Димитр Пеев - Седьмая чаша
– Ладно, Даргова, не теряйте времени. Это бессмысленно.
Обычные, почти ничего не значащие слова подействовали на женщину сильнее увещеваний и запугиваний.
И, собравшись с мыслями, она заговорила твердо, решительно:
– Да, этот скот вас не обманул. Действительно, он мои слышал шаги. Зачем я сунулась вниз? А вот зачем. Тогда, в пятницу, Жорж порвал со мной. И сказал, что навсегда. Попробуйте понять мое состояние. Не знаю, как я выгляжу в ваших глазах, но я Георгия без памяти любила. Слишком неожиданной и жестокой была измена, вся кровь бросилась мне в голову, а в висках будто молотками застучало: убей, убей, убей… Сперва я хотела кинуться к нему и задушить. Однако задушить Жоржа и вы, пожалуй, не смогли бы. Не удивляйтесь, он был спортсмен – сильный, как тиф, и гибкий, как пантера.
– Я и не удивляюсь, – спокойно сказал Геренский. – Навыка нет единоборствовать с тиграми и пантерами. У нас в Болгарии другие звери.
– И тогда меня осенило: пистолет! Как-то в буфете, где Жорж хранил обычно деньги, я мельком заметила пистолет. Я слишком была потрясена, чтобы размышлять, заряжен он или нет, да к тому же я ни разу в жизни, сказать по правде, и не стреляла. В тот момент я забыла обо всем на свете и шептала про себя одно: убить, убить… Когда он спустился вниз, я подскочила к двери и прислушалась. Представляете, он спокойно мурлыкал какую-то мелодию. Тут раздался звонок. Жорж пошел открывать калитку, а я бросилась вниз, к буфету. На мое счастье, а может, несчастье, тот ящик оказался заперт. Я готова была зубами грызть замок! Будьте вы прокляты оба, и подлый Жорж, и пистолет, подумала я и поднялась наверх…
– Сочувствую вам, – сказал подполковник. – Вы так красочно все рассказали, что у меня мурашки по коже. Теперь я позову помощника, засечем время, а вы изобразите все это. Думаю, сцена займет около минуты. Он почти угадал: сцена заняла семьдесят секунд.
6
Когда все участники эксперимента отрепетировали свои роли поодиночке, настало время сыграть всем вместе. По составленной Смиловым графической схеме действующие лица заняли исходные позиции.
Внимательно всех оглядев, Геренский сказал:
– Эксперимент подходит к концу. Если исключить наше присутствие и замену Даракчиева Дарговым, вся обстановка точно такая же, как в прошлую пятницу: семь человек, шесть рюмок с коньяком и еще фужер – вместо седьмой чаши.
– Но на сей раз горькую чашу предстоит испить мне, – сфиглярничал Даргов.
– Вы все были участниками небезызвестного коктейль-парти, – продолжал подполковник, – и знаете, как развивались события. Нет необходимости напоминать их вам. Больше затрудняет меня ваша роль, Даргов. Вы не были тогда здесь, и я…
– Не беспокойтесь, – опять прервал его Коста Даргов. – Я не раз бывал на этих сборищах. Так сыграю роль Жоржа, – тут он комично поклонился в сторону своей жены, – что все поверят в его воскресение.
– Хорошо! Играйте, но не переигрывайте. Никакой театральщины. Ясно?.. Ладно, начинаем. Итак, Жилков позвал с верхнего этажа Богдану Даргову, а Даракчиев – Средкова. И вся семерка уже около стола. Прошу, пожалуйста.
Все обступили стол, взяли свои рюмки: Даргов – с показным рвением, Беба и Жилков – равнодушно, остальные – с видимым смущением.
Коста высоко поднял фужер и заговорил:
– Я не знаю, что говорил Жорж последний раз в своей жизни, но уверен: он не изменил нашему любимому тосту. Друзья! Жизнь коротка, коротка, как мимолетный сон. Выпьем же за веселье!
– Ах! – воскликнула Тотева. – Мне страшно.
– Я предупредил вас, Даргов: не переигрывать! – сказал сердито Геренский.
– Я просто повторил любимый тост Жоржа, вот и все, – возразил Коста.
– Нет, не все, – отчеканила Беба. – Он про ангела какого-то говорил. Про седьмую чашу. Про гром и землетрясение. Наверно, из Библии. Он ее почитывал иногда.
– Хватит! Вы забываетесь! – повысил голос Геренский. – Давайте кончать!
И тогда Даргов снова поднял фужер:
– Жизнь коротка, как мимолетный сон. Выпьем за веселье!
Он первым поднес к губам свой коньяк и громко отпил глоток. Потом поставил фужер на стол и на мгновение застыл, как бы глубоко задумавшись. Вдруг он ткнул пальцем в сторону своей жены, пробормотал: «Ты…» – и не договорил. Маленькое тело его согнулось, словно переломилось, и он свалился на толстый ковер.
– Переигрываете, Даргов, – хрипло сказал Геренский. – Переигрываете, несмотря на мои предупреждения!
Даргов не подавал признаков жизни. В это мгновение какая-то нелепая, невероятная догадка озарила Геренского. Он бросился к Даргову, попытался нащупать пульс, похлопал его по губам.
И понял: Коста Даргов отравлен – от губ исходил горьковатый запах миндаля…
КТО СЕЕТ ВЕТЕР
1
– Что ж ты молчишь? – спросил Геренский.
– Что мне сказать, товарищ подполковник? – кисло улыбнулся Смилов. – Такого провала я и представить себе не мог. Когда Даргов уже лежал мертвый, я, признаюсь, подумал: ну вот и все, дело закрыто, сейчас устроим обыск и найдем у кого-нибудь из них яд. А разве нашли?
– Ладно, начнем рассуждать сначала, – устало сказал подполковник. – Вернемся к убийству Даракчиева. Итак, заподозренных четверо: Паликаров, Беба Даргова, Жилков и таможенник. Думаю, что о двух девицах спорить не стоит. Теперь попробуем снова представить, кому нужна была смерть Даракчиева… Паликаров: случай с девушкой, зависть к положению и доходам Даракчиева, досада от вечной роли «второй скрипки». Даргова: задетая честь, оскорбление, желание мести. Жилков: злость, что отняли его долю от очередной сделки, аппетит к большему богатству, желание встать во главе консорциума. Средков: прикрытие одного преступления другим. Теперь подумаем о двух других: о Косте Даргове и о Зинаиде Даракчиевой. Он, очевидно, страдал небезосновательной ревностью, а Зина даже перед нами не скрывала своей ненависти к мужу. Кстати, она его законная наследница. Вместе с сыном.
– Мне кажется, вы сами не особенно верите в то, что говорите, – ответил капитан. – Коста Даргов доказал свою невиновность своей смертью. А у Зины железное алиби: отдыхала на Золотых песках, прилетела домой в субботу, рано утром. Кстати, посланная ею телеграмма пришла в час убийства…
– И все-таки, Любак! Проверь алиби Даракчиевой.
– Хорошо, товарищ подполковник. Но, честно говоря, я в ее алиби не верю. Теперь об убийстве Даргова. Ума не приложу: кому на пользу была смерть Даргова?
– Даргов погиб, потому что знал, кто убил Даракчиева. Вспоминаю одну любопытную подробность. С Дарговым я познакомился в доме Даракчиевой. Незадолго до моего прихода он сказал вдове, будто знает убийцу ее супруга. А вдова сразу же рассказала об этом мне. Тут же, при Даргове.
– И что же Даргов?
– Он смутился, потом назвал Атанаса Средкова. Обычные, малообоснованные подозрения, ничего определенного. Я даже не придал этому значения. А Даргов, может быть, действительно знал, Любак. Знал и поэтому разделил судьбу Даракчиева!
– В таком случае одно из двух: либо Даргов оболгал таможенника, либо на совести таможенника уже два убийства. А также попытка попасть кирпичом в Бебу Даргову…
– Возможна еще одна версия, – сказал подполковник. – Даргов оболгал таможенника, чтобы замаскировать подлинного убийцу.
– И вскоре этим подлинным убийцей был отравлен? Зачем же он его маскировал? – удивился Смилов. – Где же тут логика?
– Логики маловато! Я хотел только подчеркнуть, как все запутанно и неточно, как нам не хватает твердой опоры.
– Где же искать ее, твердую опору?
– Для начала в скрупулезной проверке алиби вдовы. Я почти уверен, что Даракчиева чиста, однако…
2
– А, это ты, Боби, – вяло сказала Беба на другом конце провода.
– Я должен тебя видеть, Беба, – негромко сказал Паликаров. – И чем скорее, тем лучше!
– Ну что ж, приходи.
Боби повесил трубку, выскочил из кабины и стал искать такси. Минут через десять он уже сидел у Бебы.
– Как тебе не стыдно, Беба! Волосы всклокочены, халат грязный, едва проснулась – и уже с рюмкой.
Он взял со столика бутылку джина и сказал:
– Дела идут все хуже и хуже, Беба.
Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой и глуповатой.
– Куда уж хуже, Борис… Как говорил покойный Жорж, я получила еще один удар судьбы.
– А я получил от судьбы анонимные письма, – сказал он зло. – Три.
– Анонимки? Эка невидаль! Ведь и я получила анонимные послания.
– Можешь показать?
Она встала и, слегка качаясь, пошла в соседнюю комнату.
– Попробуй растолкуй мне эту абракадабру. – Она потрясла в воздухе двумя надорванными конвертами и швырнула Боби.
Оба письма были написаны кривыми печатными буквами. В одном значилось: «Кто приходит босиком, от того не жди новогоднего подарка». В другом: «Ветка зашумела, заяц вздрогнул. А если не ветка, подумал заяц, а кирпич?»
