Мертвяк - Илья Владимирович Рясной
«Погонщики», — подумал Мертвяк, это серьезно…»
⠀⠀ ⠀⠀
*⠀⠀ *⠀⠀ *
— Немцович, с вещами, — крикнул выводной…
Вещей-то почти и не было.
— Вперед. Не оборачиваться.
— Куда хоть?
— Не разговаривать.
Шаги по цементному полу звучали четко.
— В Лефортово, в изолятор ФАГБ. — вдруг разговорился конвоир. — Но это завтра. А пока посидишь маленько в уютной камере.
Новая камера действительно выглядела куда лучше прежней. Трехместная — ровно столько народу, сколько положено. В углу телевизор «Сони». Просто отель «Шератон» по местным меркам.
Будто на препятствие, директор фирмы «Гейша» напоролся на острые взгляды обитателей и застыл у входа.
— Ну что встал? Заходи до хаты, — дружелюбно произнес огромный, лет сорока на вид, усатый и лысый мужчина в майке. Он был покрыт такой густой татуировкой, что казалось, на нем рубашка со сложным узором. Тем, кто мог читать подобную живопись, она могла — бы рассказать о многом. Это фактически был а автобиография. Роза на плече — восемнадцатилетие встретил в колонии. Два сшибающихся лоб в лоб быка — постотянно был в конфликте с тюремной администрацией. Погоны на плечах свидетельствовали о том, что этот человек занимал определенное положение в воровской иерархии.
Немцович прошел в камеру и сел на свободную койку.
— Не бойся. Не обидим, коли человек хороший, — произнес второй — двухметровый скелет. Татуировок у него было поменьше, но все равно достаточно. «Как мало пройдено дорог, как много сделано ошибок» — надпись шла через всю грудь.
Таких типов Немцович в изоляторе еще не встречал.
Да и в жизни видел не много.
— По налоговому делу.
— А, хозяйственник, и хмыкнул усатый. Полезное существо.
— Овца, — поддакнул второй. — Не будет вас — кого стричь будем? Под кем из блатных ходил?
— Иванчика знаю. Хорошо знаю.
— Иванчик уважаемый человек. Если не шутишь, конечно. Я Слон, — представился усатый и кивнул на своего товарища, А это — Доходяга… Как насчет анаши, побалуешься?
— Нет, спасибо.
— А я не против, — усатый полез куда-то за телевизор и выудил свернутую сигарету. «Дурь» нам жить и выживать помогает.
Вечером в первый раз за последний месяц Немцович засыпал в спокойной обстановке…
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
— Эй, начальник, открывай! — прорезал ночную тишину дикий крик.
— А дубинкой? — отозвался старшина.
— Испугал, ментовская рожа! У нас попутчик повесился.
Действительно Немцович висел в петле, сооруженной из спортивных брюк.
— Снимите! — заволновался старшина. — Сейчас откроем.
— Без толку. — махнул рукой Доходяга. — Уже готов.
Беготня, крики. Врач. Дежурный. Обыск в камере. Когда все закончилось, Слон, растянувшись на кровати, лениво произнес:
— Не любит Боженька самоубийц.
— Не любит, — согласился его приятель…
⠀⠀ ⠀⠀
*⠀⠀ *⠀⠀ *
Настя таки в тот день не появилась. Не появилась она и на следующий день. Глеб обзвонил все морги. Извел дежурную службу милиции. Побывал у профессора Верещагина. Установил, что она вышла из здания университета в шестнадцать часов. После этого ее никто не видел.
В отделении милиции по месту жительства он вцепился в оперуполномоченного, ведающего розыском без вести пропавших граждан и скрывшихся преступников.
— Да найдется твоя барышня, — отмахнулся оперативник, плотный, уже в годах, похожий на видавшего виды уличного барбоса. — Подружки, друзья. Дело молодое. В компании какой-нибудь. Вернется.
— Исключено. Мы должны были встретиться.
— Всяко бывает.
— Только не с Настей. Искать будете?
— Вон сколько запросов разослал, — оперативник кивнул на папку. — Я один, а дел столько, что я их за месяц даже прочесть не успею… Будем работать.
— А надежда есть, капитан?
— Есть. — Он отвел глаза. — Восемьдесят процентов без вести пропавших находят.
— А в таких случаях, как этот?
— А в таких… — вздохнул капитан и замолчал на несколько секунд. — Ну, может, в секту какую подалась. Или насильно удерживают.
— В общем — дело плохо.
Капитан пожал плечами, вздохнув, произнес:
— Чем могу — помогу. Вот разгребусь немного с бумагами — смотри, сколько форм отчетности — и на улицах потрусь. На телевидение фотографию я уже дал — послезавтра покажут. Может, что и всплывет.
— Хоть за это спасибо…
Глеб понял, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, и двинул по маршруту, по которому должна была пройти Настя из университета.
— Вы не видели здесь девушку… — спросил он нищего, переминающегося на тротуаре.
— Я вообще не вижу! Такой молодой, бородатый, а читать не умеет.
На груди нищего действительно висела табличка: «Подайте слепому».
— А бороду мою по запаху учуял? — спросил Глеб.
— Ох, умник.
Не получилось… Дальше.
— Вы не видели здесь девушку?
— Ай, позолоти ручку, скажу.
— На…
— Видела. Помню, ясноглазую. Ах, какая красавица. Вон туда пошла. Больше не видела, — заявила цыганка вся в юбках, как капуста в листьях.
Уже что-то. Значит, до этой точки маршрута Настя дошла наверняка.
Киоскерши. Ларечники. Бомжи. С кем только не переговорил Глеб. Но больше Настю никто не видел. Умаявшись, он уселся в скверике на скамейку. Итог — убил полдня, а толку нет… Пока нет. Передохнет чуток, потом встанет и пойдет дальше — от человека к человеку. Если надо, обойдет каждую квартиру, каждый магазинчик, каждый ларек. Проследит путь Насти отсюда и до той точки, где она исчезла. Кто-то должен был ее запомнить. Она слишком бросается в глаза. Запомнила же ее та цыганка.
На другой конец длинной скамейки пристроились два старичка. У одного на голове дырчатая белая шляпа. Другой опирался на большую палку с львом на набалдашнике и поглядывал сквозь затемненные очки. На вид им было под семьдесят.
— Ну, давай, — прокаркал один.
— Да не понукай, — возмутился второй.
— А я не понукаю.
— Давай.
Глеб с любопытством присмотрелся к ним. «Шляпа» вынул из потертого портфеля нераспечатанную колоду карт. Распечатал. Неожиданно его дрожащие пальцы стали ловкими и умелыми. Он, как фокусник, перемешал колоду, карты перелетели, будто волшебные, из одной ладони в другую.
— Ах, какой понт, — издевательски произнес волосатый. — Раздавай.
— Сейчас.
— Передергивать будешь — клюкой схлопочешь.
— Испугал-то как! Небось у самого по четыре туза в рукаве.
Карты, как птицы, стали разлетаться на расстеленную на скамейке газету.
— Ну.
— Не понукай — не запрягал…
Старичок с тростью профессиональным жестом ощупал карты, вынул лупу, осмотрел рубашки карт.
— Не бойся, не меченые, — хмыкнул партнер.
— Береженого Бог бережет, небереженого конвой стережет. На, — бросил первую карту.
Глеб придвинулся к старичкам.
— Что, хлопец, тоже сыграть хочешь? Давай. По маленькой, не обидим, — с видом профессионального зазывалы-наперсточника произнес «шляпа».
— Нет, спасибо.
— Правильно, — ответил второй — Еще порох в пороховницах есть. Лет тридцать назад лучше нас не было катал на Казанской дороге.
— Шулеров? — переспросил
