Александр Андрюхин - Семя титана
В ту же минуту Инга принялась излагать свою ирландскую эпопею с наивностью Марии Магдалины. А бывшая жрица вместо того, чтобы пощупать подруге лоб и напомнить, что для исповеди существуют церкви, распахнула свои зеленые глазищи и забыла обо всем на свете.
Воронович вскоре уехал, но девушки продолжали шептаться на четвертом этаже чужого дома, и черт знает, сколько бы они там проторчали, если бы их не спугнул какой-то субъект с полосатым пузом и бульдогом на поводке. Подруги выпорхнули из девятиэтажки и помчались домой. Но и дома на кухне перед кипящим чайником Инга продолжала повествовать о своих сердечных делишках, а Юлька — завороженно слушать, качать головой и впадать в прострацию. А потом они долго не замолкали в постели, крепко обнявшись и потушив настольную лампу, и когда наконец угомонились, Инге опять снилась таверна.
9
Несмотря на то что отпечатки пальцев не совпали, Батурин решил задержать Ягуткина в качестве подозреваемого. Шеф отнесся к этому весьма недоброжелательно.
— Вы действительно думаете, что убил он? — спросил начальник следственного управления.
— С уверенностью утверждать не могу, но не исключаю, — ответил Батурин. — Причина избавиться от мужа любовницы у Ягуткина довольно серьезная. Главное, вдова не исключает, что он мог расправиться с её мужем. Правда, я с ней ещё не говорил, но наблюдал за их взаимоотношениями на кладбище. Они меня насторожили.
— Однако следов нет.
— Это не важно. Ягуткин мог нанять и киллера.
Следователь лукавил. Чутье подсказывало, что в этом запутанном деле лучше сделать ложный ход, чем показать бездействие. Это поможет ослабить бдительность истинного убийцы. К тому же полковник надеялся, что задержание Ягуткина в качестве подозреваемого полностью выбьет из равновесия мадам Воронович. Следователь не ошибся. Пришедшая на допрос Римма Герасимовна выглядела очень напуганной. Прежнего самообладания у неё не было и в помине.
— В принципе вы допускаете, что Ягуткин мог убить вашего мужа? — с ходу начал напирать следователь, как только она расположилась напротив него за столом.
— С чего вы взяли? Я этого не говорила! — ответила она неуверенно и виновато потупила взор.
— Но он при свидетелях грозил, что убьет вашего мужа?
Глаза Риммы Герасимовны гневно вспыхнули.
— Одно дело грозить, а другое убить! — воскликнула она, и подбородок её задрожал. — В запальчивости человек себя не контролирует.
— Почему же вас так взволновало сообщение об убийстве мужа? К его самоубийству вы отнеслись, как мне показалось, довольно прохладно.
Вдова подняла глаза на следователя и произнесла сквозь зубы:
— Натан мне действительно не был дорог. Конечно, нехорошо говорить о покойниках плохо, но он был из тех людей, чьей смерти ждешь как освобождения. Мы с Женей устали от ожидания того дня, когда он нас наконец отпустит. Вы не знаете, что за человек был мой муж. Насколько он был изощрен в своих подлостях.
Римма Герасимовна шмыгнула и полезла в карман за платочком.
— Продолжайте! Я слушаю, — произнес следователь сурово.
— Сначала он говорил, что не может мне позволить жить с чужим человеком, потому что боится за дочь. По статистике, пятьдесят процентов отчимов насилуют своих падчериц. — Влажные глаза женщины сверкнули. — Но это ложь! Ему, как потом выяснилось, было наплевать на собственную дочь. Два года назад он её так подставил, что мало не покажется! Подставил родную дочь! Понимаете?
— Не совсем, Римма Герасимовна. Поясните! — произнес Батурин, сморщив лоб.
— Я не знаю всех его дел, — вздохнула женщина, пряча глаза. — Знаю только, что он несколько раз пробовал себя в качестве сутенера.
— Сутенера? — поднял брови следователь, не веря собственным ушам.
— Да-да, я не оговорилась, — горько усмехнулась женщина. — Именно сутенера. Обычно люди пера подрабатывают пиарством, журналистикой, открывают свои издательства. Он же подрабатывал тем, что поставлял молодых девушек сутенерам. Вокруг него всегда крутились какие-то молоденькие поэтессы. Я в подробности не вдавалась. В его жизнь старалась не лезть, хотя догадывалась, что деньги, которые иногда к нему прилипали, зарабатывались грязно. Он и не способен зарабатывать чистыми руками. Такой вот он человек…
— Так что с вашей дочерью? — мягко напомнил следователь.
Женщина изо всех сил зажмурилась и затрясла головой.
— Зря я вам об этом рассказала. Я до сих пор просыпаюсь в холодном поту. Собственно, это не имеет отношения к делу.
— Э, нет! Начали — продолжайте! — сдвинул брови следователь. — Мне сейчас важно все.
— Я не знала всех его дел, — сморщилась женщина. — Но как после выяснилось, он продал одну поэтессу каким-то туркам, а она сбежала. С него потребовали деньги обратно, а он сказал, что их уже нет. Тогда ему поставили ультиматум: либо он возвращает деньги, либо увозят его дочь в Турцию. Он выбрал второе. — Щека женщины дернулась, и глаза налились слезами. — Представьте мое состояние! Вваливаются в квартиру трое крепких ребят и на ваших глазах вяжут дочь. Я, естественно, понеслась к нему на работу, а он, как ни в чем не бывало, развлекается в кабинете с очередной поэтесской. Я закатываю скандал, учиняю разнос, начиная от главного редактора и кончая вахтером…
— Так, значит, это была не сцена ревности?
— Что вы! — вытаращила глаза женщина. — Какая ревность? У меня, кроме ненависти, не было к нему никаких чувств…
— Понятно! — кивнул следователь. — Чем все это закончилось?
— Дочь мою оставили в покое. Как Натан выкрутился, не знаю! Может, занял у кого-то денег, может, нашел другую девицу. Мне это неизвестно. Я думаю, что он продал ту самую красотку, с которой я его застукала в редакции. Но точно сказать не могу. Думаю, это сейчас не так важно. Словом, в тот же вечер мы с дочерью ушли из дома. Женя снял двухкомнатную квартиру, и мы перебрались туда. Наконец-то я узнала, что такое жизнь с нормальным человеком. Но длилось это только две недели. Внезапно позвонил Натан и сообщил ошеломляющую новость: у него рак печени.
Женщина тяжело вздохнула и умолкла, остановив взор на собственных руках.
— У него действительно был рак печени? — спросил следователь после некоторого молчания.
— В том-то и дело, что нет! — воскликнула женщина. — Никакого рака у него не было в помине. Это его очередное вранье! Я об этом узнала только два месяца назад. И то случайно. Женя до сих пор не знает. Боюсь говорить. Ведь тогда бы он точно его убил…
Женщина осеклась и метнула тревожный взгляд. Батурин едва заметно усмехнулся.
— Ваши действия после того, как вы узнали, что он обманывал?
— Я дала ему месяц на то, чтобы он устроил свою жизнь и навсегда убрался из моего дома. В это время у него была какая-то девица. Допускаю, что он даже был привязан к ней, поскольку их отношения длились довольно долго. Но жениться на ней он не собирался. Она — малоимущая. Ему была нужна такая женщина, которая могла бы его содержать. Сам он зарабатывать не умел. Так вот, после моего ультиматума он с этой девицей прекратил всякие отношения. А мне начал гнать, что любит только меня. Бросил пить, развлекаться с девочками. Сделался примерным мужем. Но все это тоже было театром. Просто та девушка его бросила сама. Он, насколько мне известно, пытался возобновить с ней отношения, но безуспешно.
10
Ах, эти пахнущие пивом столы! Ах, эти бородатые, не первой свежести моряки, веселые и пьяные, гогочущие и грубые, горланящие хриплыми голосами свои разбойничьи песни. На море третий день бушует шторм, в таверне третий день идет гульба. Они пьют неаккуратно, развязно, орошая собственные куртки и обильно поливая столы. Но это её, озорную сумасшедшую лань, только веселит. Там, в замызганном углу, за самым неухоженным столом сидит Чекушкин, пьяненький, зачуханный, с красными свинячьими глазками, которые сладострастно скользят по её налитой груди и круглым бедрам. А рядом с ним трясет головой Воронович, тоже в лоскуты, но при виде её начинает сопеть, как необъезженный бык. От одного его вида захватывает дух и сладко сосет под ложечкой. Это он, известный на всю округу прелюбодей и гуляка, красавец и силач, имеющий в каждом поселке по жене и дюжине любовниц, лишил её невинности. Но сегодня газель не смотрит в его сторону. Сегодня у неё другие планы.
На ней красивая бархатная юбка, привезенная из Ливерпуля, и белая батистовая блузка. Ее талия не нуждается ни в каких корсетах. Младшая дочка кабатчика гибко носится с кружками по кабаку, и все горящие взоры устремлены на нее. От этого и на душе весело, и пиво в кружках хмельнее.
Но что это? Ба, знакомые все лица! Все, кого она знала в этой жизни, собрались за этими дубовыми столами. И только не было того, кто обещал увезти её в Ливерпуль. Ведь в этой чертовой дыре она пропадет, зачахнет, затеряется, выйдет замуж за мужлана и превратится в грубую рыбачку. В двадцать лет поблекнут её красота и молодость, а в тридцать она будет горбатой ворчливой старухой.
