Леонид Влодавец - Бей в кость
Уж им-то нет никакого резона надеяться на то, что дочки от первого брака с каких-то рыжиков их полюбят.
Так вот, Еремин Олег Федорович к числу особо удачливых в семейной жизни отнюдь не относился. И совсем уж примерным семьянином тоже не был. Опять же обеспечить семейству (жена и две дочки) приличные условия жизни на зарплату старшего прапорщика, пусть и с афганской выслугой, — дело нелегкое. К тому же тяготы и лишения военной службы даже в мирной обстановке шепчут на ухо: «Займи и выпей!» И хотя такого, чтоб упиваться до свинского состояния, за Ереминым не водилось, его благоверную доводил до исступления сам факт того, что старший прапорщик тратит часть своего скудного рублевого довольствия на разного рода «боевые сто грамм», тогда как дома детишкам на молочишко не хватает. Вообще-то в других семьях отцы-командиры быстро прекращали подобные дискуссии, грохнув кулаком по столу и заорав: «Кто в доме хозяин?!», а если супруга и после этого не понимала — тем же кулаком ставили ей фонарь под глазом. У Ереминых ситуация была обратная. Чем больше осознавал свою вину товарищ старший прапорщик, чем больше он давал заверений, что, мол, все, последний раз в жизни, больше ни грамма, тем больше зверела его мадам. И, пользуясь тем, что Олег Федорович имел нехорошую привычку не отвечать женскому полу ударом на удар — хотя, вообще-то, несмотря на малый рост и вес, мог бы так ответить, что мало бы не показалось! — молотила его чем ни попадя. Иногда Еремину приходилось идти на службу с синяками, наскоро забеленными зубной пастой, а там придумывать всякие сказки, типа «упал, очнулся — гипс…» и так далее.
Народная молва не раз злословила по адресу славного корпуса прапорщиков и мичманов Советской Армии и Военно-Морского Флота. Одним из наиболее расхожих в 80-е годы прошлого века был анекдот по поводу нашего ответа на американскую нейтронную бомбу. Дескать, если сбросить нейтронную бомбу на советскую военную базу, то все люди погибнут, а материальные ценности останутся в целости. СССР якобы решил сбрасывать на американские базы прапорщиков. Люди останутся в целости, а вот материальные ценности бесследно исчезнут.
Как ни странно, Еремин, хоть и носил свои «беспросветные» погоны, долгое время жил исключительно на зарплату. Нарушить это правило, а заодно и закон, его подтолкнула все та же благоверная. Она же и нашла покупателя на списанный движок от боевой машины разминирования, который вообще-то должен был пойти в переплавку, а до того какое-то время валяться и ржаветь безо всякого толку. Еремин сумел этот движок восстановить и продал его колхозникам. Деньги, которые он наварил на этом, по нынешним временам были просто смешные, однако для того, чтоб посадить Еремина на два года, их вполне хватило. Всю вину товарищ старший прапорщик взял на себя, жену приплетать не стал — не хотел, чтоб дети даже два года оставались круглыми сиротами. С тех пор Лидочка и Галочка Еремины своего родного отца не видели и, где он находится, знать не знали.
Мамаша, однако, хотя два года — срок совсем небольшой, дожидаться Еремина не стала, а поспешила развестись, уехать из городка, не оставив бывшему мужу нового адреса, и устроить свою Личную жизнь. Вот тут-то она — а заодно и дочери! — узнала, что такое по-настоящему пьющий мужик. Все синяки, которыми она одаривала Еремина, вернулись к ней сторицей. А кончилось все весьма печально. Пришли девчонки домой из школы и Увидели, что квартира полыхает. А когда пожарные потушили огонь, то обнаружили в выгоревших комнатах трупы матери и отчима. Что там произошло и как, рассказывать было некому. В общем, обе девочки очутились в детском доме. Младшую, Галочку, в конце концов удочерили некие богатые, но бездетные янки, специально прибывшие в дикую Россию, дабы облагодетельствовать какую-нибудь сиротинушку. А вот Лиду, которая в те времена была злым, задиристым и нескладным подростком, { которая к тому же в ходе «смотрин» спела американцам любимую папину песню «Гремя огнем, сверкая блеском стали…», так и оставили в детдоме до совершеннолетия.
***Неизвестно, какие впечатления о папе остались у младшей, но у Лиды, как это ни удивительно, они были самыми светлыми из воспоминаний детства, несмотря на то, что мать за весь остаток своей жизни ни разу не помянула его добрым словом. И на вопросы типа: «А когда наш папа приедет?», отвечала руганью. Не раз доводилось слышать: «Чтоб он сдох там, в тюряге, алкаш чертов!»
Ну и, конечно, мать уверяла, что, мол, нужны вы уголовнику этому, как собаке пятая нога.
Действительно, когда Еремин отсидел свои два года, то искать встречи с дочерьми не стал. Потому что ему толково объяснили: жена устроена, у детей отчим появился, вроде неплохо живут… На фига ты им, ни кола, ни двора, со службы уволили без пенсии, на работу никто не берет?! А потом затянула его полубомжовая-полублатная жизнь, и ему, Еремину по кличке «Механик», стало вовсе не до детей. Ни про смерть жены, ни про то, что девочки в детдом попали, он знать не знал. Надеялся, правда, что жена подыскала для девчонок хорошего нового папу, который доведет их до ума. И лучше им ничего не знать про отца родного, который из относительно честного служаки превратился в бандита и убийцу, годами мотающегося по градам и весям, спасая шкуру то от законного, то от бандитского возмездия.
Но вот однажды Механику пофартило, «пошла карта», как говорится.
Случилось ему вместе с другом по кличке Есаул, тоже бывшим «афганцем», досрочно уволенным, отсидевшим капитаном, сорвать чудовищно огромный банк, о каком ни тот, ни другой даже не мечтали. В тот год им случайно удалось увезти безумно дорогой клад, зарытый аж во времена Стеньки Разина. 350 кило золотых и серебряных вещей, монет, драгоценных камней, жемчуга. Они с Есаулом уперли все это из-под носа сразу у нескольких бандитских группировок, которые в разборках между собой загубили почти два десятка душ.
Конечно, в покое их не оставили. Хотя клад долго вылеживался на заминированном еще немцами острове посреди лесного озера, все же братва и туда добралась, а Есаула с Механиком отследили в Москве. Есаулу это стоило жизни, но Механик сумел удрать, выпрыгнув в снег аж с третьего этажа и угнав чужую машину.
В этой машине оказалась насмерть перепуганная девка по имени Юлька, которая, вообще-то, помогала той банде, что наехала на Механика и Есаула.
Казалось бы, участь невезучей девки была предрешена, но, на свое счастье, она оказалась похожа на Лиду Еремину. Вообще-то, сходство было невелико, разве что волосы у обеих имели темный цвет. Но Механик тем не менее вопреки элементарной бандитской логике Юльку помиловал и стал возить за собой в качестве бесплатного приложения. Причем некоторое время он ее пальцем не трогал, рассматривая как некий заменитель дочери. Потом Юлька, у которой, сказать откровенно, комплексов не было, все-таки сумела сделать Механика своим любовником. Это свершилось вопреки чаяниям Олега Федоровича, который в сорок два года считал себя безнадежным импотентом.
Борьба за 350 кило «рыжевья» между тем продолжалась, в нее втягивались все новые «соискатели», количество жертв тоже прирастало, но Механик со своей подружкой-подушкой каким-то образом оставались целыми. Более того, в их ряды неожиданно влилась еще одна дама. Механик выручил ее от бандитов, познакомил с Юлькой… и они стали жить втроем. Раиса, которой тогда уже стукнуло 36, гораздо больше Юльки подходила Еремину в жены, но устраивать разборки, кто из них жена, а кто домработница, дамы не стали. Конечно, без трений не обходилось, но все же за несколько месяцев эта семейка стерпелась-слюбилась. Им удалось заполучить в свое распоряжение хутор в лесной глухомани, и там они благополучно устроились на жительство под патронатом аж самого замглавы администрации района, господина Ларева, известного в некоторых кругах как Вова Ларь. В этот период семейство Еремина пополнилось еще двумя приемышами, на сей раз мужского пола.
Два пацаненка шестнадцати годов, Епиха и Шпиндель, решили было грабануть тетку, шедшую с сумкой из магазина «Электроника». Шпанята рассчитывали унести что-нибудь типа плейера рублей за пятьсот, однако их куш оказался куда круче: в коробке из-под материнской платы компьютера обнаружилось шестьсот тысяч долларов. Пацанов довольно быстро вычислили крутые, которым принадлежали деньги, и им грозила жуткая участь, но в результате череды трагикомических событий Епиха со Шпинделем, крепко выпоротые, простуженные и искусанные комарами, угодили на хутор к Механику. Это привело к тому, что Юлька закрутила с Епихой нечто вроде романа, насколько такое возможно между шестнадцатилетним парнишкой и 23-летней телкой.
Тогда же решился вопрос о сокровищах, которые Еремин не один месяц прятал в навозоотстойнике заброшенного коровника. Вова Ларь нашел на них покупателей и избавил Механика от тяжкой доли «графа Монте-Кристо». То, что при этом он сохранил жизнь и самому Олегу, и его домочадцам, было актом милосердия, а вот то, что он впоследствии перевез Еремина и его семейство на один из Малых Антильских островов — актом благотворительности.
