Татьяна Гармаш-Роффе - Е. Б. Ж
- И… и как тебе такая жизнь? Привык?
- Человек ко всему привыкает, Виктория.
- Послушай… Я серьезно… Давай я тебя найму, неважно кем. Телохранителем или секретарем. И оформлю тебе временную прописку в моей квартире. Ты сможешь тогда заново найти работу! У тебя уже даже приличный костюм есть!
Леший отчего-то отвернулся и уставился в окно.
- Слышишь, Григорий, я дело говорю! Ты не стесняйся, не надо вот только свое мужское самолюбие, я тебе как друг предлагаю!!!
Он молчал.
- И потом… Знаешь, мне было хорошо, когда ты здесь жил. Уютно.
Леший повернулся наконец. Вике показалось, что глаза его увлажнились.
- И откуда ты такая выискалась, мамзель… На мою голову…
- Что я сказала не так? - обиделась Вика.
- Да все ты сказала так, даже слишком так… Красиво… Благородно…
- Тебе это мешает?
- Наверное.
- Ты не можешь принять такой дар? Потому что я женщина? Мужское самолюбие?
- Сам не знаю.
Точно, глаза его немного заблестели, хотя слезы так и не появились.
- Ну, думай тогда. Была бы честь предложена! - обиженно ответила Вика.
Их спас звонок в дверь.
Глава 12
Алексей Кисанов, частный детектив, мужчина среднего роста и возраста, с живыми зеленовато-карими глазами и жесткими завитками волос с легкой проседью, крепко пожал ей руку и представил своего слесаря.
- Золотые руки, - сообщил детектив, - много раз меня выручал! Давай, Гена, приступай!
- У меня их три, и один из них сейфовый! - предупредила его Вика.
- Я заметил, - ответил Гена и ушел к входной двери, откуда вскоре вернулся с одним развинченным замком. Разложил на столе, достал лупу и принялся разглядывать.
- Так их же три… - возникла Вика.
- Либо у кого-то есть ключи от вашей квартиры - и тогда все три замка открыты ими, - сообщил Алексей Кисанов. - Либо ключей нет, и тогда хватит и одного замка, чтобы обнаружить следы отмычек… Где кошка?
- Я ее похоронил… А что?
- Хм. По-вашему, кошка была дворовой или домашней?
Вика с Лешим переглянулись.
- По-моему, дворовой, - ответила Вика.
- Я тоже думаю, что бомжовая кошка, - усмехнулся Леший.
- Ну, тогда ладно.
- А какая разница? - не поняла Вика.
- Если бы она была домашней, то пришлось бы выкапывать. На ней могло бы обнаружиться что-то такое, что могло бы навести на ее хозяев… Например, ошейник или татуировка на внутренней стороне уха. Кроме того, исследование ее шерсти могло дать подсказку. Но раз дворовая…
- На шее ее была веревка, - ответил Леший, - которой кошку и задушили.
- Понятно. Где кулон?
Вика указала на стол. Детектив аккуратно прихватил кулон платком и опустил в пакетик, который заранее приготовил.
- Вы его трогали, как я понял.
- Вот черт, не сообразил я! - покаялся Леший.
- И вы тоже?
- И я… - расстроилась Вика.
- Ну что ж, придется мне снять ваши отпечатки, чтобы отличить их от остальных, если они там обнаружатся, конечно…
Алексей Кисанов разложил на столе листы бумаги и коробочку с краской. Вике почудилось, что она снимается в кино, когда он, прижав ее пальцы к губке, по очереди откатал их на листе. То же самое детектив проделал с Лешим. После чего, сложив свои причиндалы, он заявил:
- Если получится идентифицировать другие отпечатки, я вам сообщу. Только придется заплатить лаборатории.
- Нет проблем, - рассеянно откликнулась Вика.
…Гена, однако, следов отмычек не обнаружил. О чем и сообщил, водворив замок на место.
- Думайте теперь, у кого есть ключи от вашей квартиры или кто мог сделать с них слепок, - посоветовал Гена.
Вика непроизвольно посмотрела на Лешего. Тот насупился.
- Григорий не стал бы обращаться ко мне, если бы был причастен к данному инциденту, - поймав ее взгляд, высказался детектив.
- А бывает ведь так, что преступник вызывает сам полицию!
- Бывает. Но только в тех случаях, когда уверен, что хорошо подстраховался и подозрение на него не падет. В данном же случае подозрение падает в первую очередь на Григория. Так что никакого резона звать нас у него не имелось.
- Еще могла снять копию с ключей домработница, - сказала Вика, оторвав наконец испытующий взгляд от Лешего. - Только зачем ей?
- Ей самой - незачем. Но ее могли подкупить заинтересованные лица… Кроме того, на работе или в любом ином месте, где ваша сумка может остаться без присмотра хоть на короткое время, эти заинтересованные лица могли вытащить ваши ключи и сделать с них копии. Вы решите, Виктория, чего вы хотите на данный момент. Чтобы я взялся за следствие и нашел того, кто мог подбросить вам кошку с этим кулоном? Или не горит?
- А вы что думаете? - хмуро спросила Вика.
- Я думаю, что в ближайшие дни вам нужно разобраться у себя в фирме, каким образом этот кулон может быть связан с деятельностью вверенных вам разведчиков. Я бы не хотел вводить вас в лишние расходы, возможно, все прояснится после того, как вы поговорите с ними.
- Сказать честно… Я там директор номинально. Работа мне нравится, но узнать до конца, чем занимаются мои служащие, практически невозможно. Все покрывает слово КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ, от которого меня уже тошнит…
- Постарайтесь, однако. Кошку с этим кулоном подложили вам, Виктория. Если это не связано с вашей фирмой, то надо задуматься: у кого и по каким причинам скрытая видеозапись ассоциировалась с вами? Вы должны понять, что данный жест имеет очень конкретное значение. И выражается оно примерно так: «Мы вас разоблачили, остановитесь, пока не поздно». Не хочу вас пугать, но это угроза.
- Но при чем же тут я?!
- Именно это и необходимо понять, - терпеливо повторил Кисанов. - Так что вы попытайтесь разузнать, не гоня волну, в своей фирме, а я попытаюсь разобраться в «пальчиках». И дальше будем решать по мере поступления информации.
Вика снова глянула на Лешего - на этот раз ища его мнения. Тот легонько кивнул, соглашаясь.
- Хорошо, - ответила Вика. - Я постараюсь.
- Держите меня в курсе, - сказал Алексей Кисанов и, подождав, пока Вика расплатится со слесарем (они приехали на одной машине), убыл.
Леший, как только детектив покинул квартиру, засмущался и засобирался.
- Ты не голоден? - спросила Вика.
Ей не хотелось, чтобы он уходил.
- Ты же меня накормила в ресторане…
- Может, чаю?
- Чаю?..
- Ну, что-то другое… Пиво?
- Пиво?
- В принципе, ты можешь у меня переночевать, как раньше…
- Не пойму я что-то, Виктория…
И он умолк.
- Ты о чем? - не выдержала Вика.
- Вишь ли… Я бомж, конечно… Но ведь мужчина ведь… Я в те три недели, что вместе с тобой провел, чуть не окосел, глаза от тебя отворачивая. А ты то в ночной рубашке, то в халатике, словно я собака при тебе… Теперь ты снова: «переночевать»! Чего тебе надо от меня? Дразнишь, что ли? Или соблазняешь?!
Она порозовела от возмущения и смущения одновременно. Леший смотрел на нее угольным своим взглядом, и вдруг, расставив руки, упер их в стену вокруг нее таким образом, что она оказалась в их оцеплении.
- Ну, говори, чего ты хочешь, а?
Его тело было очень близко. Его глаза еще ближе. Как ни странно, он пах хорошо - чистым телом и легким, ненавязчивым одеколоном. Волна острого желания обожгла ее внутренности и сбила дыхание.
Какая, к черту, «собака»?! Это был мужчина, пусть и бомж - но мужчина! В плену его рук она окончательно поняла эту незатейливую истину.
Но признаться в желании было выше ее сил. Это просто гормоны, всего лишь гормоны, у нее давно нет мужчины, вот и разыгрались… И потом, для близости нужна любовь! А любовь ли - дружеское чувство к «собаке»???
Вика поднырнула под его руку и высвободилась из плена. Леший распрямился.
- Я предложила тебе из чисто дружеских чувств! - говорила она, глотая слезы: она была оскорблена! Как он мог такое подумать?! - Предложила тебе жизнь изменить, выбраться из тупика!!! Ты что, не понимаешь?! При чем тут «соблазняешь»? Господи, ну зачем ты создал мужчин такими тупыми?
…Леший ушел в ночь, пообещав, что всегда найдется в окрестностях кофейни на Покровке, если в нем возникнет надобность. К тому же и детектив, Алексей Кисанов, теперь с ней на связи, визитку свою оставил, так что пусть Вика не волнуется. Если что, так есть к кому обратиться за помощью.
Вика почти не спала, ерзала в постели, думала о Лешем и о той волне желания, которая захлестнула ее в плену его рук; о его дурацком - но столь типичном, мама родная! - мужском самолюбии… Учитель французского языка и литературы, оказавшийся на помойке и стоически принявший такой поворот судьбы… Она не знала: это достойно восхищения? Или, напротив, это слабость, неприспособленность к жизни, никчемные снобистские идеалы интеллигента, с которыми проще пойти на дно, чем отвоевывать место в жизни? Место, которое отвоевывается хитростью, угодливостью, ловкачеством?
Или, наоборот, умом, талантом, внутренней силой?
Правдой или неправдой занимают место под солнцем?!
