Татьяна Гармаш-Роффе - И нет мне прощения
Манон запнулась, вспомнив наказания детектива никому не рассказывать об этом.
Константин смотрел на нее некоторое время вопросительно, ожидая продолжения.
– В общем, пользы от меня мало, – горько усмехнулась она, взяла бокал и выпила его опять залпом. – Вы правы, лучше напиться!
Константин тут же ей подлил еще вина.
– Дашенька, родная, я тебя люблю… – прошептала она и отпила несколько глотков.
Лицо Кости выражало искреннее сочувствие, но он молчал. Это очень хорошо, что молчал. Он все правильно понимает.
– Ой, – она дотронулась пальцами до лба, – у меня голова поехала… Мне надо лечь… Домой, отвезите меня срочно домой!
Она встала, пошатнулась, Костя ее подхватил…
Больше ничего из того вечера Манон не помнила. Разве что странные и обрывочные образы.
День четвертый
– Манон, вам сейчас удобно говорить? – вежливо проговорил детектив Алексей Кисанов в ее ухо.
Она посмотрела на часы: около полудня! Какой ужас! Ей через два часа нужно быть в фонде!
Манон любила поспать утром – потому что любила поздно ложиться. Однако позже десяти никогда не вставала, даже если никуда не надо было бежать, – такое она сама себе установила правило. А вот сегодня… Видимо, она слишком много вина выпила вчера за ужином с Константином.
Впрочем, несмотря на это, Манон чувствовала себя вполне сносно, – по крайней мере, голова не болела, только немного кружилась, и очень хотелось пить. И спать, еще и еще, несмотря на позднее пробуждение.
Вдруг в ее памяти всплыл белый диван, какие-то люди вокруг, обращавшиеся к ней… Похоже, у нее вчера случились галлюцинации?..
– Слушаю вас.
– Исходя из характера Аиды, можете ли вы представить, что за человек сумел завоевать сердце вашей сестры? Какой он? Ведь им может оказаться один из ваших общих знакомых, отношения с которым Аида держала в страшном секрете…
– Знакомых? Сомневаюсь. В нашем кругу герои не водятся.
– Герои?
– Знаете, как в древнегреческих мифах: там боги, титаны, герои… И в операх, конечно.
– А не в вашем кругу они водятся? – удивился Кис, который давно героев нигде не видал.
– Не в прямом смысле. Аиду мог увлечь, скорее, какой-нибудь бедный поэт или художник, творческая личность, талант с высоким потенциалом, – плохой поэт или художник ее бы не привлек, тут можно не сомневаться, у сестры есть чутье и вкус… И в то же время не эгоист. Он должен быть добрым. И нежным. Заботливым.
– Красивым?
– Не уверена. Не уродом, конечно. Но необязательно красавцем. И еще, мне кажется, он должен быть довольно крупным. Даша сама рослая, полновата… Рядом с мелким мужчиной она бы комплексовала.
– Значит, не обязательно красавец, довольно рослый, талантливый, – начал повторять Кис, – при этом добрый, нежный… А это можно по внешности определить?
– Доброту?
– Ну да. А то бывает, как в старом фильме поется: «На лицо ужасные, добрые внутри»!
Манон засмеялась.
– Знаете что? Приходите ко мне в фонд, – она продиктовала адрес. – В два часа дня. У меня будет встреча… С человеком, который мог бы завоевать сердце Даши.
– Мог бы? – переспросил детектив.
– Вы правильно поняли. С этим человеком Дашунька не была знакома. Он всего лишь относится к типажу, который бы ей понравился. Сами увидите.
Около полудня детектив устроился возле директорского стола Манон в ее кабинете. Девушка выглядела из рук вон плохо: лицо опухшее, глаза покрасневшие, – словно прилично перепила накануне. Или слишком много плакала?
Спрашивать Алексей постеснялся, да и не его это дело. Он просто сидел и ждал, пока явится тот, кого Манон обозначила как типаж, достойный любви сестры.
Долго ждать не пришлось: в двери кабинета появилось сначала инвалидное кресло, в котором сидела девушка-подросток, а затем, за спинкой каталки, возник молодой человек.
Алексею не требовались пояснения: одухотворенная внешность этого парня (как и его сестры, впрочем) говорила сама за себя. Хотя кое-что его насторожило, пожалуй.
Некоторое время они с Манон оживленно обсуждали сроки, в которые можно будет установить девочке протез руки, и вскоре покинули кабинет.
– Такой вот примерно тип, Алексей Андреевич, – произнесла Манон, когда за посетителями закрылась дверь.
– Вы уверены?
– Странный вопрос. Что вас не устраивает?
– Да меня-то все… Но, как бы так сказать поделикатнее…
– Да скажите уж неделикатно! – не выдержала Манон.
– Он женщинами не интересуется… Возможно, он гомо…
– Он иконы пишет, – холодно перебила детектива Манон. – Но пока у него нет статуса иконописца, там все непросто. Ему еще учиться надо и, насколько я разбираюсь в вопросе, принять монашеский сан…
– А-а-а, это тоже объясняет… – Кис чувствовал себя очень неловко. Манон показала ему парня, который ей самой нравится, как пить дать. А детектив тут со своими комментариями… Да куда денешься, надобно ведь уточнить, разобраться!.. – Но Аида нуждалась в любви, как вы говорили. В любви мужчины… А у Павла на лице написано, что он… интересуется чем-то другим. Не любовью к женщине, скажем так.
– Нет, ну вы тупой, извините! – рассердилась Манон. – Разве я сказала, что у Аиды был роман с Павлом?! Я решила показать его вам как образец человека, которым могла увлечься моя сестра!
– Она могла увлечься монахом?..
– О-о-о… – возопила Манон.
– Нет, ну я понял, он очень одухотворенный…
Алексей не был уверен, что Павел сказал Манон правду насчет икон. Он мог оказаться геем. Или латентным геем, – из тех, кто осуждает гомосексуализм и предпочитает уйти в религию, подальше от реальности своей природы, коей стыдится.
– В общем, идею я уяснил, – встал он. – Спасибо.
Манон его окликнула, когда он открывал дверь.
– Алексей Андреевич!
– Да? – обернулся он.
– Как вы это разглядели? Что Павел… э-э-э… женщинами не интересуется… Так быстро?
– Не знаю. Это видно.
– А я… Я не увидела… Пока мне Наташа, его сестра, не сказала.
– Манон, я тертый калач… У меня профессия такая… Я по лицам многое угадываю… Хотя не всегда, – решил быть честным детектив. – Случаются и промахи.
– Но сейчас вы в точку попали.
Алексею показалось, что данная фраза была произнесена с досадой. Ну, точно, Павел ей нравился! Пока она не узнала о его страсти к иконам.
Прежде чем снова взяться за ручку двери, он, посмотрев на девушку, на ее покрасневшие глаза, произнес для самого себя неожиданно:
– Вы поосторожнее с алкоголем, Манон…
Она грустно усмехнулась в ответ, чем укрепила Алексея в его предположении.
– Я серьезно! Когда человеку плохо, он нередко ищет утешения в вине… или водке… в алкоголе, в общем… Но это опасно. Не потому, что вы выпили какое-то количество, а потому, что это может войти в привычку… Вроде рефлекса: мне плохо – я пью. Чтоб утешиться. Только привычка эта опасная…
Манон улыбнулась.
– Спасибо, что беспокоитесь. Но не стоит труда. Вчера я действительно напилась до чертиков… У меня даже галлюцинации начались. Это очень неприятно, так что желания повторить данный опыт у меня нет!
– Галлюцинации? И сколько же вы выпили вчера?
– Много… – Манон смутилась. – Бокала четыре… Или пять…
– Чего?
– Белого вина. «Сотерн».
Кис вернулся и сел обратно в кресло. Ему не нравилось то, что сказала Манон. От белого вина не бывает галлюцинаций. Даже у неискушенных в алкоголе девиц!
– Манон, – как можно мягче спросил он, – вы при этом покурили… травку? Или приняли что-то покруче?
– Господин детектив, – противным высокомерным голосом произнесла девушка, – вы за кого меня держите?! За наркоманку?!
– Что вы, что вы, – поспешил исправить оплошность Кис. – Я просто… А что за галлюцинации, собственно?
– Мне кажется, что ваши детективные… – она произнесла это слово с неприятным нажимом, – обязанности не простираются до заботы о моем здоровье. Или вы претендуете на роль моего личного врача?
– Нет… Не то чтоб… Но…
Кис искал слова и не мог найти. Его беспокоил тот факт, что у Манон вчера случились галлюцинации. Он слишком много знал о них, отчего они возникают, с помощью каких средств… Уж не с помощью четырех-пяти бокалов белого вина, это точно! Если бы девушка сильно перебрала, так ее бы просто стошнило, вот и все! Но галлюцинации?!
– Послушайте… Манон… – Он все не находил слов, чтобы заставить ее рассказать о том, что случилось с ней вчера. А это было важно, он чувствовал! – Я волнуюсь за вас… Конечно, я не личный врач, но…
– Да ничего особенного, – сжалилась над детективом девушка. – Мне пригрезилось, что я приехала на какую-то дачу… Загородный дом. Там створки окна стучали сильно, долбил меня этот звук… И я спала на белом диване, а вокруг меня ходили какие-то люди. И говорили: «Даша тебя любит, она смотрит на тебя, она с тобой!»
