Константин Бабулин - С.В.С.(Синдром Внезапной Смерти)
- Что, не ожидала увидеть здесь такие катакомбы? – Марина тоже крепко сжала руку Любы. – Держись крепче, а то сгинешь тут. Говорят, что некоторые сотрудники пропадали в этих коридорах навсегда. – И повысила голос, обращаясь к провожатой. - Вера Сергеевна, расскажите нам историю о пропавшем стажёре… - и в полголоса к Любе: - Недавно было, всего пару лет назад.
Вера Сергеевна с укором оглянулась на Марину:
- Хватит пугать девочку, она и так боится, тем более мы пришли.
Они остановились, и Вера Сергеевна показала рукой наверх.
- Картина находится вон там, в нише с номером 128.
Девушки синхронно подняли головы, и в самом верхнем ряду стеллажа, увидели оконце под номером 128. Достать до него можно было, только придвинув массивную лестницу, которая очень кстати стояла неподалёку.
- Ничего себе… Как же вы её двигаете?
- Это точно, работа музейщика тяжела и неблагодарна.
С этими словами Вера Сергеевна, без каких бы то ни было внешних усилий, подвинула лестницу, и привычно залезла наверх. Там, покопавшись немного, достала и уже, с некоторым напряжением, подала им картину.
- Держите, держите крепче - отпускаю.
Мы с Мариной подхватили работу, и очень осторожно, бочком понесли её по коридору в кабинет, который располагался неподалёку.
- Не торопитесь, не торопитесь, здесь рядом, вот сюда поворачиваем. – Мы повернули и упёрлись в закрытую дверь.
Вера Сергеевна протиснулась вперёд, достала ключ и открыла её.
- Неожиданно, зачем здесь запирать дверь?
Хранительница демонстративно проигнорировала шуточный вопрос, только поджала губы, и переглянулась с Мариной, как бы показывая, что не желает тратить время на глупые разговоры.
«Тоже мне, носительницы тайных знаний… - Люба внутренне улыбнулась, но вслух развивать тему не стала»
Тем временем они вошли в комнату и стали оглядываться, куда бы поставить картину.
- Ставим сюда. – Вера Сергеевна показала на один из письменных столов, и помогла аккуратно поставить картину, прислонив её к стене.
- Тускло, свет посильнее нельзя добавить?
- Сейчас, что-нибудь придумаем.
Она включила настольную лампу и направила её на картину, немного под углом, так, чтобы не было видно бликов.. И тут, как по волшебству, всё изменилось: - Мрачные стены хранилища раздвинулись, откуда-то потянуло морозным зимним ветерком, послышался шелест крыльев и карканье ворон, кружащих над башней. Где-то вдали переругивались люди, а ещё дальше брехали собаки. Дым печных труб медленно поднимался вверх, подчёркивая морозное утро.
- Это утро или вечер? – Воронина внимательно вглядывалась в картину.
Марина присмотрелась к небу за башней:
- По моему, утро, хотя … - Начала было она, но заметила, что Воронина её не слушает.
Та, буквально, впитывала изображение, и говорила скорее для себя.
- Какая громадина, как великан среди лилипутов – странное сооружение, не удивительно, что башню стали окружать легенды и страшные истории. А это вороны вокруг неё кружат или перелётные птицы?
Тут в разговор включилась Вера Сергеевна:
- Считается, что это утро ранней весны и в небе перелётные птицы, хотя возможно, это лишь романтический вариант трактовки того, что мы видим. Саврасов был мастером именно романтических настроений в пейзажах, да и птицы летят, как вы сами можете убедиться, в одну сторону.
- Мне так не кажется, по краскам это скорее вечер, а птицы летят не клином, как им положено, а нарисованы в виде круга. И ни одного живого существа, кроме них - очень зловещая картина…
- Вера Сергеевна, у вас ведь были какие-то папки ещё, то ли с эскизами, то ли с заметками самого Саврасова. Можно и их тоже посмотреть?
- Не помню, но какие-то папки, в той нише наверху, ещё были.
- Я достану.
Марина пошла обратно, и я немного помешкав, тоже, пошла в след за ней. Возле лестницы мы остановились, Марина взялась за перекладины и пошевелила её, проверяя устойчивость.
- Вроде, выдержит, но на всякий случай придерживай, чтобы она не поехала, а то лететь оттуда высоко..
Она стала подниматься, а я, крепко взяв лестницу у основания, стала поднимать голову вслед за ней, вдруг сообразила, что она, в отличии от Веры Сергеевны, в юбке и я, сейчас увижу её ножки, а может быть и больше. Сердце предательски забилось, я осторожно оглянулась в сторону кабинета, словно опасаясь, что меня застукает за подглядыванием Вера Сергеевна – чушь какая. Во первых я слышу, как она роется в ящиках, в своём кабинете, во вторых наверняка услышу её шаги, если она вдруг пойдёт к нам. В третьих – ну и что? Держу лестницу и держу, как ещё можно держать интересно? Что я вижу, и что я думаю при этом, никого не касается. Успокоив себя этими рассуждениями, я смелее подняла голову, и с удовольствием стала рассматривать ножки Марины. Мне даже показалось, что она специально там копается, давая мне такую возможность. Да, стесняться ей нечего, такие ножки и показывать не стыдно – ровненькие, стройненькие. Захотелось поднять руку и погладить её. Как отреагирует? Голова даже закружилась от мыслей об этом. Если сейчас качнётся, дотронусь до неё, как бы придерживая. Ну, давай-давай.
- Тут две папки, одна с номером «128 а», а вторая «128 б». Какую доставать?
Вера Сергеевна услышала вопрос, очевидно, нашла нужную карточку, и подсказала из кабинета:
- 128 а
- Поняла. – Марина потянулась на цыпочках, открывая мне ещё больше возможностей для подглядывания, и я решилась, взялась рукой за её щиколотку.
- Осторожно, осторожно, я боюсь за тебя…
- Держи, держи я, уже дотянулась. - она достала нужную папку и стала спускаться.
- Вот она.
«Пронесло, она ничего не заметила, но как здорово…»
Мы вернулись в кабинет, и положили папку на стол. Вера Сергеевна смахнула пыль, и развязала тесёмки. В папке оказалось огромное количество набросков, в том числе и «Сухаревой башни». Я почувствовала знакомое головокружение от обилия информации. – Какое счастье видеть всё это. Я хочу всё это воспроизвести, и повторить, и я могу это сделать. Вот тогда ОНА оценит меня, неожиданно для себя я подумала о Халитовой… - В глазах потемнело, и я стала оглядываться в поисках окна.
- Что с тобой? – Марина взяла меня за плечи. - Люба, что с тобой?
- Душно, давайте откроем окно… - И провалилась в темноту.
….
- Копайте, осторожно шельмы, если пробьёте крышку, самих здесь закопаю.
- Барин, мобуть отложим до утрева? Зело жутко тут… и гроза вот-вот учнётся, вона как Илья пророк бухает.
- Митрич не гундось. Видишь солдат? Так что бояться нечего.
- Вижу-вижу, но солдаты супротив колдовства не помогут.
Слушая препирательства своего бригадира, перестали капать и остальные мужики.
- Это что бунт?
Офицер взвёл курок пистоля, который держал в руке, и направил его на Митрича
- Мало тебе вырванных ноздрей? Хочешь проверить, что будет если я нажму курок?
Митрич дюжий мужик, понял, что офицер не шутит, перекрестился и взялся за лопату. Его примеру последовали и остальные. Работа продолжилась. Начал накрапывать мелкий дождь.
- Давайте скорее, не хватало промокнуть ещё здесь…
Вдруг что-то гулко стукнуло. Это чья-то лопата ударилась о крышку гроба.
- Осторожно, осторожно, олухи, не пробейте.
Мужики, стоя в глубокой яме, стали что-то аккуратно разгребать внизу, потом подвели верёвки, и с трудом вылезли из могилы, поскальзываясь на намокающей от дождя земле. Митрич осмотрел, как всё получилось, подёргал за верёвки, и расставил людей. Сам, тоже взялся за один конец, и сказав, с Богом, вместе с остальными навалился на верёвки, стараясь, вытянуть гроб из могилы. Верёвки затрещали, мужики закряхтели, но гроб не поддался. После нескольких безуспешных попыток, тот же Митрич, вытирая шапкой, мокрое от дождя и пота лицо, повернулся к офицеру.
- Барин, нельзя его трогать. Вишь земля не пускает, быть беде. - Мужики остановились и стали опять креститься, а дождь всё усиливался, и раскаты грома становились всё ближе. Неподалёку заржали лошади, и послышалась ругань возничих.
- Стоять холера, стоять говорят. Тпрруу.
Офицер неуверенно огляделся, понимая, что всё пошло наперекосяк, но отступаться не стал. Он повернулся и крикнул кому-то в темноту.
- Урядник, веди сюда солдат.
Послышалось чавканье ног и в круг неровного света от факелов, вошла группа перепуганных солдат. Митрич, и тут вставил слово:
- Что братцы, боязно? Знамо дело, гроб чернокнижника достаём. Сейчас он нам задаст…
Как бы в подтверждение его слов удары грома раздавались всё ближе и ближе.
- Хватит болтать, Митрич. А вы, что рты раззявили – за работу. Урядник, командуй людьми.
Все вместе, солдаты и мужики, с натужным усилием потянули за верёвки, и гроб стронулся, подался, и очень медленно стал подниматься вверх, всё время за что-то цепляясь, как будто корни держали его снизу.
