Альберт Баантье - Маска смерти
Как все люди романтичного склада, он не любил такого контрастного и холодного сочетания цветов в интерьере: только черное и белое. Странно, что Пауль ван Флодроп, который сам одевался очень ярко, выбрал такую мрачную цветовую гамму для своей гостиной.
Инспектор наклонился над телом убитого.
— Тебе не бросилось в глаза ничего необычного? — спросил он своего помощника.
— Вы имеете в виду концы галстука?
— Да.
— Я действительно обратил внимание, что концы галстука лежали у него на спине.
— А это значит?..
— … что убийца находится сзади.
— Совершенно верно, — кивнул Де Кок. — Тот, кто задушил Пауля ван Флодропа, подошел к нему сзади…
— … и задушил его собственным его галстуком…
Де Кок покачал головой.
— Не думаю. Пауль ван Флодроп был не из тех мужчин, которые носят обычные галстуки. Загляни-ка на всякий случай в его шкаф.
Молодой следователь вышел из комнаты.
Де Кок еще раз прошелся по гостиной, стараясь представить себе ситуацию перед тем, как совершилось это убийство. На входной двери не было никаких следов взлома или попытки каким-либо иным способом открыть дверь. Очевидно, Пауль ван Флодроп сам впустил в квартиру убийцу. Внутри также не было никаких признаков борьбы. Все говорило о том, что Пауль ван Флодроп не опасался своего посетителя, не испытывал перед ним страха и потому спокойно повернулся к нему спиной. «Это спокойствие и подвело его! — подумал Де Кок. Он прикусил губу. — Откуда у убийцы появился этот галстук? Он взял его с собой специально для этой цели или снял его с себя?»
Вернулся Фледдер.
— Я не нашел у него ни одного галстука. Обнаружил тот самый дурацкий пиджак в клетку, в котором он появился тогда на Вармусстраат. — Молодой следователь немного помолчал. — Мне все это кажется очень странным. Этот Пауль ван Флодроп был спортсменом, атлетически сложенным боксером… Я хочу сказать: убийца должен был обладать незаурядной физической силой, иначе ему с ним не удалось бы справиться.
На лице Де Кока мелькнула улыбка.
— Ну что ж, логически безупречный вывод, — сказал он таким тоном, что трудно было понять, что за этим скрывается: ирония или одобрение.
Фледдер вопросительно взглянул на него.
— Что же нам теперь делать?
— Что ты имеешь в виду?
Молодой следователь усмехнулся.
— Мы же не можем сами начать расследование…
Де Кок потер пальцем нос.
— Нет, конечно, — лукаво улыбнулся он, — это вне нашей компетенции. Мы должны сообщить обо всем в местную полицию.
— А как мы объясним следователям из Пюрмеренда свое появление в этой квартире? Не будем же мы признаваться, что проникли сюда с помощью отмычки, подаренной вам Ловким Хенки!
Де Кок весело рассмеялся.
— Сейчас мы захлопнем за собой входную дверь, спустимся вниз и с озабоченным видом обратимся к консьержу.
— А дальше что?
Де Кок хихикнул.
— Мы вежливо объясним ему, что хотели бы посетить Пауля ван Флодропа, но хозяин квартиры не отвечает на звонки, хотя по нашему убеждению, он у себя дома, мы слышали музыку за дверью. Затем мы поинтересуемся, нет ли у консьержа запасного ключа от этой квартиры, и попросим его на всякий случай позвонить в полицию Пюрмеренда. — Он скроил плутовскую физиономию. — А дальше нам придется изобразить изумление, когда наши коллеги из местной полиции войдут в квартиру и обнаружат труп.
— Знаете какой вопрос давно не дает мне покоя? — с невозмутимым видом произнес Фледдер.
— Какой?
— Почему вас до сих пор ни разу не увольняли с работы.
Они выехали из Пюрмеренда. Фледдер всю дорогу безмолвствовал, погрузившись в какие-то размышления, глубокая морщина прорезала его лоб. Низко опустившись на сиденье, Де Кок с непроницаемым лицом молча восседал рядом. Судя по всему, думал инспектор, дело принимает серьезный оборот. До сих пор они не сталкивались с убийством, речь шла лишь о странном исчезновении четырех женщин. До тех пор, пока не был убит этот боксер…
Инспектор спрашивал себя, какие последствия повлечет за собой этот новый поворот событий… как связано убийство молодого человека с их расследованием? Играли ли какую-то роль в этом убийстве все четыре женщины или это касалось только Аннетье…
— Ты попросил их сохранить для нас галстук?
Фледдер кивнул.
— Следователи из Пюрмеренда пообещали положить его в пластиковый пакет и сохранить для нас. Вы сможете получить его после вскрытия. Патологоанатому нужно убедиться, что именно этот галстук убийца использовал для удушения жертвы.
— Мне не к спеху! — коротко бросил Де Кок. — Но этот галстук может нам пригодиться.
— Что вы хотите этим сказать? — Фледдер с недоумением покосился на инспектора.
Де Кок почесал в затылке.
— Однажды у меня уже было дело об удушении с помощью галстука. — Он тихо засмеялся. — Не следует забывать, что трюки иногда повторяются.
Фледдер сдвинул брови.
— Что-то я не припомню в нашей практике такого случая.
— Это был до того, как мы начали вместе работать.
— И было это, — нараспев произнес Фледдер, — давным-давно.
Де Кок шутливо отмахнулся от него.
— Что ты еще выведал у хозяина «Пюрмера»?
— Квартира Розалинды ван Эвертсоорд еще свободна. Занять ее желающих пока не нашлось, но, конечно, долго она пустой не останется. Если за нее в следующем месяце никто не внесет плату, хозяин сдаст квартиру.
— Полиция Пюрмеренда действует очень грамотно, видно, они там настоящие профессионалы.
Молодой следователь недовольно проворчал:
— Вы могли бы сообщить им то, что нам удалось выяснить в больнице Южного Креста, хотя это и не имеет прямого отношения к убийству боксера.
Де Кок покачал головой.
— Пока рано.
— Почему?
Старый следователь полузакрыл глаза.
— Нам это ничего не даст, а в больнице может снова начаться переполох…
Фледдер уловил металлические нотки в его голосе.
— Прошу прощения, — сказал он, — я потому так подумал, что…
Но Де Кок не дал ему договорить.
— Я долго думал над твоим замечанием…
— Каким?
— Ты сказал, что убийца должен был обладать недюжинной физической силой.
Фледдер внимательно посмотрел на инспектора, и взгляд его просветлел. Он осторожно потрогал ссадину под левым глазом.
— Вы думаете, Рихард Недервауд…
Фледдер припарковался, как всегда, позади полицейского управления, и Де Кок, болезненно покряхтывая, вылез из «фольксвагена». Пока его молодой помощник закрывал машину, инспектор медленно, с трудом переставляя ноги, побрел к зданию управления.
Фледдер вскоре нагнал его.
— Вы заметили?
— Что именно?
— Бейтендам следил за нами из окна своего кабинета. Он не мог нас не видеть.
Де Кок ухмыльнулся.
— Значит, нам ничего другого не остается, кроме как сбежать отсюда поскорее. Пошли в кабачок к Тощему Лоутье.
Озорно пересмеиваясь, точно сбежавшие с урока школьники, они направились через Ланге Низел к Форбургвалу, а оттуда — на Аудекенигсвег. В квартале «красных фонарей» в этот вечер было полно народа, повсюду звучала чужая гортанная речь, по-видимому, у проституток будет сегодня хороший улов.
— В городе полно иностранных моряков! — с досадой заметил Фледдер.
Де Кок вяло кивнул.
— Ну, конечно, завтра же начинается «Сейл Амстердам»! — мрачно буркнул он. — Хотел я на этот раз там побывать, да только не вижу конца нашего расследования.
— Мне очень жаль бедных участников парусной регаты, которые не увидят вас среди болельщиков! — воскликнул Фледдер с наигранным злорадством, на что Де Кок совершенно не реагировал.
Они вошли в кафе Тощего Лоутье и, пробравшись между столиками, уселись на высокие табуреты перед стойкой бара.
Тощий Лоутье вытер руки о свой видавший виды жилет и заулыбался. При виде дорогих гостей его мышиная мордочка просияла.
— Выкроили все-таки пару минут для старины Лоутье! — приветствовал он инспектора с его помощником.
Де Кок обвел рукой почти пустой зал.
— Как тихо у тебя сегодня… А где же публика, которая пожаловала на «Сейл Амстердам»?
Лоутье брезгливо поморщился.
— А мне не по вкусу любители подобных празднеств. Я предпочитаю случайным посетителям своих постоянных клиентов!
— Таких, как мы, например.
Тощий хозяин кафе хитро подмигнул.
— Все как всегда? — спросил он Де Кока и, не дожидаясь ответа, нырнул под стойку бара. Лоутье выставил на стойку бутылку «Наполеона», которую традиционно приберег для старого приятеля. Точными привычными движениями он взял с полки три круглых бокала и наполнил их. Затем плавно покачал свой бокал, поднял его и чокнулся с приятелями.
— За всех детей жаждущих промочить глотку отцов.
