Элмор Леонард - Соучастники
— Это твое дело, тебе и решать, — откликнулся Уэнделл.
— Тут есть и другой момент, — пояснил Делса. — Я пока не хочу объявлять имени убитой девушки до тех пор, пока та, что сидит наверху, не скажет мне, кто она такая.
Служащая полиции в форме, прислонившаяся к стене напротив открытой двери в спальню, выпрямилась, когда Делса прошел по коридору. Ее китель был расстегнут; большие пальцы она просунула под портупею.
Делса остановился.
— Как по-вашему, та девушка в спальне может быть проституткой?
— Вы хотите сказать — по виду? По-моему, да, хотя на нашем участке я ее не встречала.
— А вторая, внизу в гостиной?
— Что ж, наверное, тоже — судя по тому, в каком она виде, но и это нельзя утверждать наверняка. Хорошие девочки тоже трахаются, верно?
Делса отправил служащую в форме на первый этаж и зашел в спальню. Предполагаемая Хлоя сидела на кровати и курила. Свет из ванной падал на ее волосы — гладкие и уже не взъерошенные. Ее освещенное лампой лицо без толстого слоя косметики показалось ему совсем иным. Он узнал ее только по глазам.
— У вас еще есть вопросы, Фрэнк?
Он решил, что скоро привыкнет к ее фамильярности. И покачал головой.
— Я отвезу вас домой.
10
Все шло к тому, что заказчику Аверну Кону удастся уговорить Карла Фонтану и Арта Крупу.
Аверн относился к числу тех адвокатов, что вечно ошиваются в здании Дворца правосудия и хватаются за уголовные дела, направленные в суд. Там он и познакомился с Фонтаной и Крупой. Оба они в разное время обвинялись в убийствах, и им грозили крупные сроки. Но Аверн их спас.
Он назвался их агентом и взял на двадцать процентов больше обычных пятидесяти тысяч долларов — своей минимальной ставки за подобного рода услуги. Тот, кто хочет освободиться, может себе это позволить. К тому же все они были связаны с наркобизнесом, и денежки у них водились. Пятьдесят тысяч — стандартная оптовая цена двух с половиной кило наркотиков; за такую сумму можно устранить конкурентов или кому-то отомстить.
Во время одной из их первых встреч, когда они сидели и выпивали в клубе «Кокус», обсуждая подробности сделки, Карл Фонтана заметил:
— А я-то думал, что агенты берут всего десять процентов.
— Мы занимаемся не шоу-бизнесом, или, точнее, не шоу-бизнесом в чистом виде, — пояснил ему Аверн. — Вы идете туда, где, по моим сведениям, находится клиент, убиваете его или выбрасываете в окно и получаете по двадцать штук на брата. За половину этой суммы я нахожу вам работу. Я не могу давать объявления и светиться в рекламе, как по-вашему? Я ведь не мелких жуликов защищаю и не хулиганов-отморозков. Я не возьмусь защищать скромную домохозяйку, которую муж избивает каждый раз, когда напьется. Пусть обращается в Ассоциацию по оказанию помощи жертвам насилия в семье. Мои подзащитные предпочитают стрелять друг в друга.
Это был ответ на вопрос Арта Крупы, почему Аверн не нанимает обычных людей, просто желающих кому-нибудь отомстить.
— Ведь таких случаев полным-полно. И Карл знает, на кого я намекаю, — сказал Арт.
— Ага, на мою жену Конни, — подтвердил Фонтана. — Если она к вам явится и начнет качать права, гоните ее в шею.
Аверну нравились эти крепкие, простоватые мужики, которых он сделал напарниками. Они смотрели на вещи просто. Например, им не составило труда проникнуть в ресторан «Сестренка с Юга», укокошить клиента, который ел там жареную зубатку, и спокойно удалиться. Заодно они пристрелили и его охранника, благо он оказался рядом. Оба не слишком увлекались наркотиками и не отличались политкорректностью — они без угрызений совести расправлялись с чернокожими и представителями этнических меньшинств вроде латиносов и арабов.
Аверн защищал Карла Фонтану, когда тот убил человека, ударив его по голове стволом «ремингтона». Вот как это произошло: один знакомый Карла, с которым они вместе ходили в церковь, застрелил оленя в Нортвилле, хотя сезон охоты уже закончился. Они второпях выволокли тушу из леса, привезли ее в дом того типа и подвесили в гараже, над корытом. И распили бутылку «Джим Бим», дожидаясь, пока стечет кровь. В своих показаниях Карл особо отметил: «Этот тип понятия не имел, как разделывать тушу. В общем, он искромсал оленя вдоль и поперек громадным охотничьим ножом. Я лишь сказал ему: „Сначала освежуй и потом уже режь, болван“. А он озверел и набросился на меня с ножом».
Не прошло и недели, как Аверн стал адвокатом Арта Крупы, который по роковой случайности застрелил чернокожего во время спора в баре «Седьмая миля» в день памяти Мартина Лютера Кинга. Тогда Крупа был связан с мафией, собирал дань с букмекеров, но киллером не являлся. Крупа заявил, что все вышло случайно.
— Я не собирался стрелять в этого Дымка, когда мы начали разговор. Должно быть, парень обиделся на какие-то мои слова по поводу доктора Кинга, схватил пивную бутылку, разбил ее, замахнулся осколком «розочкой»… и у меня не осталось иного выхода.
Убийство человека с применением огнестрельного оружия могло бы обеспечить каждому из них по пятнадцать лет тюрьмы. Но Аверн предложил Фонтане и Крупе сделку: за помощь следствию они отсидят в тюрьме Джексон в Южном Мичигане. А он постарается скостить им срок. В результате Фонтана провел за решеткой сорок два месяца, а Крупа — сорок.
Пока они отбывали наказание, к Аверну явился клиент и пожаловался на конкурентов-«гастролеров», губивших его бизнес.
— Понимаете, никто не пойдет в мое заведение, если крэк толкают прямо на улице.
Аверн подумал, что здесь могли бы пригодиться киллеры-профессионалы.
Он облегчает положение клиента, который в ином случае стал бы главным подозреваемым. Одни плохие парни убивают других плохих парней. Почему бы и нет? Контракты без контрактов. Если порыться в архиве, можно навскидку откопать сколько угодно любителей пострелять. Но, как правило, это были молодые ребята из уличных банд, а их трудно контролировать. Тогда Аверн вспомнил о Карле и Арте — оба они сидели в Джексоне, в тюремном блоке «Д». Взрослые люди, белые, не связанные ни с одной группировкой. Конечно, умом они не блещут, но, надо отдать им должное, сообразительные. Он велит им познакомиться в тюрьме; когда освободятся, пусть зайдут — он сможет им кое-что предложить.
Карлу Фонтане было пятьдесят два года, рост метр семьдесят, жилистый, лысоватый блондин, каменщик, которому надоело выкладывать дорожки в патио по шаблону. Но тридцать лет назад, во Вьетнаме, Карл служил минером-подрывником. Небольшой рост и худоба позволяли ему справляться с опасными заданиями. Он легко влезал в дыру подземного хода с пистолетом и карманным фонарем. Однажды Карл признался:
— Не могу даже передать вам, как я тогда боялся.
Но все же он туда влезал. А вернувшись домой, стал грозой полиции своего округа. Перед тем как он начал класть кирпичи, его дважды судили за избиения. Карл любил свою работу и разъяснял Аверну:
— Их нельзя класть как попало, один на другой, лишь бы размер был одинаковый. Каждый кирпич — особенный.
Артуру Крупе было сорок восемь лет, рост метр семьдесят шесть, плотный, приземистый. После школы он мечтал стать гангстером или кинозвездой, играющей гангстеров. Он ни с кем не был знаком в Голливуде, зато у его дяди имелись связи в определенных кругах. Арт обокрал магазин, чтобы доказать свои «способности», и дяде пришлось пристроить его к делу. Но, господи, до чего скучно было собирать дань с уличных букмекеров, слушать в свой адрес ругань и проклятия на разных языках! Арт воображал, будто похож на киноактера Джона Готти, но никто, кроме него, так не считал.
В тот раз в клубе «Кокус» Аверн заказал себе мартини с оливками, фаршированными анчоусами, а Карлу и Арту — виски и пиво. Ведь эти парни были типичными работягами, «синими воротничками» — с головы до белых носков.
— Если я добуду вам пять заказов в год, вы заработаете по сто тысяч, — заявил Аверн. — Но пять дел в год — это мало. А не то в перерывах вы начнете болтаться без дела и разленитесь. Кто знает, вдруг вам захочется грабить дома и вы войдете во вкус.
— Я уже это делал, — сознался Арт.
— Уж лучше отстреливайте преступников, — посоветовал Аверн.
— Наверное, там одни ниггеры, — отозвался Арт.
— Как вы достанете оружие? По-моему, для вас это не проблема? — поинтересовался Аверн.
— В нашем-то городе? — удивился Арт.
— Тут, в «Кокусе», пела Барбра Стрейзанд, когда ей было восемнадцать лет, — рассказал Аверн. Ему самому исполнилось шестьдесят один год, он держался молодцом и играл в любительских спектаклях. — Помню, как она пела: «Вернулись счастливые дни» — в довольно медленном ритме.
Они сотрудничали уже полтора года. Пять раз вламывались в дома — за это хорошо заплатили, но «мокрых дел» было только четыре. Одного Карл и Арт упустили: клиент умчался на машине, они погнались за ним. Сукин сын несся на скорости под сто километров в час. Ускользнул у них прямо из-под носа. Ничего, сейчас у них есть дробовик; в следующий раз они его точно пришьют. Они замочили трех негров, но сначала нужно было отыскать этих ублюдков — они всякий раз находились не там, где указывал Аверн, — и еще одного араба, наркодилера, владельца бензоколонки и ночного магазинчика. По словам Карла, в Саутфилде проживала целая колония арабов из Ирака, с тряпками на головах, но они не были мусульманами. Арт в свое время имел дело с арабами-букмекерами. Он считал: какая разница, тряпка на голове — значит, мусульманин.
