Кристи Крейг - Не трожь Техас! (ЛП)
– Знаю. Именно поэтому тебе нужно позволить докторам заниматься своим делом. Понимаешь?
– Нет. – Она затрясла головой. – Не понимаю. Я не понимаю, почему все это происходит. Кому могло понадобиться причинять боль Эллен?
– Мы это выясним, – спокойно заверил Даллас.
Никки прикусила губу, чтобы не расплакаться. «Слезы не помогут. Плачут только слабаки». Сколько раз за первые шесть лет жизни Никки мать твердила это? Достаточно, чтобы и в двадцать семь лет слова все еще не стерлись из памяти.
Она почувствовала на себе взгляд Далласа, и вдруг почему-то вспомнила его руку на своих ягодицах. Глубоко вздохнув, пациентка свесила ноги с койки и, потянувшись назад и убедившись, что сорочка надежно завязана, встала.
– Что ты делаешь? – спросил он.
– Ищу кое-что. – Не глядя на него, Никки открыла маленький шкаф у кровати. Разве медсестра не сюда положила сумку с ее вещами?
– Что ты ищешь? – Голос звучал мягко, будто его обладатель разговаривал с ребенком или с сумасшедшим.
И да, со вторым Никки согласна, она немного не в себе. Но по уважительной причине. Она хотела убедиться, что с Эллен все в порядке. – Да так… кое-что.
– Что же?
Она развернулась и уставилась на него.
– Мое нижнее белье. – Никки не была уверена, почему от нее требовалось полностью раздеться, но вспомнила, как медсестра говорила, что снять нужно все. Теперь, когда ее тело не пыталось избавиться от своих внутренностей, она поняла, что в полном раздевании не было никакого смысла. У нее не брали мазок, так с чего вдруг понадобилось снимать нижнее белье?
– Оно… у меня, – раздался из-за открытой занавески мужской голос, и в закуток втиснулся детектив О’Коннор.
Никки посмотрела на детектива, затем на Далласа.
Вспомнила, как в определенный момент заметила между двумя мужчинами сильное сходство. Теперь, когда они стояли плечом к плечу, она осознала, насколько они похожи. Конечно, детектив не вызывал у нее такого же трепета, как Даллас. Она задумалась: недавно нанятый ею частный сыщик, чья работа заключается в доказательстве ее невиновности, находился в неком родстве с детективом, чья работа, похоже, заключалась в поисках доказательств ее вины.
Мысли Никки вернулись к насущной проблеме – отсутствию трусиков, и она вспомнила слова детектива.
– Почему мое нижнее белье у вас? – спросила она
Глава 7
При взгляде на лицо Никки у Далласа внутри все сжалось. Младший О’Коннор резко посмотрел на брата в надежде, что тот разрулит ситуацию.
– Зачем вам мое нижнее белье? – повторила Никки, не дождавшись ответа Тони.
Секунды шли, тишину никто не нарушал. Даллас прочистил горло:
– Это улика.
– Я думал, вы сбежали, – признался Тони.
Даллас сожалел, что у него не было возможности объясниться без присутствия брата.
– Улика? – спросила Никки, на секунду прикрыв глаза, пробормотала. – Ах да…
Прозвучало так, будто она запамятовала, что ее подозревают в убийстве. Как она даже на секунду могла об этом забыть, не укладывалось у Далласа в голове. Тогда он вспомнил, как Никки переживала за подругу. Ему не хотелось принижать значение этой сложной ситуации, но его беспокоило, что клиентка до конца не осознавала всю серьезность собственных неприятностей.
– Он может оставить их у себя только с твоего согласия, – объяснил Даллас.
Тони хмуро взглянул на брата.
– Я мог бы получить ордер, и тогда вам придется подчиниться.
– Просто разъясняю ее права. – Даллас снова посмотрел на Никки и продолжил: – Все-таки рекомендую тебе, позволить ему их забрать. Если на одежде нет брызг крови, твой рассказ получит подтверждение.
Никки уставилась в пол, словно рассматривая варианты.
– Или я мог бы получить ордер, – повторил Тони. – Арестую вас и подожду результатов теста. Выбирайте сами.
Она стрельнула глазами на младшего брата.
– Значит, если я буду сотрудничать, меня не арестуют?
– Верно, – согласился Тони. – Конечно, расследование продолжается, и если улика укажет…
– Просто скажи «да», – перебил Даллас, не давая брату еще больше запугать Никки. Неужели он не видит, что у женщины голова идет кругом?
Реаниматолог, высокий брюнет, похожий на выжатый лимон, выскочил из-за занавески и уставился на Тони.
– Я доктор Родригес. Вы хотели узнать о состоянии жертвы поножовщины?
– Да. Благодарю вас. – Тони направился к выходу из комнаты.
– Нет, – воскликнула Никки. – Пожалуйста, мне тоже нужно знать. Она моя подруга.
Выражение лица доктора не предвещало Далласу ничего хорошего. Но с другой стороны, Никки заслуживала знать правду.
– Она имеет право знать, – заявил он.
Пятнадцать минут спустя, одна, волнуясь и по-прежнему сидя на больничной койке, Никки все еще слышала слова, сказанные доктором Тони: «они делают все возможное» и «состояние критическое». Никки кусала губы и с нетерпением ждала новостей о срочной операции Эллен. Вошла новая медсестра и наложила ей повязку на запястье, ругая за то, что пациентка встала с постели, но еще одну капельницу по обоюдному согласию решили не ставить.
Снова оставшись в одиночестве, Никки заметила, как занавеска слегка сдвинулась в сторону. Она уселась повыше, когда в образовавшейся щелочке показался нос, а затем и глаз, как будто человек не решался войти. Это оказалась медсестра, с которой Никки столкнулась, пытаясь дозвониться до Наны. Та, на которую нагадила птица. И если Никки не изменяла память, детектив называл женщину Ли Энн.
Быстро окинув взглядом помещение, медсестра вышла из-за занавески.
– Я тут подарочек принесла. – Она подала сложенную медицинскую робу. – Даллас попросил достать тебе какую-нибудь одежду вместо больничной рубашки, чтобы ты могла одеться после выписки. Это не «Валентино», но носить удобно.
– Спасибо. – При мысли, что Даллас позаботился о ее нуждах, Никки сменила гнев на милость и приняла из рук женщины тонкую хлопчатобумажную униформу.
– Ли Энн, верно?
– Да, – кивнула она. В комнате воцарилась тишина, и Ли Энн продолжила: – Он рассказал о твоей подруге. Мне очень жаль. Операцию проводит доктор Питерс и, поверь мне, у нас он лучший.
– Надеюсь на это. – Никки снова до боли закусила губу и мысленно себя за это обругала.
– Я слышала о… твоем бывшем муже. И о предположениях полиции, будто тебя отравили.
– Ага, – сказала Никки. – Денёк во всех отношениях выдался паршивый.
– Это точно, – согласилась Ли Энн и слегка улыбнулась. – А ведь ты не ошиблась.
– Насчет чего? – спросила Никки. Поскольку она ощущала себя так, словно у нее все шло наперекосяк, и если хоть в чем-то она оказалась права, ей нужно знать, в чем именно.
– Ты говорила, что обскакала меня по сегодняшним неудачам… там, у стола на веранде.
Никки смутно помнила, как они это обсуждали. Вроде Ли Энн упоминала, что…
– Если тебе от этого станет легче, – продолжила гостья, – я знаю, временами мой муж может быть жестким, но работу свою делает хорошо. Он не даст тебя в обиду.
Никки старалась разобраться в словах Ли Энн.
– Даллас – твой муж?
– Господи, нет. Тони мой… был моим… скоро можно будет сказать «был»… мужем.
Диалог про «есть/был» вызвал у Никки любопытство, но ей показалось неудобным задавать вопросы, поэтому она уточнила:
– Тони… это который детектив полиции?
– Верно, – подтвердила Ли Энн.
Никки вспомнила еще один любопытный момент.
– Получается, Даллас твой?…
– Деверь.
– Так они братья?! – Ладно, Никки не следовало удивляться, однако она удивилась. Даллас горел желанием доказать ее невиновность, в то время как его брат, похоже, так же сильно хотел признать ее виновной. Или по крайней мере подозревал в совершении преступления. Она задумалась, можно ли довериться Далласу и принять его помощь, когда выяснилось, что его брат болел за другую команду и был ее капитаном.
Никки прикусила губу, не зная, что еще сказать. Ей не хотелось соглашаться с Ли Энн, мол, та права, ее муж может неслабо упираться рогом, или, что Ли Энн ошибается – детектив не так уж рвется помогать Никки. Ей также не хотелось признаваться миссис О’Коннор, какое счастье узнать, что ее муж не Даллас. Анализировать причины своего радостного настроения относительно семейного положения частного сыщика Никки тоже не хотелось.
Впрочем, она уже признала крохотные ростки вожделения. Однако полнейшей глупостью станет даже мысль о том, чтобы позволить этому чувству во что-то вылиться. А Никки Хант дурой не была. Временами она могла быть слабой. Но…
– Не помешаю? – пророкотал знакомый мужской голос у входа и, стоило глазам Никки охватить все сто девяносто с лишним сантиметров Далласа О’Коннора, она вспомнила, насколько слаба. Что-то в этих широких плечах и сильных руках призывало: «Обопрись на меня». Никки понимала, что ей нужно быть начеку и не прислоняться слишком уж сильно.
