Гоп-стоп по-испански - Александр Чернов
…Было три часа ночи, когда я, выжатый, как половая тряпка, лежал, раскинув руки и ноги на кровати, и с безучастным видом наблюдал за тем, как на стеклянной матовой стенке между ванной и комнатой, как в театре теней, двигается силуэт Саши, принимающей душ. Я был опустошен, но тем не менее счастлив, полон тихой нежной радости и грусти. Спасибо Господу…
Несколько минут спустя Саша вернулась из ванной, с холодной после прохладного душа кожей, мокрыми кончиками золотистых волос, с сияющими глазами и с притаившейся в уголках рта иронично‐загадочной улыбкой, и легла рядом со мной на кровати.
— Ну и что ты думаешь по поводу сокровищ Христофора Колумба? — спросила она как ни в чем не бывало, словно продолжая недавно начатый на эту тему разговор.
— А что тут думать? — лениво ответил я и дернул плечом, на котором покоилась ее голова. — Абсолютно ничего. Есть у нас историк Мишка Березин. Приедем в Россию, пусть он раскручивает эту тему, расскажет о нашем открытии, возможно, действительно в мире произойдет сенсация.
— А тебе бы не хотелось самому взглянуть на эти сокровища? — пялясь на меня по‐детски невинными глазами, спросила Смольникова и несколько раз хлопнула пушистыми ресницами.
— А чего на них смотреть‐то? — удивился я и, просунув руку под голову Саши, обнял молодую женщину покрепче. — Скорее всего, эти сокровища и не лежат в том храме. За пятьсот‐то лет, наверное, нашли их. А может быть, и храм давно снесли.
— Да нет, — дернула щекой молодая женщина, словно отгоняя несуществующую мошку, а на самом деле отметая таким образом мое предположение. — Я смотрела сегодня в Интернете, там внизу в фойе платный есть. Храм этот, Санта‐Лючия, в Барселоне находится, целый и невредимый. Простоял семь веков и еще столько же простоит.
— Ну и что ты предлагаешь? — Я очень хотел спать, и тема сокровищ Христофора Колумба меня совершенно не интересовала.
— Хочу поехать и посмотреть на храм. Ну, Игорь, — в голосе молодой женщины вдруг появились просительные нотки. — Неужели тебе не хочется взглянуть на сокровища?
Я усилием воли старался держать слипавшиеся глаза открытыми.
— И что ты там увидишь? Стенку, за которой, может быть, находится ларец?
— Ну хотя бы посмотреть, существует ли описываемое архидиаконом в храме место.
— Даже не знаю, — заторможенно произнес я, клюнул было носом в темечко Саши, но тут же встрепенулся: — Какой смысл?
— Ну как какой? — упрямо проговорила Саша. — Барселону посмотрим, заодно и на храм глянем, к истории прикоснемся. Не валяться же все оставшиеся дни на море?
Спорить с моей ночной гостьей совсем не хотелось. Почему бы, в конце концов, на столицу Каталонии не посмотреть?
— Хорошо, пусть будет по‐твоему, — пробормотал я, чувствуя, что засыпаю на полуслове.
Саша оторвала голову от моей груди и поцеловала в щеку:
— Спасибо!
Она еще что‐то мне говорила, но я уже не слышал — спал как убитый.
Глава 8
Барселона
Проснулись мы с Сашей в одной постели. Пробуждение было превосходным — рядом восхитительная нагая женщина, в окно заглядывает великолепное утро, впереди еще десять дней на побережье одного из самых лучших курортов мира. Что еще нужно, чтобы ощущать себя счастливым, молодому мужчине в самом расцвете сил! Осторожно, чтобы не будить сладко спавшую Сашу, я соскользнул с кровати и отправился в ванную — умыться и побриться. И пока скоблил станком намыленные пенкой щеки, все улыбался смотревшему на меня из зеркала крепкому русоволосому мужчине с твердым подбородком, прямым носом, серыми глазами и неожиданно мягко очерченным ртом. Дурак ты счастливый, Гладышев! Отбил у Сильвестрова женщину и радуешься.
Я закончил бриться и начал смывать со щек пену, когда в ванную заскочила Саша и, обхватив меня сзади, закричала:
— Ага, попался!
Я стал в шутку отбиваться от нее, и мы затеяли возню, в которой Саша была наступающей стороной, я — обороняющейся. В конце концов наша пикантная, учитывая то, что мы оба были нагишом, игра закончилась тем, чем и начиналась, — продолжением той игры, в которую мы играли до середины ночи. Собственно говоря, эротический шутливый бой служил лишь поводом для того, чтобы перейти к сексу. Только на сей раз, мы занимались им не на кровати, а под душем, что было ново и весьма необычно в наших сексуальных отношениях.
Затем мы оделись и вышли в коридор. В лифте с третьего этажа поднялись на пару этажей выше, туда, где жила Смольникова, и, пока я дожидался молодую женщину в рекреации, она сбегала в свой номер за пластиковой карточкой на питание. Потом мы спустились уже на нулевой этаж в ресторан.
Я был голоден, как никогда, а потому набрал целый поднос всякой вкуснятины. Саша в еде была скромнее — она, как всякая уважающая себя женщина, берегла фигуру. Из всех наших знакомых, побывавших в злополучной экскурсии в пещере Аделита, мы заметили в ресторане только Марию Тропинину. Очкастая дама с удивленным лицом и волосами, похожими на листья хлорофитума, сидела в зале у окна одна и ела ветчину, довольно интеллигентно разрезая ее в тарелке ножом на мелкие кусочки и отправляя в рот. Хотя нам с Сашей был никто не нужен, игнорировать присутствие Марии мы не могли, потому что, как я уже говорил, наша компания после перенесенного накануне несчастья сплотилась, сдружилась, более того, вчерашний вечер мы провели вместе в кафе, а потому были вынуждены расположиться со своими подносами за одним столиком с Марией.
— Доброе утро! — приветливо проговорила дама с пегими волосами и заулыбалась. По нашим счастливым физиономиям было понятно, что между нами произошло, и Мария, очевидно, радовалась за сложившиеся между нами отношения.
— Доброе утро, — ответили и мы, располагаясь за столом напротив Тропининой.
— Как спали? — из вежливости поинтересовалась женщина‐хлорофитум, тараща свои круглые глаза и приподнимая еще выше и без того приподнятые брови.
Хоть она и поинтересовалась из вежливости, вопрос прозвучал двусмысленно, учитывая,
