Я вылечу твою собаку - Юлия Крынская
— Тебе нехорошо? Что с пульсом?
Вымученная улыбка не спасла положения. Он ждал ответа. Мне хотелось скрыть истинную причину волнения. Более того, вопросы, которые вертелись на языке, расстроили бы Леона.
— Все хорошо. Я просто вспоминаю, как мы с тобой познакомились, как ты спас мне жизнь, наш первый вечер, — вывернула я на проторенную дорожку.
Леон погладил меня по щеке. Похоже, ответ его удовлетворил. А ведь и правда, он спас мне жизнь, и я должна быть благодарной. Изгнав Роберта из мыслей, я положила голову на плечо любимому мужчине. Невольно взгляд упал на кольцо. Я ничего не понимала в драгоценностях — мне их не дарили, но эта вещица завораживала переливами и сиянием камней белого и коньячного цветов.
— Роскошное кольцо, спасибо! — я вспомнила, что не поблагодарила Леона. Лучше поздно, чем никогда.
— Тебе понравилось?
— Не то слово!
— Я буду делать тебе много подарков. Это кольцо я долго искал. Мне хотелось, чтобы оно было достойно тебя. Здесь пятнадцать бриллиантов чистой воды. Я заказал его две недели назад, но получил только сегодня.
— Стоит целое состояние, наверное!
— Не дороже денег, любимая! Но ты права, вещь эта имеет большую ценность. Я рад, что кольцо пришлось тебе по душе.
— А как ты угадал с размером?
— Когда ты спала, я измерил твой пальчик ниткой, — похвастался находчивостью Леон и добавил совсем тихо: — Ты спишь очень крепко и не всегда просыпаешься, когда я целую тебя. А теперь давай посмотрим кино.
У Леона был хороший художественный вкус. Пять часов в компании с Одри Хепберн пролетели незаметно. Самолет приземлился в аэропорту Кеннеди под финальные титры картины «Как украсть миллион».
Мы оставили вещи в гостинице «Пьер Тадж», у Центрального парка, и отправились на прогулку по Бродвею. На главной улице Манхэттена кипела освещённая рекламными огнями ночная жизнь. Я впервые увидела «Метрополитен-Опера» и побывала на площади Таймс-сквер. Все дела — завтра. Вечер принадлежал только нам двоим. Я открывала для себя Америку глазами Леона. Он был из той породы людей, которые везде чувствуют себя уверенно. Я доверяла ему и беззаботно наслаждалась жизнью, не переставая удивляться состоятельности ветеринарного врача. Смущали, конечно, красные флажки, которыми мой добрый волшебник обозначал границы дозволенного в наших отношениях. Но, если не брать в расчет работу в клинике, к ним я тоже понемногу привыкала.
Глава 6
На следующее утро Леону взбрело в голову познакомиться с моими родителями по скайпу. Я отложила потрепанный томик с детективом моей любимой пани писательницы и предупредила родственников, на звонок в пижамах не отвечать. Возлюбленный сел рядом со мной перед экраном и взял за руку. Дальше все происходило так, как обычно происходит во многих семьях: родители знакомились с женихом, но не воочию, а онлайн. Отец и мать были в восторге. Мой избранник произвёл неизгладимое впечатление. Леон пообещал им приехать в Россию, и клятвенно заверил, что сделает из меня врача. Папа прослезился и сказал, что вручает ему мою душу и тело со всеми потрохами. Словом, благословил.
— Ты был на высоте! Так не порадовало родителей даже мое возвращение на родину с Оскаром в зубах, — я нежно обняла Леона.
— Дался тебе этот Оскар. С тебя массаж, — он взвалил меня на плечо и отнес в постель.
— На очереди знакомство с моими родственниками, — оповестил возлюбленный, не переставая мурлыкать от удовольствия. — Уверен, все пройдет как по маслу. Они отчаялись женить меня и дождаться внуков. Ты будешь для них ангелом во плоти, что бы ни сказала.
— А ты хочешь детей?
— Да! Я надеюсь, ты не лопаешь втихаря всякую противозачаточную гадость?
— Нет, не лопаю.
— Значит, в ближайшее время ты меня осчастливишь?
— Как-то не думала об этом, — я немного растерялась, и Леон, перевернувшись на спину, удивленно спросил:
— Любимая, я не понял?
— Что не понял?
— Ты меня скоро осчастливишь?
— Да, — сказала я, прочитав в его глазах правильный ответ и пытаясь вспомнить последний день прихода женских немощей.
— Вот, это другое дело, — успокоившись, он опять лег на живот. — Продолжай.
* * *
Мистер и миссис Берри жили в двадцати милях от Нью-Йорка в милом городке Монтклер. Он славился разношерстной демографией и множеством ресторанов с поварами, не знавшими равных в мастерстве. У четы Берри был собственный доме посреди умело ухоженного сада. На дворе стояла осень, и в прихожей уютно пахло яблоками. На подоконниках расположились глиняные вазоны с лавандой и пряными травами, а у стены громоздились рыжебокие красавицы тыквы. Мы вошли в просторную светлую гостиную с круглым столом посредине, накрытым вышитой льняной скатертью. Погода стояла тёплая. Солнечный свет падал сквозь витражные окна на стены, на пол и на стулья, покрытые клетчатыми пледами, которые сегодня вряд ли понадобятся. Родители Леона встретили нас изысканным обедом. Индейка в брусничном соусе и штрудель по рецепту хозяйки, навели меня на мысль, что Леон с детства привык к вкусной домашней пище. Пора мне начинать штудировать кулинарные книги. Простота в общении и добродушный настрой царили за столом.
Я украдкой рассматривала родителей жениха. Леон внешне больше походил на мать, обладавшей скорее славянской внешностью, но темперамент и живость характера, безусловно, унаследовал от отца, итальянца по происхождению.
Меня, действительно, чуть ли не носили на руках. Ингрид и Джон до сих пор не растратили молодецкого задора. После обеда мы отправились на теннисный корт за домом. Джон гонял сына по корту из угла в угол, а мать так переживала, что ее волнение передалось и мне. Леон разрумянился, и я не могла отвести от него глаз. С грацией волка возлюбленный перемещался по площадке, отражая мяч за мячом, не забывая периодически кланяться прекрасным болельщицам. Джон играл отменно и выигрывал.
— Ты его любишь? — неожиданно спросила Ингрид, когда игра близилась к концу.
— Что?
— Ты, серьезно, любишь моего мальчика? — терпеливо повторила она вопрос, и мы встретились взглядами.
— Его невозможно не любить, — улыбнулась я, не понимая, к чему этот разговор.
— Он очень сложный человек, — вздохнула Ингрид и, опустив глаза, обняла меня. — Я хочу, чтобы рядом с ним была женщина, которая, не обращая внимания на… странности, любила бы его всю оставшуюся жизнь.
О небо, что она имеет в виду? Какие еще странности? Ну, то, что он вытворяет в спальне, конечно, достаточно замысловато, но вряд ли мать знает об этом.
— Леона окружало всегда много женщин, — продолжила она, не забывая периодически радостно подбадривать игроков, — но ни одна с ним не
