Ева Ланска - WAMPUM
– Привет, красавчик! – пропела Власова, выглядывая из-за открытой пудреницы.
– Привет! – Андрей прошел к столу, взял свою чашку с изображением советской символики – золотые серп и молот на алом фоне – и отправился в коридор.
По пути к кофейной машине он решил заглянуть в пункт приема информации. Среди нескольких однообразных деревянных дверей в конце коридора была стальная. Андрей подошел к ней и постучал своей кружкой о металл. Через несколько секунд дверь приоткрылась, и из-за нее высунулся вечно бледный, прыщавый оперативный работник, Сева.
– Сев, здорово. Можно к тебе? – Андрей подался вперед, собираясь войти.
– А че, там кофе закончился, что ли? – Сева продолжал держать дверь приоткрытой.
– Да, нет. Я хотел посмотреть ваши отчеты по моему делу.
– Не, Андрюш, наши отчеты – это наши отчеты. Твое дело – это твое дело. Не надо путать.
Соболев хмуро посмотрел на коллегу.
– Сейчас вот это что ты такое мудреное произнес? Я чего-то тебя не понимаю, старина. – Андрей демонстративно подпер рукой бок.
– Тебя не велено пускать, – Сева выпрямился в дверном проеме, давая понять, что никого не пустит.
Андрей опешил.
– То есть как это «не велено»? Что это за фольклор? Ты чего, русских народных сказок начитался?
– Слушай, отстань! – Сева отступил назад. – Иди со своими колкостями к Максиму Александровичу. Я уверен, что на твой яд у него быстро найдется противоядие.
Стальная дверь захлопнулась с громким стуком. От удивления Андрей не сразу сдвинулся с места.
«Что-то у нас много развелось тайн. Почему меня не допускают к материалам? Почему я до сих пор не читал дела Воробьева?» Соболев шел по коридору и был до того мрачен, что сотрудники, встречавшие его, не осмеливались поздороваться с ним.
Андрей был не столько зол, сколько раздосадован. Он, конечно же, мог соврать Севе и сказать, что на самом деле пришел за кофе. Потом, улучив момент, пробраться к кассетам с записью прослушек и взять одну из них ненадолго. Но врать Андрею и так приходилось часто. Поэтому сейчас он решил от этого воздержаться. И как результат – ничего не добился.
Андрей вернулся в кабинет с чашкой горячего кофе. Он поставил ее на свой стол, включил компьютер и раскрыл файл с одним из отчетов:
«21.55. С.В. покинула квартиру, одетая в вечернее. Была замечена рядом с домом – ловила такси. „Шестерка“ красного цвета остановилась и увезла ее в направлении центра (номер А 798 КВ 97).
8.45. С.В. вернулась домой. Слышал, как она открывала ключом дверь.
9.30. Из квартиры объекта доносился запах гари. Очаг возгорания был предположительно на балконе. Я позвонил в дверь, объект открыл не сразу. С.В. была расстроенной. В квартире следов возгорания замечено не было. С.В. уехала на своей машине в сторону центра».
Андрей нажал на компьютере команду «Печать», и старый принтер начал работу с громкими писком и рычанием. Несколько страниц отчета за последнюю неделю нехотя вылезали в бумагоприемник.
Соболев выдвинул один из ящичков в столе, достал оттуда ключ и открыл дверцу тумбочки, стоящей рядом. Наталья продолжала делать вид, что подкрашивает глаз, но при этом немилосердно подглядывала за Андреем, чем не на шутку раздражала своего коллегу. Спастись от этого настойчивого внимания Андрей мог только одним, проверенным способом. Он достал сигарету и с удовольствием задымил.
– Фу, Андрей! Ну сколько раз тебя просить? Выходи курить на лестницу! – Наталья брезгливо замахала рукой около своего лица.
Соболев подошел к окну и открыл форточку.
– Прости. Ты опять беременна?
Наталья вскочила с места и стала быстро собирать косметичку.
Она имела обыкновение наводить макияж прямо за рабочим столом, хотя Андрей настоятельно просил ее не делать этого при нем. Он уже несколько раз ей объяснял, что для него, для мужчины, важно, чтобы женщины сохраняли свои секреты красоты втайне от него. А так получается, что Наталья раскрывает перед ним интригу, изо дня в день посвящая его в магию перевоплощения.
– Да, небеременная я! С чего ты взял? – Наталья втянула живот и повернулась на месте, чтобы убедиться, не поправилась ли она часом. – Дурак, и шутки у тебя дурацкие! – Наталья обиженно пошла к выходу. – Я вернусь через десять минут. Проветри, пожалуйста, кабинет.
Как только Наталья вышла, Андрей выбросил сигарету в окно, подошел к своей тумбочке и извлек оттуда красную массивную папку с надписью «На доклад». Эта чудо-папка досталась ему от друга, однокурсника, Сашки Белова, сына заслуженного советского разведчика. Внешне она не отличалась от тысячи других советских папок для важных бумаг, но внутри ее был встроен сложнейший сканирующий механизм. Андрей достал из принтера несколько страничек, положил их в папку и набрал по телефону внутренний номер приемной Краско.
– Але? Елена Павловна? Добрый день. Соболев беспокоит. Мне бы к Максиму Александровичу… Прекрасно. Иду.
Краско, как всегда, сидел за ворохом бумаг. Его стол был завален листками с печатным текстом и стопками с делами – некоторые из них были аккуратно уложены в новые переплеты, некоторые были до того старые, что, казалось, вот-вот развалятся.
Когда Андрей зашел в кабинет к руководителю, он первым делом стал отыскивать глазами старое дело Воробьева – потрепанную папку с множеством поблекших печатей, перевязанную дряхлой тесемочкой. В наблюдательности Андрею не было равных. В детстве бабушка называла его «глаз-алмаз», он мог вмиг отыскать затерянные в домашнем хаосе вещи. С годами это качество отточилось до совершенства. Краско еще не успел оторвать голову от бумаг, чтобы поприветствовать вошедшего, Андрей уже видел желанную папку – она лежала под свежим номером газеты «Почетъ».
– Здравствуйте, Максим Александрович, – Соболев положил свою красную папку поверх газеты и протянул руку для приветствия.
– Привет, Андрей, – Краско пожал подчиненному руку. – Что, как продвигаются дела?
– Великолепно, Максим Александрович. Вот принес вам отчет, – Андрей извлек из своей папки листы и протянул их Краско. Тот взял их и небрежно кинул на стол перед собой.
– С этим я ознакомлюсь позже. Я тебе вот что хотел сказать… – Краско с трудом поднялся со стула и по привычке подошел к окну. – София девушка недурная и не из робкого десятка. Она уже поняла, что отец ее не просто оставил семью. У нее хорошие связи в милиции, и она уже пронюхала о том, что в деле ее отца могли сыграть определенную роль спецслужбы. Испугаться она не испугается, я даже полагаю, что наоборот – это ее раззадорит, и она пойдет дальше. Она будет рыть своим журналистским рыльцем, пока не нароет логичного объяснения папочкиной пропажи. Будь осторожен. Она ко всем относится с недоверием. Особенно к мужчинам. Не дай себя скомпрометировать. И вот еще что… Чего не хотелось бы, так это того, чтобы эта проныра стала освещать результаты своей следовательской деятельности у себя в газете. Соня любит прогреметь очередным скандалом в своей колонке. Пока у нее мало доказательств. Да и работы сейчас на нее навалилось ого-го. Но имей в виду. Я хочу, чтобы время от времени ты проверял ее компьютер и скачивал подозрительные файлы. Все, что может иметь отношение к делу ее отца. Любые письменные выводы или умозаключения. Понял?
– Так точно.
– Свободен.
Андрей взял свою папку и вышел из кабинета начальника.
11
Соня медленно вела свой «мини» по свободной трассе, сопровождаемая возмущенными громкими сигналами обгоняющих ее машин. Дорога за город при свете дня выглядела по-другому, поэтому она боялась проехать нужный поворот.
Прошло меньше двенадцати часов с момента, когда она мчалась по этой дороге за рулем тонированного «Майбаха», «проскакивая» все посты ГАИ, тем самым проверяя неприкосновенность номеров.
А ведь она не хотела вчера ехать к Руслану. Как чувствовала. Непреодолимое желание повернуть часы вспять, переиграть заново вечер, обуревало Соню. Обратно во вчера. В свою квартиру. В ванную. В приятные мысли об отце. И сказать Руслану твердое «нет». В погоне за новостями и событиями она невольно стала главным действующим лицом криминальной драмы. На расследование истории своей семьи не оставалось ни времени, ни сил.
Соня редко оступалась, редко действовала на импульсе. Обычно она тщательно обдумывала каждый свой шаг, а потом принимала решение. Часто правильное. Это не было проявлением перфекционизма. Она не старалась прожить идеальную жизнь. Соня просто понимала, что случись что-нибудь – она у себя одна. Ни папа, ни мама, ни бабушка, ни дедушка, ни друзья родителей, ни дальние родственники не придут к ней на помощь. С детства Соня сама несла ответственность за свои поступки. Она привыкла к этому. Она не знала, как бывает иначе. Вот и сейчас она должна была «вырулить» из опасной ситуации, которую сама себе создала. Она сама была опасностью. Восстановив события прошлой ночи, Соня поняла, что могла совершить это преступление в порыве отчаяния. Теперь доказать свою невиновность ей будет крайне сложно. У нее никогда прежде не было ярких проявлений психической неуравновешенности. Она не числилась в клинике. Не была под наблюдением. Показания ее психоаналитика не будут иметь вес в суде, когда ее обвинят в убийстве. Да и что Петр Львович мог сказать, кроме того, что Соня преследуема страхами? Разве это уменьшает ее ответственность?
