Татьяна Полякова - Ставка на слабость

Я поразмышляла, стоит ему говорить или нет, и решилась.

— Послушай, возможно, ты будешь злиться… но для меня это очень важно, я должна сказать.

— Говори, — улыбнулся он.

— Не знаю, смогу ли я объяснить, — я облизнула губы, собираясь с духом. — То, что у нас было, это… это здорово. В общем, нам нужно быть вместе, по-настоящему, навсегда, или сейчас же расстаться.

Он отвел глаза и легко поцеловал меня в подбородок, а во всем его облике, как он ни старался это скрыть, читалось торжество. Мне стало горько, но я справилась с этим, как справлялась со многими разочарованиями.

— Что ты мне скажешь? — спросила я. Денис опять поцеловал меня.

— У нас есть общее дело, когда с ним покончим, мы решим и с этим. Идет?

— Идет, — согласилась я.

— Ты бы избавила меня от головной боли, если бы ответила на пару вопросов, — несколько неуверенно начал он.

— Конечно, я отвечу.

— Ты не брала эти деньги?

— Нет.

— А Люська?

— Нет, — покачала я головой.

— Почему ты так уверена в ней?

— Дело не в этом, просто я хорошо ее знаю. Если бы деньги взяла она, то непременно бы проговорилась, я смогла бы догадаться по ее поведению, словам, взглядам, реакции на некоторые действия. В общем, я бы поняла. Или эти деньги взял Балашов, или какой-то случайный тип, на которого мы никогда не сможем выйти.

— Ты как будто не очень веришь в наше предприятие?

— Если честно, мне хотелось бы жить спокойно, не боясь ни за себя, ни за тебя, особенно сейчас.

— У нас все будет хорошо, — шепнул Денис.

Мы говорили еще с полчаса, потом я попросила его уйти, и он ушел.

Я подтянула колени к животу, как делала в детстве, уткнулась носом в подушку и стала думать о том, что я скорее всего всю жизнь буду одна. Я попробовала утешить себя обычным набором житейских мудростей, но получалось неважно. Тут дверь открылась, и вошел Денис. Он сел на кровать и сказал виновато:

— Наплевать на твою Люську, я не хочу уходить. Просто не хочу.

Я взяла его руку, прижалась к ней и заревела. Я долго не могла успокоиться, а Денис молча гладил меня по голове.

Утром за завтраком Денис сказал, что в город с ним поедет Серега.

— Почему это? — сразу вцепилась Люська. — Бери Татьяну.

— Так, — сказал Денис, откладывая в сторону вилку. — Или мы партнеры и доверяем друг другу, или работаем врозь.

Люська фыркнула:

— Конечно, теперь, когда вы все знаете, мы вам ни к чему.

— Люда, — укоризненно сказал Серега. Люська насупилась и ответила хмуро:

— Ладно, поступай, как знаешь.

День прошел в ожидании, немного скучно, но спокойно, так же, как и следующие два дня. Наше дознание топталось на месте, никаких новостей о Балашове, одно стало очевидным: он в бегах, и ищем его не только мы.

— У нас серьезные конкуренты, — хмуро заметил Денис, когда мы совершали уже ставшую привычной вечернюю прогулку.

— Это очень плохо? — Мысли мои блуждали где-то далеко.

— Двояко. С одной стороны, безусловно, плохо, а с другой… если серьезные люди заняты им, значит, не зря. Так?

— Наверное. Как ты думаешь, мы сможем вернуться в город? У меня скоро родители из санатория вернутся.

— Не стоит искушать судьбу, — мягко ответил Денис. — Если мы найдем эти деньги, с остальным как-нибудь управимся. — Я усмехнулась. — Не смотри так, — заметил он, — я не алчный тип, для которого деньги и жена, и мать родная, но я и не дурак, чтобы уверять с улыбкой: деньги — это не главное. Они, скажем так, вещь необходимая для счастья. У нас с тобой будет сто двадцать миллионов, неплохая основа для счастья. Не надо голову ломать, на что купить тебе шубу.

— Шуба у меня есть..

— На всю жизнь ее не хватит. К тому же я вовсе не хочу, чтобы моя жена по двенадцать часов в день за гроши горбатилась.

— Это моя работа. И она мне нравится.

— Конечно, потому что ничего другого у тебя не было. Посидишь три года с ребенком дома, и на работу не захочется. У женщины должны быть семья, комфорт и уверенность в будущем. А для этого нужны деньги. Ну что, убедил?

Я засмеялась:

— У нас девчонки, как только ясли получат, сразу на работу бегут, лишь бы дома не сидеть.

— Это потому что денег нет. Какая радость в четырех стенах?

— Ты меня убедил, — я поцеловала Дениса, — осталось только эти деньги найти, задача не из легких.

— Найдем, — зло сказал Денис, — никуда они не денутся. Только бы побойчее ребята не опередили.

В среду мы отправились в город вместе с мужчинами, чтобы забрать из дома кое-какие вещи: неизвестно, сколько еще предстояло скрываться. Приехали ко мне на квартиру, она являла собой жалкое зрелище.

— Как Мамай прошел, — присвистнула Люська. Может, и Мамай, легче мне от этого не стало. Мебель изуродована, вещи разбросаны, диван, кресла вспороты.

— Ну и дурни! — Люська покачала головой. — Кто ж в наше время деньги дома держит?

Я хотела зареветь, но передумала: вряд ли от этого было бы много толку. Вчетвером мы довольно быстро смогли навести порядок, и квартира приобрела почти жилой вид.

— Хорошо хоть одежда цела, — радовалась Люська. — А мебель все равно менять, черт с ней, подумаешь.

— Она мне нравилась, — огрызнулась я.

— А на меня чего злишься? Одно хорошо, что тебя дома не случилось.

Я поежилась и согласно закивала. Люська стала проявлять заметное беспокойство, и мы отправились к ней. Еще в прихожей меня поразил запах.

— Чем это так воняет? — поморщился Денис.

Мы вошли в комнату и замерли как вкопанные: на диване в странной позе сидел бывший Люськин ухажер, буян и алкоголик Борис Андреевич, или попросту Борька.

— О господи, — начала Люська и замолчала на полуслове. Я подошла ближе: он мертв по крайней мере два дня. Причина столь ранней смерти была на виду: висок разворочен выстрелом, на полу под правой рукой Борьки валялся пистолет. Денис присвистнул и присел на корточки.

— Вот это подарок.

— Он что, мертвый? — шепотом спросил Серега.

— Совершенно, — ответила я.

— И чего это он удумал стреляться в моей квартире? — удивилась Люська.

— Чтоб такой тип, как твой Борька, застрелился? — Я покачала головой, а Люська пожала плечами:

— Иногда люди лишают жизни самое дорогое для себя существо.

— Не думаю, что дошло до этого.

— И что мы будем делать? — опять-таки шепотом спросил Серега. — В милицию звонить?

— Если его убили, — сказал Денис, — а его убили, то на кой черт нужна эта дешевая инсценировка?

— И за что его могли убить? Легче бутылку поставить. Он с перепоя родную мать не помнит.

— Положим, — заметил Денис, — кто-то пришел сюда с определенной целью, а тут твой дружок. Вот этот кто-то и убил его с перепугу, а потом решил инсценировать самоубийство. В любом случае скверный подарок.

— Я вижу, у вас проблемы, — раздался бархатный мужской голос.

Мы резко повернулись как по команде, у всех четверых отвисли челюсти: в кресле возле двери сидел какой-то тип и взирал на нас с легкой насмешкой.

— О, черт, — выругался Денис, внимательно разглядывая гостя. Я тоже его разглядывала с большим усердием. Лет ему было тридцать пять или немногим больше, смуглый, темные волосы, но глаза вовсе не карие, а светлые, медового оттенка, небольшие и насмешливые. На нем был шикарный костюм серого цвета, купленный за доллары, и темно-синяя рубашка. Был он чисто выбрит и недавно из парикмахерской: густые волосы подстрижены и тщательно уложены. Сидел он, небрежно раздвинув ноги, и по очереди нас разглядывал. Очень милый парень, если его не трогать. Ну а если кому-то и вздумается его прижать, то для этого только и надо, что быть крутым, ловким и крупным малым в отличной форме. Тремя этими качествами я никогда не обладала, потому появление типа вызывало во мне вполне понятное беспокойство.

Между тем он улыбнулся, улыбка у него была шикарнее костюма, и спросил:

— Мне показалось или ваш приятель на диване немножко мертвый?

— Да, он пахнет, — согласилась я.

— Не скажешь, что это приятно, — покачал он головой.

— А ты, собственно, кто такой? — влезла Люська, в то время как наш гость и Денис сверлили друг друга взглядами.

— Вас интересует мое имя?

— Ну и как твое имя? — спросил Денис. То, что он видел, ему явно не нравилось.

— Меня зовут Равиль.

— О, татарина черт принес, — сплюнула Люська. — То-то у меня с утра изжога.

— И чем же ты занимаешься, Равиль? — осторожно спросил Денис.

— Я вольный охотник, — хохотнул Равиль, демонстрируя великолепные зубы.

— Охотник на кого? — вкрадчиво поинтересовалась я. Он мило мне улыбнулся и ответил мягко:

— Я охочусь за сокровищами. Люська навострила уши.

— Какие еще сокровища?

— Ну, в отличие от вас, я о них только слышал.

— О, черт, — опять выругался Денис. — Что ты вообще здесь делаешь?

— Хотел с вами поговорить. Дверь была открыта, я вошел.

— И чего тебе надо?