Кит Холлиэн - Четыре степени жестокости
Он уставился на меня и расплылся в улыбке.
— Иди сюда, Рей, врежь ему посильнее!
Хэдли обернулся. Я размахнулась и изо всех сил ударила его по коленке. Он рухнул как подстреленный и перекатился на бок, сжимая коленную чашечку и обзывая меня самыми последними словами.
Тяжело дыша, я наблюдала за ним, пытаясь понять, что он еще может вытворить, если подойти к нему поближе.
— Как вы там? — крикнул Уоллес.
Я не ответила и не смогла заставить себя перешагнуть через Хэдли.
Маккей появился в дверях, держа пол мышкой носилки.
— Что за черт? — спросил он.
— Он пытался напасть на меня.
Маккей презрительно поморщился. Он достал из-за пояса электрошокер размером с маленький фонарик и направил его Хэдли в пах.
— Сейчас я тебе за это яйца отстрелю, — пообещал он.
«Не надо», — подумала я и отвернулась.
Электрошокер выстрелил Хэдли между ног. Он изогнулся в спине и замер на мгновение, а затем обмяк и распластался на каменном полу, поскуливая, как маленький щенок. Мелкие пузырьки слюны собрались в уголках его рта. Маккей нагнулся, схватил его за шиворот и приподнял, медленно и лениво, словно подбирал шар для боулинга, собираясь сделать очередной бессмысленный бросок.
— Я уверен, ты их больше не чувствуешь, — буркнул Маккей.
Хэдли застонал:
— Нет, нет, нет!
— Бьюсь об заклад, у тебя там все онемело. Так бывает, когда отсидишь себе ногу или когда получишь укол новокаина в губу. — Есть хороший принцип: бей побольнее, но будь вежлив. — Когда очухаешься, расскажешь, как себя чувствуешь. Мне ужасно любопытно. — Толстые костяшки пальцев Маккея побелели от напряжения.
Мне хотелось поскорее уйти оттуда. Я перешагнула через Хэдли, протиснулась мимо Маккея, подобрала трубу и направилась к решетке. Варгас смотрел на меня из коридора. Он был взбешен, но не двинулся с места.
— Сука трахнутая, — прошипел он с ненавистью.
Я передала Уоллесу трубу через решетку, не сводя глаз с Варгаса. Маккей отпустил Хэдли и позволил ему выползти из камеры. Тот корчился на полу и желал нам всем страшной, мучительной смерти. Я с удовольствием скрутила бы его и вытащила отсюда, но не получила такого распоряжения. Все эти протокольные ограничения просто не укладываются в голове. В блок вошел офицер Дэвидсон. Он должен был помочь нам вынести Феликса Роуза. Тяжело дыша, я прислонилась к решетке.
«Тебе очень повезло», — размышляла я, слыша, как колотится сердце.
Я старалась не оглядываться на Уоллеса, размышляя над тем, что он мог видеть, и слышал ли, что сделал Маккей. Повезло, повезло, повезло.
Появились Дэвидсон и Маккей с тяжелыми носилками. Уоллес велел мне занять место Дэвидсона и уходить.
— С глаз моих долой, — добавил он.
Я первый раз принимала участие в разрешении кризисной ситуации и уже влипла в историю.
Я подменила Дэвидсона и охнула под весом носилок, в очередной раз удивившись, каким тяжелым может быть человеческое тело. Мы поплелись дальше и прошли мимо заместителя начальника тюрьмы, который быстро двигался нам навстречу. Он окликнул Уоллеса, чтобы получить от него отчет. Защитный шлем постоянно соскальзывал мне на глаза. Я чувствовала себя как ребенок, вырядившийся на Хэллоуин в костюм пожарника.
«Черт, черт, черт, — думала я про себя, — лучше бы умирающего Феликса Роуза тащил кто-нибудь другой».
По дороге Маккей три раза останавливался, чтобы передохнуть. Я радовалась каждому перерыву. Носилки были старые, брезентовые, вроде тех, что показывали в старом сериале про военный госпиталь. В лазарете не было лифта, и к тому времени, когда мы наконец добрались до места, Феликс Роуз перестал стонать. Им занялся санитар. Я облокотилась о стол и почувствовала свой истинный возраст. Все мои тридцать девять лет давили на меня тяжелым грузом.
— Подождешь еще минуточку? — спросила я Рея. — Мне нужно кое-что проверить.
Он кивнул:
— Распоряжайся временем как хочешь.
Я вышла из приемной и направилась в коридор, где находились камеры заключенных. Остановилась у двенадцатой камеры, где жил Кроули. Она была пуста. Вероятно, он все еще в изоляторе. Заглянув в дверную щель, я посмотрела на стены, изрисованные и покрытые царапинами — какие-то круги и треугольники, которые я встречала повсюду. — но не заметила ничего, что привлекло бы мое особое внимание. Я подошла к следующей камере и заглянула туда. Джош лежал на матрасе, глаза закрыты. Я прошептала его имя, и он поднял голову.
— Это я. — Я чувствовала себя полной идиоткой, разыгрывая здесь сцену из «Ромео и Джульетты».
— Офицер Уильямс?
— Да. — поморщилась я. Достав ключи, открыла дверь и зашла внутрь, но оставила дверь открытой.
Он выглядел напуганным, будто не ожидал, что его фантазии станут реальностью. Я пришла к нему во всеоружии и в полной боевой готовности.
— У нас две минуты, и ты должен мне кое-что объяснить.
Он кивнул.
— Что?
— Драка во дворе. Ты боялся, что с Кроули случится нечто подобное?
Он посмотрел на меня отсутствующим взглядом, затем снова кивнул:
— Не знаю. Возможно.
— Элгин напал на Кроули из-за того дурацкого комикса?
И снова осторожный кивок.
— Думаю, да. Эта новость многих расстроила. Оказывается, они не знали, что Кроули все еще работает над ним.
— Многих?
— Элгина. Роя. Я слышал, что и других.
— Роя?
— Немного. Однажды я слышал, как он назвал Кроули психом, когда приходил навестить его. Они крупно повздорили. Кроули хотел, чтобы я постоял на стреме, пока они говорили.
Значит, Джош прикрывал их.
— А где комикс сейчас?
Джош пожал плечами.
— У меня его нет.
— Его забрал Кроули?
— Не знаю. А где Кроули?
— Мотает свой срок. — Внезапно я услышала шум в коридоре лазарета. Где-то хлопнула дверь. Я испугалась, что меня застукают за нарушением служебных полномочий. Выскочила из камеры Джоша и закрыла за собой дверь.
— Где Кроули? — снова спросил Джош.
Я проигнорировала вопрос и вернулась в приемный покой.
Я заглянула в огороженную решеткой палату интенсивной терапии, высматривая Элгина. По крайней мере нужно справиться о его состоянии. И тут я увидела Маккея. Он сидел в приемной на краю стола, и вид у него был растерянный. Я подумала, что ему нехорошо, и поспешила к нему.
— В чем дело? — спросила я. — С тобой все в порядке?
Выглядел он паршиво. Маккей закашлялся и долго не мог остановиться, пока в груди не послышалось хлюпанье. Затем стер пот со лба.
— Неподходящее время для простуды, — пробормотал он.
Я немного успокоилась, отыскала стул, присела. Нам обоим требовалась передышка.
— Вечно ты простужаешься, — заметила я. — Это все от курения и выпивки.
Я поблагодарила его за помощь, хотя была немного напугана тем, что он использовал электрошокер. Маккей, вероятно, заметил, что мне не по себе, и начал вспоминать о старых временах. Рассказал, как они раньше улаживали подобные конфликты. Если заключенный нападал на охранника, ему это не сходило с рук. Я понимала, к чему он клонит, но слишком устала, чтобы обсуждать нюансы более человечных вариантов. После пережитых потрясений ужасно разыгрался аппетит. Я вспомнила, что в шкафчике у меня есть томатный суп, который хранится там уже не меньше года. Первый раз за все это время мне захотелось его съесть. Если бы только удалось побыстрее добраться туда, снять шлем и посвятить себе хотя бы пятнадцать минут, я быстро пришла бы в себя.
Неожиданно Маккей замолчал. Я заметила, что выражение его лица изменилось, в глазах появился страх. Я потянулась к нему, но прежде, чем успела дотронуться до плеча, он откинулся на спинку стула. Его руки безвольно повисли, и он потерял сознание. Я стала кричать, звать на помощь, одновременно пытаясь ослабить его бронежилет.
8
Как-то раз надзиратель, который летом работал лесником-волонтером, рассказывал, что лес может гореть под землей. Вместо стены огня, выжигающей деревья на определенном участке, лесной пожар может вспыхнуть в самом неожиданном месте. Ты идешь между деревьями, окутанными легкой дымкой, чувствуя жар у себя под ногами, и вдруг демон вырывается на поверхность и пожирает березу слева от тебя или начинает крутиться в воздухе, словно блуждающий огонек.
Ты не понимаешь, как возникает такой пожар, можно ли его предупредить и как с ним бороться, потому что он находится глубоко внизу, вне поля твоего зрения. Примерно так же я чувствовала себя в Дитмарше во время моего двойного дежурства, которое последовало за сердечным приступом Маккея.
На следующую ночь взбунтовался блок «В», и никто не мог объяснить причину волнений. Погасить такой пожар было несложно — уставшие зэки с радостью сдавались. Они напоминали иракских солдат, которые легко складывали оружие, чтобы выждать подходящий момент для следующей атаки. Эти несвязанные между собой восстания заставляют все время пребывать в состоянии боевой готовности и со страхом ждать следующего сюрприза. Вскоре ожидания оправдались: в камере «Г1» случилась драка: в руку мертвого зэка воткнули иголку, кто-то стрельнул из самодельного пистолета булавкой в шею надзирателю — не исключено, предварительно ее обмакнули в кровь ВИЧ-инфииированного или в фекалии. После этого мы боялись невидимых стрел, прислушивались к каждому шелесту, вздрагивали от легкого зуда.
