Андрей Анисимов - Ужин с аристократом
Глава 5
Вера, как всегда, проснулась рано. Павел еще спал, а она уже хлопотала на кухне. Последний год женщина в производстве мужа участвовала мало. Кооператив превратился в акционерное общество и разросся. К лесопилке добавилась маленькая фабрика по изготовлению новомодных окон-пакетов и балконных дверей. Павел набрал работников и сделал своим заместителем Дениса Мамонова — брата Богдана Мамонова, авторитета по кличке Мамон, погибшего от рук Кащеева. Когда Павел с Верой только начинали дело, Богдан Мамонов взял их под свою «крышу». Его конкуренту Кащееву это не понравилось. Геннадий Кащеев решил начать войну с Богданом и местом первой битвы выбрал лесопилку Павла. Шестерки Кащеева ворвались в лесопилку и избили кооператора до полусмерти. Затем подъехали люди Мамона. Но их уже ждала засада боевиков Кощеева. В бойне чудом уцелел брат Мамона, Денис. Пока шла перестрелка, он вынес Павла из лесопилки и спрятал у себя дома. Чем и спас ему жизнь. В благодарность кооператор взял Дениса к себе в напарники, и они бок о бок проработали много лет.
Теперь под началом Павла и Дениса трудились восемнадцать человек. Вера подключалась в помощь лишь в случаях аврала или массовых летних отпусков. У большинства работников имелись подсобные хозяйства. В середине июля созревала ягода, и они консервировали урожай впрок. Но сейчас только начинался июнь, и в ее помощи муж не нуждался. Вере хватало женских забот у себя дома и на Вороньем холме. Жилище Олега Голенева она посещала несколько раз в неделю, приглядывая зимой за системами отопления и водопровода, летом за приусадебным участком. Содержать флору Голенева в полном порядке ей было не в тягость. И не только потому, что уход за садом и коттеджем зять щедро оплачивал, а по генетической крестьянской привязке к земле.
Завтрак она приготовила, на стол накрыла. Можно было будить Павла. Но Вера посмотрела на часы и тревожить мужа не стала. Он имел право поспать еще полчаса. Она вынесла мусорное ведро на улицу и на обратном пути заглянула в почтовый ящик. Обнаружив конверт, вынула его и поднялась к себе в квартиру. Сполоснув руки, надела очки и уселась в кресло. По форме конверта сразу догадалась, что письмо заграничное. Такие письма теперь часто приходили к ним из Англии. Раз в две недели обязательно присылал письмо Олег. Но писали и приемные внуки. Чаще других это делал Леня. Вера с Павлом знали, что Ленька самый хулиганистый из ребят, но любили его больше всех. Парень, несмотря на свое озорство, душу имел добрую, и про них никогда не забывал. И сегодняшнее послание оказалось от Лени. Развернув листок, Вера непроизвольно улыбнулась. Почерк Ленька имел такой же задиристый, как и был сам. Но по мере прочтения улыбка с лица Веры исчезла. Она несколько раз перечитала текст, спрятала письмо обратно в конверт и продолжала сидеть, неподвижно сложив руки. Павел проснулся и по дороге в ванную обнаружил жену с покрасневшими от слез глазами.
— Верка, никак плачешь? Что у нас за беда?
Она кивнула на конверт и стерла рукавом слезы. Павел, так и не добравшись до ванной, снял с нее очки, надел их себе на нос и, подойдя к окну, прочитал письмо приемного внука. Закончив чтение, повернулся к жене.
— Ты чего расстроилась? Радоваться надо.
— Чему, Паша?
— Дуреха ты. И он, и Ирочка нам родные. Дай Бог им счастья.
Вера тяжко вздохнула:
— Так-то оно так. Но почему сам не написал? Да и мальчишки, судя по всему, не слишком радуются его женитьбе.
— Это-то понятно. Ревнуют пацаны. Помнишь, как они расстроились, когда у Ирочки мама нашлась?
Вера помнила, но переварить новость без обиды не получалось:
— Ладно, Паша, иди, умывайся и завтракать. А то небось и чайник остыл.
Павел вернул очки хозяйке и пошел в ванну, но добраться до нее снова не удалось. Раздался звонок в дверь. Он вышел в прихожую, заглянул в глазок и впустил Дениску.
— Не помешал? — Для порядка поинтересовался гость, стягивая ботинки в прихожей.
— Конечно, помешал. Умыться никак не могу. То жена в слезах, то ты на пороге.
— Зачем с утра Веру обижаешь? В семье надо жить дружно. — Оставаясь закоренелым холостяком, Мамонов с удовольствием поучал женатого друга.
— Никто ее, Дениска, не обижал. Проходи завтракать, и дай мне, наконец, умыться. — Несмотря на солидный возраст Мамонова и его угрюмое, вечно недовольное лицо, знакомые по-прежнему называли его Дениской.
Выяснив в процессе трапезы, чем вызваны слезы Веры, Дениска неожиданно замолчал, надолго задержав на вилке кусок омлета.
— Что с тобой? — Удивился Павел: — Яичницу до рта донести не можешь.
Дениска вернул вилку на тарелку, быстро допил чай:
— Заканчивай, Паша. Я тебя внизу в машине подожду. — После чего поднялся и, поблагодарив хозяйку, быстро слинял из квартиры. Супруги переглянулись.
— Чего он вдруг убежал? — Спросила Вера.
Павел пожал плечами, вытер рот чайным полотенцем и тоже поднялся:
— Ладно, пора работать. А ты тут дурью не майся. Олег нам наверняка уже все написал. А не написал, так позвонит. Он же нам приглашение выслал. Думал, что мы сами прилетим…
Денис Мамонов сидел в машине и смолил папиросу. Он в детстве начинал курить с «Беломора» и до сих пор употреблял только его. Когда Павел уселся в машину, Денис тронул с места но, завернув за угол, остановился:
— Ты, Пашка, его срочно должен предупредить.
— Кого? О чем? — Растерялся Павел.
— Голенева, кого же? Он же с Макой путался. Теперь твоему Олегу конец. Эта баба похуже Кащея. Она не простит. Я и так все время беды ждал. У них бабки общие, а ей компаньоны не нужны.
— О чем предупреждать? Он же не мальчик. Сам, наверное, понимает. — Не очень убежденно возразил Павел.
— Ничего он не понимает. Если бы понимал, давно бы с ней перестал шуры-муры водить. Он парень честный, она ему башку и задурила. Я-то знаю, что она весь город под собой держит, а теперь на Москву замахнулась. У этой суки сила большая. Под ней солнцевская братва, и не только. Надо Голеневу звонить.
— Хорошо, позвоню. И что говорить? Остерегайся мести бывшей любовницы? Он меня пошлет подальше, да еще подумает, что мы его запугиваем с обиды на его женитьбу.
— Не это говорить надо. Он же возвращаться собирается, и сынков сюда тянет. Нельзя ему приезжать. Вот об этом и говори. И деньги свои пускай скорее из дела забирает. Иначе без порток останется.
Павел шкурой помнил бандитский наезд Кащея. Если бы не Дениска, его тогда бы и схоронили. Поэтому слова Мамонова произвели на бывшего кооператора сильное впечатление.
Добравшись до конторы, Денис высадил шефа, а сам поехал на станцию, где шла разгрузка их леса.
Павел быстрым шагом прошел в свой кабинет и достал записную книжку. Выйти на международную автоматическую линию долго не удавалось, и он заказал разговор телефонистке. Пока ждал звонка, чтобы не занимать телефон, связался по мобильному с директором продуктовой фирмы Петром Ершовым. Они не были близкими друзьями, но отношения поддерживали приятельские, и в просьбах друг другу не отказывали. Продовольственный склад Ершова находился рядом, и Петр там часто бывал.
— Петя, ты где? — Поинтересовался Павел у коллеги.
— В машине. На склад еду. Что-то с холодильником не так. Не могут сами разобраться, засранцы. — Пожаловался Ершов.
— Можешь заглянуть ко мне на минутку?
— На минутку могу. А что случилось?
— Давай не по телефону.
Ершов внешне походил на тяжелоатлета. Широкий, массивный, с бычьей шеей. Спортом он увлекался в молодости, но фактуру сохранил. Пожав Петру руку, Павел указал на кресло.
— Некогда рассиживаться. Выкладывай, зачем звал.
— Хочу тебя спросить об одной деликатной вещи.
— Хочешь — спрашивай, — усмехнулся Ершов.
— Ты Соловьевой за крышу платишь?
Петр испуганно оглянулся по сторонам, словно желая убедиться, что они одни в кабинете. Поняв, что спрятаться здесь негде, достал платок, вытер испарину на лбу и подозрительно посмотрел в глаза Павлу:
— Заложить хочешь?
— Спятил!?
— Ты же с ней почти родственник. Твой зятек в ее компаньонах ходит.
— Я и спрашиваю из-за Олега. Он женился.
— На Маке?
— В том-то и дело, что нет. Совсем на другой девушке.
Ершов плюхнулся в кресло, еще раз вытер лоб платком и, не глядя в глаза Павла, тихо сказал:
— Твой зять покойник.
Павел покачал головой:
— Олега так просто не возьмешь. Он умеет за себя постоять.
— Ты, Паша, или дурак, или прикидываешься. За ней сейчас такая сила, твой афганец рядом с ней песчинка. Сдунет и даже не заметит. Она с министрами дружит, ментов своих, куда захочет, сажает. За ней власть.
— Выходит, не сплетни, что она похлеще Кащея стала?
— Генка был по сравнению с этим удавом кролик. Но больше ни о чем не спрашивай. У нее везде свои люди, а у меня семья. — Ершов грузно поднялся и направился к двери. Павел хотел проводить приятеля, но зазвонил телефон:
