Аварийный взлёт - Ирина Семеновна Левит
Общение, на удивление, оказалось весьма приятным (Казик был улыбчив и разговорчив), однако весьма бесполезным (при массе слов — почти ноль информации).
— Ну что скажешь, Сережа? — спросил Лавронин, когда гость покинул кабинет.
Дергачев пожал плечами:
— Вроде как пушистый, но… скользкий.
— Не-е-ет… — задумчиво протянул Лавронин. — Он хитрый и умный. И Купревич, я навел о нем справки, тоже хитрый и умный. Не зря он этого психолога из закромов достал. Пока криминалисты ищут следы, этот Казик будет искать мотивы. В людях он будет копаться, помяни мое слово.
Дергачев снова пожал плечами:
— Моих людей уже перекопали на десять рядов, все докапывались, мог ли кто-то пропустить на входе человека с ножом, но ничего не выкопали.
— А тем не менее, как-то человек нож пронес…
И в этот момент зазвонил внутренний телефон. На дисплее высветилось: «Гендиректор».
— Слушаю, Валерий Леонидович, — отозвался Лавронин. Положил трубку и сказал: — Огородов вызывает. Похоже, у себя на мониторе увидел, как ко мне в кабинет Казик заходил. Явно любопытствует. — Усмехнулся и добавил: — А у прежнего нашего директора трансляция с камеры в коридоре была выведена только в приемную. Самому приглядывать было без надобности.
— Я тогда тоже пойду? — спросил Дергачев.
— Подожди, — остановил Лавронин. — Чувствую, ты мне еще понадобишься.
Вернулся он минут через двадцать, причем весьма озадаченный.
— Начальник интересовался Казиком. Причем сильно тревожился. Но что я ему мог рассказать? Ничего особенного.
— А чего уж так тревожиться? Ну будет к людям приставать, разговоры разговаривать… Мало нас трясут, что ли? Ну еще один… ловец душ, — отмахнулся Дергачев.
— Вообще-то Огородов тревожится прежде всего за меня.
— За вас?!
— Именно. Здесь я отвечаю за безопасность.
— И я, — заметил начальник САБа.
— Да, и ты. Но за тебя отвечаю я. А ты здесь без году неделя. Я же семь лет. И главная ответственность — моя. Огородов боится, что у меня будут большие неприятности. Очень ему это не выгодно. Причем прежде всего потому, что у меня в городе все схвачено-охвачено, а он тоже здесь без году неделя. У тебя задача — освоиться в аэропорту, и ты уже освоился. А ему надо мощно укрепиться в городе, и тут я у него вроде локомотива. Я его везде двигаю.
— И что его так психолог напугал? — спросил Дергачев.
— Ну-у-у… — поморщился Лавронин. — Психолог же не отпечатки пальцев сличает… он чего-то там приглядывается, принюхивается… в общем, ощущает. А потом свои ощущения в голове переваривает и всякие выводы делает. Ничего конкретного, а что он по моему поводу может выдать, — совершенно непонятно. Поэтому Огородов считает, что мне лучше подобру-поздорову исчезнуть.
— То есть как — исчезнуть? — насторожился начальник САБа.
— С работы исчезнуть. Официально отстранять меня Огородов не хочет. Чтобы всякие слухи не плодить. Но предлагает на больничный уйти и дома засесть. Конечно, если сильно понадобится, меня достанут. Прятаться же я не буду. Но и глаза мозолить не стану. Возьму больничный с радикулитом, болезнь такая, что не особо докопаешься, а спина у меня регулярно болит. — Лавронин потер поясницу, покривился и добавил: — Неохота мне крысой с корабля бежать, но Огородова я понимаю. О том, что я симулянт, знать будем только мы втроем. Для всех остальных — прихватило меня. Эти радикулиты с хондрозами сильно с нервами связаны. А ситуация у нас такая нервная, что хуже некуда…
— Это точно, — со вздохом согласился Дергачев.
ГЛАВА 9
Казик покинул кабинет заместителя генерального директора по безопасности с ощущением, что ему устроили смотрины. Впрочем, рассматривали не только его — он тоже присматривался.
В отличие от полковника Купревича, похожего на университетского профессора, в полковнике Лавронине полицейский угадывался почти сразу. Лет шестидесяти, крепкий, солидный, широколицый, с басовитым, пропитанным командирскими нотками голосом. Три крупные звезды прямо-таки светились не только на его плечах, но и на лбу.
В отличие от полковника Лавронина, в начальнике САБа Дергачеве не угадывалось ничего. Лет за сорок, среднего роста, сухощавый, с непроницаемым выражением лица.
Лавронин руководил беседой, в которой было много всего, но ничего конкретного, и эта беседа сильно напоминала прощупывание мягкой игрушки в надежде обнаружить запрятанный в ней «секретик».
Дергачев все время молчал, но при этом буровил своим острым взглядом, словно намереваясь сделать в этой игрушке множество дыр.
Весь разговор напоминал светскую беседу в армейском штабе. Это было весьма забавно…
Гаврюшин ждал в приемной, вперившись в телефон с таким вниманием, что не сразу увидел Казика. Пришлось его окликнуть.
— Извините, — смутился старший лейтенант и быстро сунул телефон в карман.
«Дитя гаджетов», — подумал Аркадий Михайлович.
— Я тут читал блогера Карпенко, довольно популярного в нашем городе, — сообщил Гаврюшин. — Скандальный, конечно, парень, ну как всякий блогер, так ведь без скандальности-то не продвинешься. Но он сильно не дурак. И въедливый, любит покопать вглубь и вширь. Так вот он выкопал, что Марадинский, оказывается, уже женился двадцать восемь лет назад, то есть когда ему двадцать было. Через три года развелся. А еще через четыре года снова женился.
— И что? — пожал плечами Казик. — Ранние браки редко бывают удачными.
— Так вот он первый раз женился на Эмме Безменцевой, ее отец уже тогда бизнесом занимался. Потом с ней развелся. А затем снова женился на ней же. И с ней же живет до сих пор.
— И что? — повторил Казик, но на сей раз пожал плечами Гаврюшин:
— Занятно… Карпенко пишет, дескать, Марадинский не сам развелся, а его жена с тестем за порог вышвырнули, потому как на измене поймали. Но, видать, — Гаврюшин хихикнул, — отмолил грех, раз его назад пустили.
— Да, занятно, — согласился Казик. — Хотя много лет прошло… Вряд ли Марадинского убили из ревности… — И предложил: — Вы, Севастьян, можете идти по своим делам. А я в гостинице своими займусь. Если понадобитесь, я вам позвоню.
— Да вы что! — воспротивился старлей. — Я вас должен прямо в номер сопроводить. Вам же компьютер дали, — он аккуратно похлопал по сумке с ноутбуком, — там ценная, может, даже секретная, информация. Не-е-ет… вот до номера доставлю и уж тогда могу вас оставить. А вы, —
