Соленый волк - Владимир Григорьевич Колычев
Глава 5
Генерал уехал, обстановка разрядилась, с чувством облегчения вздохнули все, кто сейчас находился в кабинете. Начальник полиции, начальник отделения уголовного розыска. Малахов хотел видеть и оперативников, но майор Новочадов отправил всех на розыск Горошникова и Костарева.
— Я не думаю, что мы их найдем, — с важным видом изрек Новочадов.
Молодой еще офицер, всего двадцать девять лет, крепкий на вид, холено-брутальной внешности. Волевое выражение лица, чуточку ироничный взгляд, стильный пиджак, свежее поло под ним. Новочадов производил приятное впечатление, но судить о нем Артем будет по результатам его работы. С раскрываемостью у него вроде все хорошо, но поживем — увидим.
— А ты не думай, ты ищи, — сухо сказал Ожогин.
— Грамарь наверняка уже в курсе. И он знает, где скрывается Горошников… Или скрывался, — уголком губ усмехнулся Новочадов.
— Думаешь, убьют Горошникова? — спросил Малахов.
— И концы в воду… — кивнул начальник уголовного розыска. — Грамарь ошибок не прощает.
— А Борщовников?
— Борщовников тем более.
В дверь постучались и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошли Павлов и Стасов. Высокие, видные и уставшие. Даже загнанные, как будто чертей на себе возили. Похоже, дома они так и не побывали. Как сошли вчера с корабля на бал, так до сих пор и пляшут. И, похоже, пляшут хорошо, если глаза светятся. И один доволен собой, и другой.
— Разрешите, товарищ подполковник! — белозубо улыбнулся Павлов.
Малахов подошел к своим оперативникам, одну руку положил на плечо Максиму, другой похлопал по спине Егора.
— Прошу любить и жаловать! Капитан Павлов! Капитан Стасов! Моя надежда и опора.
— Нашего полку прибыло! — поднимаясь со своего места, улыбнулся Ожогин.
Малахов кивнул. Хотелось бы, конечно, держать Павлова и Стасова при себе, но им коллектив нужен как рыбе вода. Вращаться они должны в новой для себя среде обитания, а вместе с тем искать слабые места в системе районного правоохранения. И в бандитских порядках.
Ожогин представился, пожал руку Павлову и Стасову. Новочадов последовал его примеру, но улыбался он сквозь зубы. Как будто чувствовал угрозу своему служебному положению.
— Можете присоединяться к работе, — добродушно, но с начальственной интонацией сказал он.
— Что делать? — спокойно, но с подозрением глянул на него Стасов.
— Горошников, Костарев.
— Костарев ушел.
— Мы в курсе.
— Сел на мотоцикл и ушел.
— И про мотоцикл в курсе.
— Полицейский мотоцикл. Участковые на нем ездят. Из Северовки.
— Как это участковый? — удивленно повел бровью Ожогин.
— А вам разве не звонили, не сообщали? — спросил Стасов.
— Нет.
— Я же говорю, дикие! — глянув на своего напарника, фыркнул Павлов.
— Кто дикие?
— Участковые. Я Костарева вел, они подъехали, а у меня корочки еще с Пригорьевска. Меня в наручники, а Костарев ушел. На их же мотоцикле. Они в погоню… Думали, сами справятся.
— Если не звонили, значит, не справились, — усмехнулся Стасов.
— А Костарева ты вел? — спросил Малахов, одновременно глядя и на него, и на Павлова.
— Костарева я взял, а Горошникова — Егор.
— Так взяли Горошникова?
— В обезьяннике он, — сказал Стасов.
— Ребята у вас тут нормальные, — глядя на Новочадова, весело сказал Максим. — Сразу все поняли, сразу во всем разобрались… А в Северовке какие-то дикие.
— Но все понимают, — усмехнулся Стасов.
— Только сказать не могут.
— Ну, если не позвонили, то не могут, — кивнул Ожогин. И, глянув на Малахова, спросил: — Я пойду разберусь?
Артем кивнул. И мотоцикл нужно искать, и Костарева. А Горошниковым он займется сам. Поручать допрос Горошникова Ожогину Артем не стал. Сам отправился за ним, в сопровождении своей надежды и опоры.
* * *
Осень. Осень. Снова осень. Впереди зима, весна, лето. И снова осень. И еще один год в минус. И сорок девять лет на личном счете. Сейчас хотя бы сорок восемь…
Борщевик успел загрустить, глядя на падающий с березы лист. Жизнь так хороша, все у него есть, и в душе полный комфорт, и в окружающей обстановке. Может, потому и годы летят так быстро. В школе, помнится, время тянулось так медленно, в армии по этой части так вообще тоска смертная. А на зоне время, казалось, и вовсе топталось на месте, особенно первое время, пока не врос в новую жизнь всеми корнями.
Борщевик с усмешкой глянул на Грамаря, который шел к нему со стороны дома. Может, в зону на годик отправиться? Или даже на два. А то и оглянуться не успеешь, как жизнь пролетит.
— Ты как раз вовремя, Семен! — сказал Борщевик, снимая с мангала шампур.
— Запах, конечно! — закатил глаза Грамарь, принимая дар.
— Это тебе не баланду хлебать.
Борщевик качнул головой. Нет, не хочет он в зону, в падлу ему баландой травиться. Он к хорошей пище привык. Ему нравится жить в свое удовольствие. Захотел, к затоке на своем участке спустился, огонь развел, шашлычок пожарил, рюмочку коньяка пропустил. И чтобы никого рядом. В тишине, в покое. А если скучно, можно и Грамаря пригласить, он свой человек, лепший кореш. А если уж совсем настроение разыграется, можно и девочек выписать, банька всегда под парами. Тут все зависит от того, как коньячок пойдет.
— Да уж.
— Проблемы у тебя, слышал?
— Проблемы? — на мгновение задумался Грамарь.
Ну да, есть люди в его системе, которые постукивают на него — большому боссу. Но Грамарь будет дураком, если начнет выводить осведомителей на чистую воду. Стремление к независимости — это путь в геенну огненную. Борщевик не простит ему даже мысли о предательстве. Есть у него и другие люди, которые отправят Грамаря прямиком в ад. Через кочегара с его печью, люди в которой сгорают без остатка. Грамарь знает, что его сожгут заживо, поэтому боится. Или всего лишь делает вид?
— Кого там вчера из реки выловили?
— Ну да.
— Это, конечно, не мое дело… — усмехнулся Борщевик.
Он не вникает в подробности, его мало интересуют частности, но ему подавай целое — долю с черной икры и красной рыбы. Грамарь за это в ответе, с него и спрос. И пока деньги от него поступают исправно и в полном объеме, никаких претензий к нему нет и не будет. Но если вдруг Борщевик спросил о проблеме, которую Грамарь должен решать сам, будь добр ответить четко, внятно и в развернутом виде. Даже если босс и без того все знает.
— Горох накосячил.
— Горох, — кивнул Борщевик.
