Я вылечу твою собаку - Юлия Крынская

— Джил, — Леон с сигаретой, чего никогда раньше не было, вошел в спальню, — я отъеду ненадолго. К телефону не подходи, ворота никому не открывай. Пожалуйста, надень платье и жди меня.

— Ты не позавтракал. — Я сидела на кровати в полной растерянности. Непонятно, какое платье он имеет в виду. Мы куда-то поедем, или мне просто нужно встать?

Леон позвонил администратору центральной клиники. Миссис Паркер за хорошую прибавку к зарплате выполняла функции секретаря.

— Два билета до Нью — Йорка на сегодня, для меня и мисс Краун.

Хорошо, что до Нью — Йорка, а не на Северный полюс. Что на этот раз — опять загадка! Он меня спрятать решил?

Леон вернулся из гардеробной одетый в джинсы, толстовку с натянутым на глаза капюшоном, и бросил на кровать платье, которое при покупке окрестил: «для торжественных случаев». Интересно, пристрелить меня — это торжественный случай? Хотя до Нью-Йорка еще поживу.

— Я скоро, — натянуто улыбнулся Леон и вышел из комнаты.

Начало дня требовало беговой дорожки и душа. Мама дорогая, весело живется в городе Ангелов, весело!

После пробежки я немного успокоилась и привела себя в божеский вид. Телефон звонил и звонил, но Леон отключил автоответчик. Нестерпимо хотелось снять трубку, но я боялась — вдруг Леон звонит, чтобы проверить, выполняется ли обещание. Наконец я услышала, как через сад едет его машина и облегченно выдохнула.

Мужчина моих грез появился на пороге с корзиной цветов. Мы замерли по разные стороны стола. Даже на расстоянии я ощущала его мандраж.

— Это цветы… тебе, — взволнованно произнес Леон и поставил корзину на тумбу у камина.

— Они прекрасны, — я подошла к букету и вдохнула аромат свежесрезанных бутонов белых роз и светло-зеленых альстромерий.

— Тебе нравится?

— Отныне это мое любимое сочетание.

— Я сейчас, — он скрылся за дверью.

Как бы ни были прекрасны цветы, не они играли главную роль в этой пьесе абсурда. У меня закружилась голова, и я присела к столу, нервно теребя в руках уголок скатерти. Леон вернулся в синем костюме от-кутюр и застыл на пороге, поправляя и без того идеально уложенные волосы. Что-то в нем было не так… Он сбрил свою бородку! Я встала, не зная, куда деть руки: беспокойство возлюбленного передалось и мне. До апоплексического удара оставался один шаг. Давай, дорогой, скажи что-нибудь!

— Джил Краун! — Подобное обращение всегда вело к эпохальной речи. — Мне сорок лет, я никогда не был женат, и до недавнего времени меня устраивал статус холостяка. Но вот, в один прекрасный день ты вторглась в мою жизнь и… наполнила ее совершенно иным смыслом. Ты, как глоток воды… И я не знаю, что могло бы оживить меня еще больше…

— Глоточек виски, — шутка из старого советского фильма вырвалась сама собой.

Леон, незнакомый с нашим кинематографом, ухватился за мою реплику, как за спасательный круг. Он был человеком дела и порой, начав высокопарную речь, заезжал в непролазные дебри.

— Отличная мысль, хотя я имел в виду другое, — как спасательный круг Леон схватил бутылку с каминной полки. Мы выпили по глотку.

Я не знала, плакать или смеяться. Еще вчера мечтала выйти за него замуж, но теперь на кону Голливуд, и корона на голове моего избранника покачнулась. Он понял это и пошёл на абордаж.

— Выходи за меня замуж, — выдохнул он и надел мне на палец кольцо, извлеченное из кармана жестом фокусника.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Предполагала ли я такой поворот событий? Пожалуй, да. Но ситуация поставила меня в тупик. Сказать «нет»? Отпадает. «Я подумаю»? Тоже не пойдет. Повисла неловкая пауза. Я ждала предложения руки и сердца, но оказалась к нему не готова. Кольцо уже блестело на пальце, любимый мужчина только и ждал, чтобы обнять меня, обстановка соответствовала. Опять этот хитрец направил меня по узкой тропке меж красных флажков.

— Джил? — Леон вопросительно посмотрел и встряхнул меня за плечи.

— Да. — Предательски навернулись слёзы. — Я согласна.

— Любимая…

Долгий головокружительный поцелуй скрепил наше обручение. Леон подхватил меня на руки и унес в спальню.

* * *

— Пора ехать.

— В Нью-Йорк?

Сил не было даже встать с постели.

— Да, я должен представить тебя родителям и своему… крестному.

— А как же мой фиктивный брак?

— Когда есть деньги, вопросы решаются быстро. Не бери в голову. Этим займется адвокат.

— Когда мы поженимся?

— Скоро.

— Ты ведь захочешь подписать со мной брачный контракт? У вас же так принято.

— Но не принято разговаривать о нем в спальне, — парировал Леон и поднялся с постели, заправляя рубашку.

— Это значит «да»?

— Да. Ты же знаешь мои условия. Они и будут прописаны в первую очередь.

— Жена обязана присутствовать на вскрытии мелких домашних животных? — рассмеялась я.

— Жена послушна, как агнец, и не лезет в шоу-бизнес, — он поднял указательный палец.

— Но если нам предложат хорошие деньги, — пустила я пробный шар, приподнимаясь на локте, — почему нет? Ты даже слушать ничего не хочешь?

— Джил!

— Леон!

— Снимай кольцо!

— Еще чего! — я, пошатываясь, встала на кровати и кинула в новоиспеченного жениха подушкой. — Не отдам!

Леон подхватил меня на руки и закружил по комнате.

— Голубка, у меня столько денег, сколько тебе и не снилось. Оставь ты эти глупые мечты, мир и так принадлежит нам! Что тебе еще нужно?

— Но мне хочется творить…

— Ты уже чуть не натворила! Если ты меня действительно любишь, — он взял мое лицо в ладони, — все остальное для тебя уже не важно. И я хочу, чтобы ты смотрела на меня так, как на… В общем, широко открытыми глазами.

— Люблю тебя, — прошептала я, искренне желая поверить в то, что ничто в мире мне больше не нужно.

* * *

Через пару часов наш самолет взмыл в небо. С легкой грустью я смотрела в иллюминатор на удаляющийся город моих несбывшихся грез. Меня терзало любопытство: звонил режиссер Леону или нет. Я мысленно перенеслась во вчерашний вечер, вспоминая, был ли Майкл Уоррен среди тех, кому меня представляли. Нет, я не помнила такого имени. Значит, режиссер приметил меня, когда я пела. Жаль, что не удалось даже словом обмолвиться с Робертом, хотя мы провели вместе не меньше получаса. Просто не верится, что такое чудо приключилось со мной. Я весь день запрещала себе думать об Эвансе, но сейчас воспоминания ярким фейерверком взорвались в голове. Обжигающее дыхание Роберта на шее, завораживающий тембр его голоса. Неосторожный тяжелый вздох