Агата Кристи - Детективные романы и повести
Эльза не могла этого переварить и, помолчав минуты две, громко сказала:
— Эта комната была бы прелестной, если бы она была обставлена с большим вкусом. Когда я буду здесь хозяйкой, я выброшу весь этот хлам и оставлю только две-три хорошие вещи. И повешу желтые шторы, чтобы сквозь них был виден заход солнца. — Она повернулась ко мне. — Ведь правда, будет красиво?
Я не успел ответить, как послышался голос Каролины:
— Разве вы собираетесь купить это имение, Эльза?
Эльза ответила:
— Мне нет надобности покупать его.
— Что вы хотите этим сказать? — Голос Каролины потерял свою вкрадчивость и звучал жестко и звонко.
Эльза засмеялась:
— Зачем притворяться, Каролина? Вы прекрасно знаете, что я хочу сказать. И вы знаете также, что Эмис и я любим друг друга. Этот дом принадлежит не вам, а ему. И когда мы поженимся, мы будем жить здесь.
Каролина сказала:
— Вы, кажется, сошли с ума.
— О нет, дорогая, — ответила Эльза. — Просто я предпочитаю действовать открыто. Мы с Эмисом любим друг друга, и вы тоже должны поступить честно и дать ему свободу.
В эту минуту в комнату вошел Эмис, и Эльза сказала, смеясь:
— Если вы мне не верите, то спросите у него.
— Хорошо, — сказала Каролина и тотчас же обратилась к мужу: — Эмис, Эльза говорит, что ты собираешься на ней жениться. Это правда?
Бедняга Эмис, мне было искренне жаль его. У мужчины в таких случаях всегда глупый вид. Он покраснел и что-то забормотал. Потом он повернулся к Эльзе и спросил ее, почему она, черт побери, не может держать язык на привязи.
Каролина спросила:
— Так, значит, это правда?
Он не ответил и только поправлял воротник, подсунув под него палец. Этот жест был мне знаком с детства. Когда Эмис попадал в какую-нибудь историю, он всегда начинал поправлять пальцем воротник.
— Я полагаю, — вмешалась Эльза, — что Каролина должна знать о наших планах.
— Так это правда, Эмис? — повторила Каролина очень спокойным тоном. — Ответь мне, пожалуйста. Должна же я знать.
Тогда он вскинул голову и рявкнул:
— Вообще — это правда, но я не желаю обсуждать этот вопрос сейчас.
Он повернулся и вышел из комнаты. Я пошел за ним на террасу. Он стоял, опершись о перила, и виртуозно ругался. Потом он зарычал:
— Кто тянет ее за язык? Какой черт тянет ее за язык? Теперь начнется история, а мне надо кончать картину! Понимаешь ли ты, Фил, ведь это лучшая моя работа! Лучшая работа в моей жизни, а две ревнивые дуры могут ее погубить! Черт бы их побрал!
Потом он немного успокоился и сказал, что женщины лишены чувства пропорции. Я не мог удержаться от улыбки,
— Признайся, старик, что тебе некого винить, кроме самого себя, — сказал я.
— Да, я знаю, — ответил он со вздохом. — Но согласись, Фил, что нельзя осуждать мужчину за то, что Эльза вскружила ему голову.
Я спросил его:
— А что если Каролина заупрямится и не даст тебе развода?
Но он, казалось, меня не слышал, и мне пришлось повторить вопрос. Тогда он рассеянно сказал:
— Нет, Каролина не будет мстить.
— У вас ребенок, — сказал я.
Он взял меня под руку.
— Фил, старина, я знаю, что ты говоришь из добрых побуждений. Но перестань каркать, как ворона. Все кончится благополучно. Вот увидишь.
Это было так похоже на Эмиса с его нелепым оптимизмом.
Он повторил:
— Черт бы их всех побрал!
Потом на террасу вышла Каролина. Она была в шляпе с опущенными полями, которая очень шла ей.
Она заговорила так, как будто ничего не случилось:
— Сними этот пиджак, Эмис, — он выпачкан красками. Мы идем сегодня к Мередиту. Разве ты забыл?
Он удивленно посмотрел на нее и сказал, немного заикаясь:
— Да, да, конечно. Я помню.
— В таком случае, — сказала она, — иди и приведи себя в порядок, ты похож на мусорщика.
Она не смотрела на мужа, хотя и говорила обычным тоном. Потом она спустилась к цветочной клумбе и начала обрывать увядшие цветы.
Эмис повернулся и медленно пошел в дом.
Каролина заговорила со мной о погоде и посоветовала пойти с Эмисом на рыбную ловлю. Она держалась поразительно, надо отдать ей справедливость. Это свидетельствовало о ее громадной силе воли и самообладании. Мне кажется, что именно тогда она составила план убийства — она способна была обдумать все холодно и жестоко.
Вскоре на террасу вышли остальные. Эльза имела вид дерзкий и вызывающий. Каролина не обращала на нее никакого внимания. Каролина Крэль была очень опасной женщиной. А я как-то не осознал, что она это дело так не оставит. Я подумал тогда, что она или примирится с неизбежностью разрыва, или будет вести себя так, точно ничего не произошло, в надежде, что Эмис вернется к ней.
Некоторую разрядку внесла Анджела, подняв спор с мисс Уиллиамс. Она заявила, что ни за что не наденет нового платья для этого смешного Мередита, который все равно никогда ничего не замечает.
Наконец мы отправились. Каролина шла рядом с Анджелой, а я — с Эмисом. Эльза, с самодовольной улыбкой, шла одна. Лично я никогда не был ее поклонником — слишком уж она резка, но не могу не признать, что в тот вечер она была умопомрачительно хороша в своей молодой самоуверенности.
Я не могу припомнить всех подробностей того вечера. Помню только, что старина Мерри встретил нас и провел сначала в сад. Помню мой спор с Анджелой о дрессировке терьеров для ловли крыс. Помню, что она уговаривала меня не отставать от нее.
Потом мы пили чай под старым кедром. У Мерри был очень расстроенный вид — наверное, он что-то узнал.
Он задумчиво смотрел то на Каролину, то на Эльзу. Каролине, конечно, нравилось иметь такого верного поклонника. Женщины ее типа любят платонических вздыхателей, которые никогда не переступят границы дозволенного.
После чая Мередит улучил минуту и шепнул мне:
— Послушай, Фил, не может быть, чтобы Эмис решился на развод. Неужели он оставит жену и ребенка и уйдет к этой девушке? Ведь он намного старше ее. Ей не больше восемнадцати лет.
Я сказал ему, что мисс Грир добрых двадцать. Но он ответил, что все равно, она еще несовершеннолетняя и не отвечает за свои поступки.
Бедняга Мередит! Вечный рыцарь!
— Не беспокойся, старик, — сказал я. — Она прекрасно все понимает.
Больше мы ни о чем не успели поговорить.
Удивительно, что я почти не помню, как мы ходили в вонючую лабораторию Мередита и как он разглагольствовал о своем нудном хобби. Я не помню разговоров о кониине и не видел, как Каролина взяла эту бурду.
Больше ничего не сохранилось в моей памяти об этом вечере, разве только то, что между Эмисом и Анджелой был грандиозный скандал, которому все обрадовались, так как он немного разрядил атмосферу. Анджела пошла спать с криком, что, во-первых, она Эмису отомстит; во-вторых, будет рада, если он отправится на тот свет; в-третьих, хорошо бы, если бы он заболел проказой, и, в-четвертых, она хочет, чтобы к его носу прилипла сосиска, как в сказке, и чтобы он не мог ее отодрать. Все мы хохотали над этой забавной смесью.
На следующее утро я проснулся очень поздно и вышел к завтраку, когда все уже разошлись. Странно, какие пустяки остаются иногда в памяти: я прекрасно помню вкус жареных почек под соусом, которые мне принесли. Потом я курил, гулял и встретил только мисс Уиллиамс, метавшуюся по саду в поисках Анджелы, чтобы посадить ее за рукоделие: та, как обычно, дезертировала. Я вернулся в холл и тут услышал голоса Эмиса и Каролины, которые ссорились рядом в библиотеке:
— Вечные твои истории с женщинами! Убить тебя за них надо!
— Не будь дурой, Каролина.
— Я говорю совершенно серьезно, Эмис.
Мне не хотелось слушать их ссору, и я вышел на террасу, где наткнулся на Эльзу. Она сидела в шезлонге прямо под открытым окном библиотеки и, наверное, слышала все, что там происходило. Увидев меня, она спокойно встала и, улыбаясь, подошла ко мне. Она взяла меня под руку со словами:
— Какое чудесное утро!
Для нее утро было, конечно, чудесным. Жестокая девушка, или, вернее, очень уж прямолинейная! Она видела только то, что хотела видеть.
Мы стояли минут пять на террасе, болтая. Затем я услышал, как хлопнула дверь библиотеки, и на террасу вышел Эмис Крэль — красный и взволнованный. Он бесцеремонно взял Эльзу за плечо.
— Пойдем. Надо кончать картину.
— Хорошо, — сказала она, — я сейчас приду, только возьму кофточку. Сегодня свежий ветер. — И она ушла в дом.
Я подошел к Эмису и сказал:
— Не унывай, старик.
И мы молчали до самого возвращения Эльзы. Они вместе ушли в «Батарею», а я пошел в дом и, проходя через холл, увидел там Каролину. Она меня не заметила. Она стояла, погруженная в свои мысли, как это cl ней бывало и раньше, и что-то шептала. Я разобрал слова: «Слишком жестоко…»
