Альберт Баантье - Маска смерти
Де Кок рассмеялся.
— Не исключено, что мы едем туда в последний раз. Особенно если доктор Ван Акен вдруг возвратился из отпуска раньше срока.
— Этот доктор еще интересует вас?
— Да, некоторое время нам нужно держать его в поле зрения. — И инспектор перешел к другой теме. — Как твои вчерашние успехи? Я понял, что тебе пришлось хорошо помотаться по городу…
Фледдер вздохнул.
— Да. Наши друзья из управления на Лодевейк ван Досселетраат поработали неважно. Спешили и допустили массу небрежностей: и имена записали неточно, и адреса перепутали. Мне стоило немалого труда выяснить все эти вещи.
— Ну и как результаты?
Фледдер достал из внутреннего кармана записную книжку и молча протянул ее Де Коку, но тот, даже не раскрыв, вернул ее обратно.
— Лучше расскажи все сам, не стану я разбирать твои каракули.
Фледдер сунул книжку в карман.
— Об исчезновении Марии-Антуанетты ван хет Вауд, — начал он, — в полицию сообщил ее друг Карел Бенсдорф, с которым она живет около двух лет. Об исчезновении Шарлотты Акерслоот заявил ее отец.
— И обеих этих женщин домашний врач направил в больницу Южного Креста?
Фледдер отрицательно помотал головой.
— Нет, на этот раз дело обошлось без всякого направления. Этим женщинам позвонили по телефону, просто позвонили и попросили приехать в больницу Южного Креста для анализа крови.
— А дальше?
— Обе они не вернулись…
— Так же, как Розалинду ван Эвертсоорд и Аннетье Схеепстра, кто-то подвез их в больницу?
— Нет. Карел Бенсдорф был в этот день очень занят на работе, а отцу Шарлотты не на кого было оставить свое кафе. Насколько мне известно, обе женщины добрались до больницы на трамвае. Им сказали, что этот анализ займет не более получаса.
— Кто позвонил им: мужчина или женщина?
— Не знаю, — ответил Фледдер. — Честно говоря, я не спросил об этом.
Де Кок помолчал, задумчиво покусывая нижнюю губу.
— А в связи с чем потребовался этот анализ крови?
— Дело в том, — пояснил Фледдер, — что обе молодые женщины несколько лет занимались спортом, причем так называемым большим спортом, поэтому направление в больницу не вызвало ни у одной из них подозрения, ну, как рентген легких или электрокардиограмма во время очередной диспансеризации.
— Карел Бенсдорф и отец Шарлотты обращались с запросом в больницу?
Фледдер отвел взгляд.
— Да, — нехотя пробормотал он, — и им ответили, что такие пациентки в больницу не обращались и никто их туда не приглашал.
— Этого следовало ожидать, — спокойно констатировал Де Кок.
— А я этим больничным крысам не верю! — Фледдер с ожесточением хлопнул ладонями по баранке…
Де Кок предостерегающе поднял руку.
— Ты имеешь в виду все эти совпадения? — спросил он.
Фледдер начал понемногу успокаиваться.
— Да… И больше, пожалуй, ничего…
— Обе женщины плохо себя чувствовали?
— В общем, да… Жаловались на странное утомление, немного покашливали…
Де Кок повернулся к нему.
— А как лицо? Я имею в виду кожу на лице. Она изменилась? Была неестественно натянута?
Молодой следователь молча смотрел перед собой, краска медленно сошла с его лица, он побелел.
— Отец Шарлотты Акерслоот, — тихо сказал он, — ничего не заметил, а Карел Бенсдорф сказал, что лицо его подруги в последние дни приобрело какое-то странное, отсутствующее выражение.
Де Кок полузакрыл глаза.
— Снова маска смерти…
Фледдер въехал на стоянку, и как всегда выбрал для своей машины самый дальний и укромный угол, со всех сторон закрытый пышно разросшимся кустарником. Они вышли из машины и медленно зашагали к дому, на котором красовалась надпись «Пюрмер». Фледдер задрал голову и указал Де Коку на веселые, выступающие вперед балкончики.
— Мы могли бы и в прошлый раз навестить Пауля ван Флодропа, сэкономили бы одну поездку.
— Но тогда еще не было второго разговора с Бертусом из Утрехта, — возразил ему Де Кок, — и мы еще не знали, что Пауль ван Флодроп потребовал миллион за эту книжку, хотя она не стоит и пятидесяти тысяч.
— Откуда Паулю ван Флодропу, типичному спортсмену, который заботится только о своем теле, знать, сколько может стоить старинная вещь? Должно быть, он сам оценил эту книгу в миллион гульденов.
— Нет, не сходится, — Де Кок покачал головой. — Когда Аннетье Схеепстра принесла художнику книгу о явлении чуда, он сказал ей, что она может рассчитывать не больше, чем на пятьдесят тысяч. По-моему, Аннетье Схеепстра и Пауль ван Флодроп — два сапога пара, как бы мы ни толковали эту пословицу.
Фледдер не двинулся с места.
— Я все меньше что-либо понимаю в этой запутанной истории. Какую книгу получил Бертус из рук Аннетье Схеепстра? Вряд ли ей удалось всучить старому сутенеру подделку.
Де Кок радостно потирал руки.
— Отличный ход мысли! — похвалил он своего помощника. — Бертус из Утрехта знает толк в старине, я сам в этом убедился. Очевидно, Аннетье Схеепстра заказала сначала две копии, а потом отправилась к Бертусу с оригиналом и попросила его найти на книгу покупателя.
Фледдер решительно зашагал к дому.
— Итак, если подвести итоги — задумчиво произнес он, — можно заключить, что Аннетье Схеепстра исчезла вместе с оригиналом книги, завещанной ее дядюшкой, и с одной из копий.
Де Кок кивнул.
— Совершенно верно. Думаю, что Пауль ван Флодроп узнал от Аннетье о Петере Карстенсе и его подделках, знал он и об истинной цене этой вещи. Поэтому мне особенно интересно, почему он после всего этого требует от Бертуса миллион за книгу.
Молодой следователь поджал губы.
— Может быть, — произнес он с металлом в голосе, — Пауль ван Флодроп знает о таинственном исчезновении Аннетье Схеепстра значительно больше, чем рассказал нам…
Де Кок с улыбкой наблюдал за своим молодым помощником.
— Давно не слышал от тебя таких мудрых речей!
Фледдер смущенно умолк.
Они вошли в вестибюль, и Де Кок сразу же направился к металлической табличке с черными кнопками и фамилиями жильцов. Найдя кнопку против надписи «П. ван Флодроп», он нажал на нее. Никакого ответа.
Пожилая седая дама спустилась по лестнице и направилась к выходу. Инспектор, вежливо приподняв шляпу, помог ей открыть тяжелую двойную стеклянную дверь, после чего они с Фледдером подошли к лифту.
— Вы знаете, на какой нам нужно этаж?
— На восьмой, — ответил Де Кок. — Он живет как раз под квартирой Розалинды ван Эвертсоорд.
— Интересно, поселился ли в ее квартире кто-нибудь?
Старый следователь пожал плечами.
— Потом узнаем у консьержа. Может быть, за это время появились какие-то новые сведения об этом переезде.
— О'кей, шеф, — покорно согласился Фледдер.
Де Кок не отреагировал на «шефа» и вошел в лифт. Молодой помощник последовал за ним. После короткого подъема они вышли из лифта и прошагали по ковру к двери Пауля ван Флодропа.
Инспектор дал несколько настойчивых звонков. Они подождали минуты две — никто не отвечал. Де Кок нащупал в кармане приспособление, которое когда-то презентовал ему бывший его подопечный, взломщик по прозвищу Ловкий Хенки. Это был медный стержень с вставными стальными бородками от ключей.
— Мы же не можем без разрешения на обыск вломиться в квартиру! — запротестовал Фледдер. — Это нарушение закона! Как бы нам не влипнуть в неприятную историю, как уже было однажды.
Де Кок, не обращая на его слова внимания, продолжал подбирать ключи к замку. Наконец он нашел, кажется, нужную бородку, вставил свой «ключ» в скважину и повернул его. Раздался щелчок. Инспектор нажал на дверь, и она поддалась. В квартире громко играла музыка. Де Кок осторожно, на цыпочках, прокрался через прихожую и приблизился к двери гостиной. Она была приоткрыта. Носком ботинка он распахнул дверь и, оцепенев от ужаса, застыл на пороге.
Рядом с низким креслом ничком лежал коренастый мужчина с короткой шеей. С левого плеча у него свешивался конец красного галстука. Де Кок подошел поближе и опустился на колени рядом с лежавшим. Галстук был затянут на шее так, что глубоко врезался в кожу. Инспектор перевернул тело и, заглянув во вздувшееся лицо, сразу узнал Пауля ван Флодропа.
Фледдер шумно дышал ему в затылок.
— Мертв?
— Да. Задушен!
13
Де Кок внимательно рассматривал неузнаваемо изменившееся лицо мертвеца. За долгие годы работы следователем криминальной полиции ему доводилось видеть немало трупов людей, убитых таким способом. Он медленно поднялся, и тут же дала о себе знать застарелая боль в коленках. Седой сыщик перешагнул через тело Флодропа и обошел гостиную, внимательно рассматривая каждую мелочь. За долгие годы у него выработалась почти фотографическая память и профессиональное чутье, которое помогало обнаружить малейшее нарушение или несоответствие привычной обстановки.
