Жара - Славкина Мария Владимировна
– Конечно, Анна Германовна, – весело согласился Кляйн, – это я просто хотел блеснуть эрудицией. Разрешите я отлучусь буквально на две минуты. Пойду переобуюсь, а то ведь неудобно как-то.
Игорь Юлианович исчез и буквально через минуту вернулся обутый в красивые замшевые туфли. «Примерно так 47-й размер», – подумала Анна.
– Сейчас хотелось бы остановиться на двух моментах, – сказала Захарьина. – Меня интересует история создания и функционирования вашего представительства. Кроме того, мы собираемся осуществить выемку бухгалтерских документов, ну и желательно – скопировать жесткие диски основного бухгалтерского компьютера.
– Позвольте, – в недоумении сказал господин Кляйн. – Вы так четко очертили рамки уголовного дела, что мне совершенно непонятно, какое отношение ко всему этому может иметь наша бухгалтерия. Для реконструкции, как вы изволили выразиться, ландшафта – это как-то уж слишком. Вы понимаете, есть ведь такое понятие, как коммерческая тайна. У нас очень тонкие отношения с нефтяными компаниями. Я не сказал вам сразу, госпожа старший следователь, но нас несколько шокирует то, что к нам проявляет повышенный интерес служба безопасности нефтяной компании, представитель которой присутствует сейчас здесь. – Игорь Юлианович выразительно посмотрел на Измайлова.
Анна одарила Кляйна очаровательной улыбкой.
– Ну что вы, Игорь Юлианович, вы ведь прекрасно знаете, что мы имеем право знакомиться со всеми необходимыми нам документами. Если не хотите по-хорошему, то гарантирую вам, что в течение суток я предъявлю необходимые основания и вам придется подчиниться. И не уверена, что все будет тихо.
– Но позвольте, – упавшим голосом возразил Кляйн, – речь все-таки идет о представительстве американской компании!
– Игорь Юлианович, – снова улыбнулась Захарьина, – о чем вы говорите? Ваше представительство зарегистрировано как российское юридическое лицо. Именно бухгалтерские операции этого юридического лица нам бы хотелось проследить. Кроме того, Игорь Юлианович, зачем вам нужно подталкивать нас к силовому изъятию документов с использованием силовых структур и привлечением «маски шоу»? Зачем? Что касается присутствующего здесь господина Измайлова, то заниматься изъятием документов будет не он, а майор Анохин.
– Я должен подумать, – сказал Кляйн.
– Господа, мы теряем время, – сказала Захарьина. – Майор Анохин, вручите работникам представительства повестки на вызов в прокуратуру на завтра, начиная с 11.00 с интервалом в полчаса. – Захарьина сухо поклонилась Кляйну, встала с кресла и направилась к выходу.
– Ну что вы, что вы, Анна Германовна, – преградил ей путь Кляйн, – сейчас мы попробуем все это организовать. Майор Анохин, пройдемте со мной в бухгалтерию.
Анна вновь уселась в кресло и посмотрела на мужа, лицо которого не выражало ничего, кроме глубокого отвращения ко всему происходящему.
– Зря ты так, – сказал он ей. – Надо было вызвать ребят и вытащить документацию.
– Федя, мне приходится слегка лавировать в связи с международным аспектом этого дела.
– Ты же сама сказала, что нет международного аспекта. Причем, мне кажется, Анна, что желательно не терять времени.
Через некоторое время в кабинет вошли крайне расстроенный Игорь Кляйн и веселый улыбающийся Анохин.
– Простите, госпожа старший следователь, но наш финансист, он же главный бухгалтер Петр Михайлович Брахман отказался выполнить мое распоряжение и передать истребованные вами документы и носители.
– Я поняла вас, Игорь Юлианович. Пригласите сюда «товарища» Брахмана. – Анна посмотрела в лежащий перед ней листочек бумаги.
Через три минуты в комнату вошел невысокий, полноватый человек то ли еврейской, то ли кавказской внешности, широкоскулый, с низким лбом и слабым подбородком. Его большие темные глаза предательски бегали по сторонам.
– Господин Брахман, – прямо-таки с нежностью обратилась Анна к вошедшему. – Почему вы отказываетесь от выполнения процессуально обоснованных действий? Я объяснила исполняющему обязанности директора, в связи с чем нам понадобились ваши бухгалтерские документы. Речь идет об исчезновении директора вашего представительства Владимира Борисовича Розенфельда.
– Все это ерунда, – ответил Брахман. – Никакого исчезновения нет. Володя куда-то запропастился, мало ли что. Может быть, загулял. А некоторые наши недобросовестные партнеры, – он выразительно посмотрел на Измайлова, – пытаются воспользоваться этим обстоятельствам, чтобы порыться в нашей коммерческой кухне.
– Петр Михайлович, – ласково обратилась Захарьина к Брахману, – я сейчас обрисую вам ближайшие перспективы. Сперва я задержу вас на 48 часов, а в понедельник мы поедем в суд, и вас арестуют на два месяца по обвинению в препятствии следственным действиям. Если вы хотите приключений, то обещаю, что совсем скоро с Петровки приедет опергруппа, которая самым неизысканным путем изымет у вас все необходимые документы. Зачем вам это нужно?
– Не пугайте меня, – заорал Брахман. – Вы что хотите получить еще одно дело Магнитского?
Анна видела, что буйный Петр Михайлович близок к истерике. В дело вмешался Кляйн:
– Ты что, Петя, творишь? Офонарел, что ли?
– Я их выведу на чистую воду, – бушевал Брахман.
Было заметно, что Кляйн искренне хочет сломать Брахмана и завершить дело миром.
– Я приказываю тебе и беру всю ответственность на себя, – зло напирал Игорь Юлианович. – Юридически ты абсолютно безграмотен. Делай, что тебе говорят.
Губы у Брахмана дрожали.
– Дай мне письменный приказ.
– Давно бы так, Петь, – ответил Кляйн и сел за компьютер. Когда из принтера вылезла искомая бумажка, Кляйн размашисто поставил свою подпись и теряющий остатки сознания Брахман вместе с майором Анохиным удалились в бухгалтерию.
– Анна Германовна, извините нас за это безобразие, – сказал насупившийся Кляйн. – Прошу прощения за грубость, но Брахман просто – м…к.
Захарьина понимающе кивнула:
– Но вы ведь тоже пробовали потопорщиться?
– Это я так, ритуальный танец.
– Ну а теперь давайте перейдем к первому вопросу – история создания и работы вашего представительства. Я вас внимательно слушаю.
* * *– Видите ли, Анна Германовна, сначала я должен сказать о специфике работы нашего представительства. Оно было создано три года назад, когда дела у Володи пошли хорошо. Начальной стадии, когда он был один, я практически не знаю. Единственное, что мне известно – это то, что раскрутился он так сказать на компании Юнгфрау.
– Простите, – перебила Кляйна Захарьина. – Вы не подскажите мне, почему напротив нас висит портрет покойного профессора Верта?
– Да, конечно, вы узнали, – задумчиво ответил Игорь Юлианович. – Ведь это же вы разоблачили злодеев, которые организовали убийство профессора. Насколько я понимаю, Розенфельд был очень близок к Николаю Верту. И пользовался его покровительством. Кажется, таким образом он вошел в Юнгфрау. Наш энергичный Володя с большим почтением относился к памяти Верта. Рассказывал о нем много хорошего. Заказал вот этот портрет одному молодому и, как мне кажется, талантливому художнику Владимиру Крохину, кстати, сыну нашего сотрудника. Писал он, сами понимаете, с фотографии. Но видите, получилось здорово.
– Да, – сказала Анна, – портрет хорош.
– Но вернемся к нашим баранам. Собственно, я подключился к работе Вовы Розенфельда больше чем через год после событий, связанных с трагической смертью Верта. Принцип работы представительства очень простой. Каждый делает свое дело и не сует нос в дела своих коллег и тем более руководителя представительства. Мое положение зама сводилось к общему курированию процесса продвижения технологических продуктов на российский рынок во время отлучек Розенфельда. Но все в общих чертах и по твердым указаниям Володи. Есть одна особенность нашей команды. И Володя, и ваш покорный слуга, и темпераментный Петя Брахман, и еще один наш сотрудник Крохин – мы все являемся однокашниками. Мы вместе учились в Московском институте нефтехимической и газовой промышленности имени Губкина на промысловом факультете. Я с ребятами – с первого курса, а Владимир пришел к нам на курс третий. Сразу стал у нас лидером.
