Татьяна Полякова - Как бы не так!
— У меня неприятности, дочка. Очень серьезные. И чем кончатся — могу только гадать, И к тебе я приехал не на жизнь жаловаться, а с огромной просьбой. Очень прошу, не откажи…
— Да я не против, если смогу, конечно, — спросонья я соображала туго. Юрий Петрович взял у Полифема кейс, положил на журнальный стол, глядя на меня очень серьезно. Вздохнул и попросил:
— Оставь у себя.
— А что здесь? — растерялась я.
— Деньги, дочка. Большие. — Он щелкнул замками и поднял крышку. Я не удержалась и присвистнула. — Большие деньги, — кивнул он. — Не мои. Принадлежат многим людям, а я только храню. Но сейчас так дело повернулось, что у себя держать не могу. Вот и прошу: оставь у себя.
Я вытаращила глаза, моргнула несколько раз и только после этого смогла открыть рот:
— Юрий Петрович… я не могу, просто не могу… Да и страшно мне…
— Дочка, — поднял он, руку, — я все понимаю. Только на пару дней. Нельзя эти деньги никому доверить. Ты человек честный, чужое не возьмешь. Тебе я верю.
— Да не в том дело, — отмахнулась я. — Не могу я их оставить. Вдруг случится что: обокрадут меня, или квартира сгорит…
— От судьбы не уйдешь. Сгорит, значит, так тому и быть.
— Послушайте, ну закопайте их где-нибудь, в конце концов, арендуйте сейф в банке…
— Я уж и сам думал и так и эдак: зарыть опасно, а в банк… если со мной что случится, вернуть их будет не просто. Остаешься ты. Пусть полежат пару дней, может, я зря тревожусь, и дела мои на поправку пойдут. А пока спрячь…
Я тяжело вздохнула.
— Юрий Петрович, мне нелегко вам отказывать…
— А ты и не отказывай. Пару дней. Убери их куда-нибудь, хоть под диван, и забудь. Обещаю, что в первый и последний раз, больше ни о чем не попрошу.
Я взглянула на Полифема. Он сидел, вытянув длинные ноги, и спал с открытыми глазами. Я была почти уверена в этом.
— Ты мне поможешь? — спросил дядя Юра. Я встала, взяла кейс и направилась с ним к пианино. Открыла нижнюю крышку и убрала кейс в образовавшийся тайник.
— Вот здесь он будет пока, — сказала я. — Но если его свистнут, это ваша головная боль.
— У тебя дверь надежная, — заверил дядя Юра и торопливо поднялся. Вслед за ним встал Полифем, значит, я ошибалась: он не спал и все слышал.
* * *После того, как я имела глупость оставить деньги у себя, Юрий Петрович позвонил только однажды, на следующий день, ближе к обеду. А потом пропал. Я сохраняла спокойствие два дня, которые он мне обещал. За кейсом никто не явился, и вообще про меня вроде бы забыли. На телефонные звонки никто не отвечал, я оставила сообщение на автоответчике и пыталась решить: что же теперь делать? Кейс в пианино здорово действовал мне на нервы. Покидать квартиру я боялась: надежная дверь или нет, а рисковать, не стоит. Но двадцать четыре часа в сутки сидеть в квартире, точно в одиночной камере, тоже не получалось, в общем, я сильно гневалась и даже не желала этого скрывать.
Когда прошло четыре дня, беспокойство погнало меня к его дому. Решение созрело ближе к полуночи, когда я безуспешно пыталась дозвониться в очередной раз. Что-то подсказывало мне, что Юрий Петрович не желает отвечать на мои звонки.
Чертыхаясь, я села в машину и отправилась на Новомосковскую улицу, где находился резной терем. В темноте свернула не в тот переулок, потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, как проехать на нужную улицу, пересекла Гончарный переулок, сокращая путь, и оказалась сбоку резного терема. Глухой забор скрывал эту часть здания от любопытных прохожих.
Переулок тонул в темноте, только на углу горел фонарь, но туда, где стояла моя машина, свет не доходил. Я вышла, поеживаясь от ночной сырости, зашагала к парадному, поглядывая на дом, и тут заметила кое-что, что меня обрадовало: внизу, в окне рядом с дверью горел свет, тусклый и какой-то странный, однако указывающий на то, что дом обитаем.
Я тянулась к кнопке звонка, когда внезапно почувствовала холод в спине: свет был не только тусклым, он двигался.
Фонарик, с опозданием поняла я. Свет удалялся и вскоре вовсе исчез где-то в глубине дома, а я поспешно отступила в тень. Хозяин дома вряд ли будет ходить с фонарем в руках, конечно, если у него пробки не вышибло… Мне это показалось маловероятным.
Я скользнула в переулок. А что, если те, в доме, видели меня возле калитки? Там может быть еще выход, наверняка есть, и они уже ждут меня возле машины. Вот черт… Позвонить в милицию? Хорошая мысль, но для начала неплохо бы найти телефон.
К машине мне возвращаться не обязательно, пусть до утра стоит, хотя возле дома меня могли и не заметить, а машину обнаружат, и кому-то станет интересно, что я здесь делала темной ночью? Найти владельца по номеру транспортного средства проще простого.
Я стояла в темноте, прислушиваясь и размышляя. В конце концов решила обойти дом и приглядеться к своей машине из соседнего переулка: даст Бог, что-нибудь да замечу. А может, и уеду. Домой. Если повезет…
Решив так, я стала осторожно пробираться вдоль забора. Это было нелегко: от соседнего дома его отделял узкий проход, заросший кустами и крапивой.
«Вроде бы живут богатые люди, а развели всякую дрянь», — зло подумала я, уже шагнула в переулок, когда заметила машину — не свою, конечно, до нее было далеко.
Сама по себе машина вроде вы угрозы не представляла, мало ли кто мог ее здесь оставить, но я решила проявить осторожность и не спешить. Потому вернулась назад, в крапиву, и замерла.
Свет фонаря едва пробивался к этой части переулка, определить марку машины, а тем более увидеть номер я не могла, но было ясно: это, безусловно, дорогая иномарка. Огни потушены, и вроде бы никого в ней нет, хотя клясться в этом я бы не стала. Машина стояла почти вплотную к забору Юрия Петровича, и я логично предположила, что ее хозяева или хозяин в настоящий момент бродят с фонарем по его дому. Интересно, что будет дальше. Покидать укрытие охоты никакой, есть шанс столкнуться с незваными гостями нос к носу, В общем, я укрылась в крапиве и стала ждать.
Послышались голоса, два, может, и три. Говорили тихо, но в ночном безмолвии слова звучали довольно отчетливо. Вдруг совсем рядом открылась невидимая с этой стороны калитка, и в поле моего зрения возникли три мужских силуэта.
— Садись за руль, — сказал один из мужчин, я сразу же узнала голос Юрия Петровича. Они подошли к машине. Шедший в середине тип был дядей Юрой, а впереди Полифем, этого ни с кем даже в кромешной тьме не спутаешь. Он сел за руль, а Юрий Петрович с третьим парнем сзади. Когда садились, в матовом свете машинной лампочки я отлично видела лица обоих: землисто-серую физиономию дорогого дядюшки и бледное, узкое, с тонкими губами и орлиным носом лицо молодого парня.
Я совсем было собралась покинуть свое укрытие и окликнуть Юрия Петровича, но в последний момент разумно предположила, что от моего появления он вряд ли придет в восторг — место здесь глухое, темное, a человек только что бродил по собственному дому с фонарем в руке. Наверное, неспроста.
Машина отъехала, а я все еще пребывала в сомнениях. Потом выбралась в переулок и заспешила к своим «Жигулям». Уже в кабине взглянула на часы: пять минут второго. Ну, и что делать дальше? Если он плюет на мои сообщения на автоответчике, то и записка тоже не произведет впечатления.
Еще с полчаса я продолжала сидеть в машине, вглядываясь в темноту ночи и пытаясь размышлять. От денег необходимо избавиться, для этого надо встретиться с Юрием Петровичем, он по неведомой причине встреч со мной избегает. Было над чем задуматься. Собственный дом он покидал воровским способом, и это тоже тревожило, но он ведь мог сюда вернуться. Что, если попытаться перехватить его здесь и втолковать, как мне все это не нравится? Мысль так себе, но других не было, и я решила подождать. Хватило меня на два часа, после чего сидение в темном переулке рядом с пустым домой в ожидании Бот знает чего мне показалось мне невероятно глупым и я завела машину.
Выехала не спеша на Новомосковскую, потом свернула на светофоре, и тут из переулка справа выскочил какой-то псих, я чертыхнулась, тормозя и пропуская его вперед. Машина оказалась древним «Запорожцем», ее швыряло по дороге, а из раскрытого окна на весь квартал неслась музыка.
«Гуляют люди», — подумала я, пристраиваясь за ними на некотором расстоянии. Вот тогда и появилась еще одна машина, темная, мощная, скользящая точно выпущенный снаряд. «Запорожец» шел с дальним светом, луч скользнул по кабине мчавшейся навстречу машины, и в приоткрытом окне я увидела лицо Юрия Петровича. Длилось это секунду, не больше, но, вне всякого сомнения, в машине сидел он. Дорогой дядюшка промчался мимо, а я притормозила. Вернуться к его дому? Что-то мне расхотелось.
Светало, глаза слипались, а мозг работал вхолостую. В таком состоянии лучшее, что можно сделать, это лечь спать. Юрий Петрович жив и здоров, играет в странные игры, а я его по ночам выслеживаю. С утра позвоню и оставлю сообщение на автоответчике: если в ближайшие два дня он не заберет свои деньги, я выброшу их на помойку. Мысль мне понравилась, и я поехала дамой.
