Владимир Колычев - Сиреневый туман
В ту ночь он мог повезти ее в кабак. Мог отправиться с ней на дискотеку в «Металлург», куда собрался ехать с ней жлоб Ростик. Серега бы не стал жалеть на нее денег. Но интуиция подсказывала, что ресторан и дискотека – это не совсем то, что нужно.
Серега выбрал самый простой и самый мягкий вариант. Они со Стеллой избавились от своих спутников и целый час сидели у нее во дворе под луной. Неважно, что в машине, а не на скамейке перед подъездом.
Про Наташку с подружкой ни слова. Чутье подсказывало Сереге, что оправдываться перед Стеллой не стоит. Да он и не оправдывался. Он был самим собой. Но продолжал оставаться вежливым и обходительным. Он хотел нравиться Стелле. И он ей нравился.
Они разговаривали о жизни, о любви. Он сам не понял, как признался ей в своих чувствах. Нет, сопли он перед ней не развешивал. Но пухлощекого чудика с крыльями амура запустил. А она поймала этого амурчика, сама призналась, что давно думает о нем. И… Короче, все у них путем. А Горшок в пролете как фанера над Парижем…
Стелла догадывается, что с Серегой не все чисто. Но при этом она продолжает его любить. И дальше будет его любить, даже если он явится к ней со своей бедой. Она не из тех женщин, которые предают…
Он вышел к ее дому. Тишина и покой. Время – половина шестого утра. Еще темно. Редко в каком окне светится свет. На улице только дворник. Да еще какой-то пан спортсмен из подъезда выкатился.
Стелла жила в пятиэтажной хрущевке. Третий этаж. Выпуклый балкон, через который можно забраться прямо в ее комнату. Мимо под крышу тянется ржавая водосточная труба. Серегу осенила шальная мысль.
Толстяком его не назовешь, нет в нем лишнего жира. Но весу в нем предостаточно. Килограммов восемьдесят, как минимум. Труба старая, может и не выдержать. Но Серега все же решился.
Снова азарт будоражит кровь. Но в этот раз душу легонько щиплет радость и восторг. Потому что он не машину ворует, не отдаляется тем самым от Стеллы. Как раз наоборот, он приближается к ней… Взят первый этаж…Второй… Он цепляется руками за решетку балкона. Рывок. И вот он уже двумя ногами ощущает под собой бетонную твердь.
Открывается балконная дверь. Перед ним Стелла в домашнем халате, под которым белеет ночная рубашка. А под рубашкой… Серега поспешил отогнать от себя крамольные мысли.
– Я так и знала, что это ты, – радостно улыбнулась Стелла.
Волосы распущены, глаза горят, губы трепещут в ожидании поцелуя. Красивая и желанная. Это его девочка. Он любит ее и любим… Серега ощутил прилив нежности.
Он сделал шаг вперед. Но наткнулся на выставленную вперед руку.
– А ну, назад!
Стелла давала ему от ворот поворот.
– Я что, напрасно рисковал жизнью? – попытался отшутиться он.
– Получается, что напрасно.
– Так мне что, теперь на балконе стоять? Холодно же.
– Ничего не знаю. Как залез, так и слезай.
– Ты что, серьезно?
– А ты как думал! – Стелла улыбалась, но взгляд оставался серьезным.
Похоже, она в самом деле не шутила.
– Стелла! Я к тебе со всей душой!
– Душу оставляй, а сам уматывай… Явился, чудной! В шестом часу утра! Да еще через балкон! Ты что, спятил?
– Ага, спятил… Стелла, ты сводишь меня с ума!
– Ну да, еще стишок расскажи…
А она совсем не такая простая, как кажется на первый взгляд. С виду покладистая девчонка, а словцо у нее острое. И язык подвешен.
– Какие стишки, Стелла? Ты же знаешь, как я в школе учился.
– А ты сам сочини.
– И тогда ты меня впустишь? – улыбнулся он.
Все проблемы с ментами отступили на задний план. Он уже не думал о них. Сейчас он мог думать только о Стелле. И о том, как попасть к ней в комнату. Там тепло. Но не только от отопительной батареи. Там тепло ее тела, там ее запах. Там райский уют и умиротворение. Полцарства за то, чтобы оказаться в ее королевстве.
– А ты настырный.
– Какой есть.
– Ладно, уговорил. Только учти, дотронешься до меня, получишь по рукам…
– Получу, – кивнул он. – То есть я хотел сказать, что даже смотреть на тебя не буду.
– Смотреть можно. Но сначала стих…
– Сейчас…
Серега напряг свою память. И это дало результат.
– Сиреневый туман над нами пролетает… Над тамбуром горит полночная звезда…
– Какой сиреневый туман? – изменилась в лице Стелла.
– Да песня есть такая.
– Не нравится мне эта песня. – Она подозрительно смотрела на него.
– Почему?
– Потому что… Ты как вообще здесь оказался?
– Как видишь, по трубе – и в дамки.
– Почему так поздно? И что за царапина на руке?.. Сергей, где ты был?
В ее голосе звучала неприкрытая тревога.
– Я… Да по городу гулял…
– Ты же говорил, что тебе нужно было к тетке ехать.
– Как видишь, уже приехал…
– Что-то темнишь ты, Сережа… Проходи, поговорим.
Наконец-то она впустила его в комнату. Но домашнего тепла Сергей не ощутил. Яркий свет зажженной лампочки разогнал уют. Предстоял важный разговор, и вряд ли ему удастся его избежать. Стелла была настроена решительно.
– У тебя куртка порвана, – осматривая его с ног до головы, заметила она.
И в самом деле, из болоньевой куртки был вырван целый клок. Хорошо, что это его рабочая куртка. Не так жалко. Вот если бы он свой джинсовый куртофан порвал…
– А, ничего страшного! – опрометчиво отмахнулся он.
– Тебе что, куртку не жаль? – удивилась Стелла.
– Ну, вообще-то жаль. Но не плакать же…
– Зачем плакать? – невесело усмехнулась она. – Радоваться надо.
– Чему?
– Тому, что ноги унес.
– Не понял… – нахмурился он.
– Да уж чего непонятного… От кого ты бегал, Сережа? – Стелла пытливо смотрела ему в глаза. – От милиции?
Как обухом по голове хватила.
– С чего ты взяла?
– Не надо кривляться, Сергей. Актер из тебя плохой… Может, ты и умеешь врать. Но меня-то ты не обманешь. Я твою беду сердцем чувствую…
– Какую беду? – не на шутку разволновался он.
– Ту, в которую ты попал… Давай, Сережа, выкладывай все как на духу. Покайся, легче станет…
– Мне не в чем каяться.
– Ну, как знаешь, – грустно вздохнула она.
– Ты меня прогонишь?
– Ни в коем случае. Ты же не просто ко мне пришел. Ты ищешь у меня убежище. Считай, что ты его нашел…
Казалось, Стелла видит его насквозь. Серега чувствовал себя так, будто стоял перед ней совершенно голым. Ему было стыдно, на душе скребли кошки. Никогда он не ощущал себя таким беспомощным, как сейчас.
– Ты, наверное, спать хочешь? – просто спросила она.
В другой ситуации он мог бы и схохмить. Мог бы сказать, что спать хочет, но только с ней. Но сейчас у него и язык на такую пошлость не повернулся.
– Да нет, не хочу.
– А я вижу, что ты устал. В девять часов мама с работы придет. Давай пока прими душ, затем мы с тобой позавтракаем. Потом ложись спать…
– А твоя мать? – обескураженно спросил он. – Что она скажет?
– Ты не волнуйся, что-нибудь придумаем… Не обещаю тебе, что она придет в восторг от твоего присутствия. Но в милицию звонить она не будет, в этом ты можешь быть уверен…
– А чего мне милиции-то бояться?
– Сергей, давай не будем, а, – с упреком посмотрела на него Стелла. – Мы-то с тобой прекрасно знаем, что происходит. Ты вляпался в нехорошую историю, я тебе помогаю.
– Да нормально все!..
– Хватит! – резко отсекла она. – Давай в душ! Живо!
Это было сказано так напористо, что Серега не мог ослушаться ее. А потом, он совсем не прочь был оказаться под пятой любимой тиранки… Стелла далеко не простая девчонка. Она может быть безобидной тихоней, но лапшу на уши ей вешать не надо. Не любит она этого, взрывается. Оказывается, характер у нее в таких случаях отнюдь не сахарный. Но Серега с детства не любил сладкое…
После душа был завтрак. Самая обыкновенная яичница, без лука, без ветчины. Но казалось, ничего вкуснее он раньше и не едал. Стелла сидела за столом напротив него и смотрела, как он ест. Видно, это доставляло ей удовольствие.
Серега все ждал, когда она снова начнет тянуть из него душу. Но Стелла молча напоила его чаем, молча убрала за ним посуду. Так же молча отвела его в свою комнату, уложила в свою кровать.
Он не рассчитывал на то, что она ляжет рядом. Но надеялся, что будет лежать на постели, согретой ее телом. Надеялся, но просчитался. Стелла постелила свежее белье, укрыла его одеялом и молча направилась к дверям.
– Не уходи, – попросил он.
Стелла остановилась, мягко посмотрела на него и покорно села на стул.
– Не волнуйся, – сказала она. – Все будет хорошо. В институт я сегодня не пойду. Так что ты будешь под надежным присмотром…
– Я хочу быть под присмотром, – нежно улыбнулся он. – Но только чтобы это был твой присмотр.
– А какого присмотра ты боишься? – Взгляд ее затуманился, губы собрались в тонкую, изогнутую книзу линию.
– Я ничего не боюсь… Хотя нет, боюсь… Я боюсь остаться без тебя…
– Я очень на это надеюсь. – И снова на ее лице милая, добрая улыбка.
А в глазах тревога. Она очень переживала за Серегу и не скрывала этого.
