова, Епиха — Лешкой Епифановым, Шпиндель — Колькой Дремовым. Только Раиса, будучи натуральной, так сказать, «паспортной женой», имела полное моральное право называться сеньорой де Харама.
Какое-то время Лиде казалось, будто она спит или, по меньшей мере, смотрит какой-то латиноамериканский сериал. Богатые интерьеры, прислуга, никаких забот о хлебе насущном, пляж, катера, крокодилья ферма, тропический парк с фонтанами и попугаями. А главное — почти абсолютное ничегонеделанье.
Конечно, Лиде такая халявная жизнь не могла не прийтись по сердцу. И, по правде сказать, она была изрядно удивлена, когда ей вдруг сообщили, что для нее есть работа, так сказать, «по специальности»… Не прошло и полгода!
ПРИНЕСИ ТО, НЕ ЗНАЮ ЧТО
Не стоит думать, будто Лиду куда-нибудь вызвали, строго посмотрели ей в глаза, а потом объявили что-нибудь суровым тоном российского военного приказа:
«Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. Об исполнении доложить не позже энного числа энного месяца. А не то мой меч — твоя голова с плеч!»
На самом деле все происходило в самой что ни на есть неофициальной обстановке. Примерно неделю назад, под вечер, Лида загорала на частном пляжике виллы «Соледад» в компании с Юлькой и Епихой. Вот тут-то и появился господин Ларев, который тоже был одет по-пляжному: в цветастую рубаху, завязанную узлом на пузе, шорты той же расцветки, а также соломенную шляпу неизвестной конструкции — нечто среднее между мексиканским сомбреро и украинским брылем, — Алеша, — обратился Ларь к Епихе, — вас с Юлей папа разыскивал, сказал, что будет ждать в павильоне «Лида и Лебедь»!
Павильон, вестимо, назывался «Леда и Лебедь», но с тех пор как в здешних краях появилась Лида, народ подверг его переименованию. Механик даже утверждал, что у живой Лиды и мраморной Леды есть какое-то сходство.
— А чего ему надо, не говорил? — лениво спросила Юлька.
— Нет, — мотнул головой Владимир Васильевич, — наверно, на месте скажет.
Юлька и Епиха встали, Лида тоже поднялась с лежака, полагая, что и ей надо идти, но Ларев ее остановил.
— А ты куда? Отдыхай… Составь компанию старичку! Владимир Васильевич опустился в кресло, стоявшее у столика под большим зонтом, и указал перстнятым пальцем на соседнее. Лида послушно уселась, пытаясь прикинуть, чего дедушке надо. В смысле, то ли ему просто приятно поболтать с девушкой, которая без малого на сорок лет моложе, то ли тут что-то более серьезное…
— Мороженого хочешь? — спросил Ларь и, не дожидаясь Лидиного ответа, подозвал слугу, похожего на Антонио Бандераса.
Пока слуга ходил за мороженым, Владимир Васильевич поинтересовался:
— Ну, как тебе у нас, не соскучилась? В Россию не тянет?
— Не очень, — честно призналась Лида.
— Что ж, приятно слышать, — ухмыльнулся Ларев. — Халява — она всегда душу радует. Так что, ежели я тебе предложу ненадолго прокатиться на родину, ты от восторга рыдать не станешь?
— Почему? — стрельнула глазками Лида. — Может, и зарыдаю, но не от восторга.
— Рыдать вообще не надо. Я ведь тебя не экстрадировать собираюсь.
Стариной тряхнешь немножко — свезешь кое-кому кое-что. Причем по знакомому адресу. Бывала ты там уже, примерно д назад, наверно, и мордашку твою еще не забыли. Наверно, и ты сама, если память девичью напряжешь, кое-кого вспомнишь.
— Не уверена, Владимир Васильевич, — откровенно сказала Лида. — Вообще-то, когда я в такие командировки каталась, то старалась побыстрее забыть, где бывала и кого видела. Так оно спокойнее. — Но ведь тебе иногда и по два-три раза приходилось в какие-то точки ездить?
— Приходилось.
— Надо думать, что эти места ты получше прочих запомнила?
— Естественно.
— А теперь вспомни то место, где ты аж четыре раза побывала. Адрес можешь не называть. Не хочешь еще разик туда прокатиться?
Да, такая точка была, и находилась она в Подмосковье, на относительно старой бревенчатой даче. Последний раз Лида (тогда еще Лена) побывала там прошлой осенью. А до этого приезжала туда еще три раза: в апреле и сентябре 1999-го, а также в январе 2000 года. Хозяйничала на этой даче толстая, фиксатая и наглая баба по имени Фроська. Все четыре раза Лида-Лена привозила туда посылочки: в первый раз тюбик с зубной пастой «Бленда-мед», в другой — тоже тюбик с каким-то кремом для рук, в третий — цилиндрик с губной помадой и, наконец, в последний раз — целый косметический набор. В первый раз Лида, отдав тюбик, сразу же уехала. Во второй раз Фроська сказала, что ей придется тут переночевать, пока там все уточнят. Утром Лиде вернули тюбик с кремом и велели передать тем, кто ее посылал. В третий раз Фроська вообще отказалась брать губную помаду и велела подождать. Приехала какая-то пышная блондинка — Лиде показалось, что в парике, — забрала помаду и велела пока никуда не уезжать.
