Владимир Колычев - Прости, прощай
– О чем ты жалеешь?
– Ну, он же меня тоже изнасиловал!
Яна ничего не сказала, но так выразительно посмотрела на Лизу, что ее проняло.
– Да, изнасиловал! У себя на квартире!..
Яна продолжала смотреть на нее не мигая.
– Ну, не то чтобы силой взял... Напоил допьяна и воспользовался слабой женщиной... Надо было тоже заявление написать. Недодумалась... А ты молодец, ты догадалась... Что там у вас было? Кинушку смотрели, да, коньяк пили?.. Правильно сделала, что дала ему...
– Он. Меня. Изнасиловал.
– Ну да, изнасиловал, кто спорит. Но это для протокола, правда. Но мы-то знаем, как все было... Кино у него волшебное, возбуждает – ух как... А то, что заявление написала, правильно. Он бы на тебе никогда не женился, я-то знаю. А так ты его к стенке припрешь. Изнасилование да еще несовершеннолетней – это не хухры-мухры. Он на тебе женится, а ты забираешь заявление. Умно. Так ему, подонку, и надо...
– Он на мне не женится, – сквозь зубы сказала Яна.
Лиза бесила ее своими умозаключениями. Как будто она для того заявление писала, чтобы Вильяма на себе женить. Даже не думала об этом.
– Женится. А нет – пусть в тюрьму садится, там ему мало не покажется... Вот увидишь, женится он на тебе, деваться ему некуда...
– Не женится. Потому что я не хочу за него замуж.
– Да ладно, кто тебе поверит? – колко усмехнулась Лиза. – Я хоть и дура, но кое-что в этих делах понимаю. А дура, потому что заявление написать не догадалась... А я его на другом поймаю! Я беременна от него!.. Э-э, как же нам быть, Яночка? Ты замуж за него выйдешь, а я ребенка от него рожу. Как жить будем?.. Придется тебе подвинуться... Или ты тоже от него родишь? Вот незадача... Но ты не волнуйся, я обязательно что-нибудь придумаю...
– Да пошла ты, дура! – вскипела Яна.
Но из комнаты вышла сама. Пока не стемнело, отправилась в милицию. Ее не пугало предстоящее разбирательство с влиятельными родителями Вильяма, которые обязательно встанут на защиту своего выродка. Она готова была постоять за себя, она хотела наказать обидчика. Но ее коробило от выводов, которые сделала подлая и коварная Лиза. Дудки! Не для того Яна заявила в милицию, чтобы женить на себе насильника. И пусть Лиза рожает от Вильяма ребенка, пусть предъявляет права на него самого. А Яна умывает руки. Хватит с нее!..
Дознаватель, который взял на себя ее дело, был на месте. Это был молодой лейтенант с мудро-веселым взглядом.
– А-а, Китайцева! А мы как раз решение принимали, уголовное дело возбуждать будем...
– Не надо, я передумала, – не глядя ему в глаза, виновато сказала Яна. – Заявление забрать хочу...
– Что ты передумала? Парня зазря в тюрьму сажать передумала?
– Зазря? Почему зазря?
– Да потому что не было ничего. Родители его утверждают, что застали вас в постели. Соседи видели, как они в квартиру заходили, как ты выбегала, тоже видели. Пристыдили тебя его родители, поэтому ты убежала... Сама же в постель напросилась, да?
– Да как вы смеете! – возмутилась Яна.
– Прибереги эмоции для своей мамы, – усмехнулся лейтенант. – А меня этим не прошибешь. Я здесь таких видел...
– Каких?
– Таких!.. Заявление забираешь?
– Да.
– А ты думаешь, это так просто?
– Не знаю...
– Твоему заявлению ход дали. Предварительное расследование проведено, выводы сделаны...
– И что, нельзя забрать?
– Можно. Я разрешаю. Но только из уважения к родителям потерпевшего... В смысле подозреваемого... Садись, пиши объяснение. Так, мол, и так, в половую связь с гражданином Крупнышевским вступила по собственному желанию... Нет, сама совратила его...
– Не совращала я его! – возмутилась Яна. – И собственного желания не было.
– Тогда заявление у нас останется. И он за совращение несовершеннолетней отвечать будет... Заявление зарегистрировано, заключение судмедэкспертизы подшито...
– Хорошо, я его совратила... – чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, кивнула Яна.
Сейчас она хотела только одного: чтобы весь этот ужас поскорее закончился.
Она написала объяснение и только тогда забрала заявление... В институте уже знали, что ее изнасиловали – недавний разговор с Лизой яркое тому подтверждение. На нее будут показывать пальцем, за глаза называть шлюхой. Но ничего, она переведется в Куйбышевский пединститут. Не приняла ее Москва, но и черт с ней...
Яна выходила из здания РОВД, когда ей на пути попался смутно знакомый мужчина в дорогом кожаном пальто.
– Китайцева? – останавливаясь, спросил он. – Яна?..
Она узнала его. Это был отец Вильяма. Средних лет, статный, немного полноватый мужчина. Редкая благородная седина, крупные и четко выверенные черты породисто-холеного лица. Интересный мужчина. Он смотрел на нее с неприязнью, но вместе с тем и с каким-то тайным интересом.
– Да.
– Здравствуй. Меня зовут Филипп Михайлович. Я – отец Вильяма. Да ты, смотрю, узнала меня. Однажды мы уже виделись...
Он ждал, что Яна смутится. И не ошибся в своих ожиданиях. Вины своей она перед ним не чувствовала, но ей было стыдно вспоминать, при каких обстоятельствах они однажды виделись.
– Я как раз собирался с тобой встретиться, поговорить, но раз уж мы здесь... – Он взял ее под руку, отвел в сторонку.
– Что вам нужно? – робко спросила она.
– Ты сама должна понимать, что мне нужно. Я хочу помочь своему сыну...
– Он сам во всем виноват.
– В чем он виноват? В том, что ты пришла к нему на квартиру?
– Я просила его не приставать...
– Если ты просила его об этом, значит, ты допускала такую мысль, что он будет приставать. И все-таки пошла с ним...
– Но это же не значит, что меня можно насиловать.
– Не значит. И насиловать нельзя. Вильям поступил неправильно, этого я отрицать не могу. Но и ты способствовала ему. Вы вместе смотрели низкопробное кино... Ты понимаешь, о чем я говорю.
– Я понимаю. Но кино не смотрела. Я сразу сказала, чтобы он выключил...
– Ладно, хорошо, Вильям виноват. Заявление ты написала, будет возбуждено уголовное дело. Но все можно повернуть назад. Ты можешь забрать заявление...
– Могу.
– Вот и забери... Сколько ты за это хочешь?
– Что – хочу?
– На семейном совете мы решили, что можем заплатить тебе... э-э... пять тысяч рублей будет достаточно?.. Я даже могу помочь тебе с очередью на машину...
– То есть вы хотите меня купить? – раззадорилась Яна.
– Именно. Ты же для этого заявление подала... Или ты хочешь, чтобы Вильям на тебе женился?..
– Видеть я не хочу вашего недоношенного сына! – выпалила она. – И деньги мне ваши даром не нужны!.. А заявление я уже забрала! Вот оно!
Яна вытащила из кармана пальто злополучный листок бумаги, порвала его на четыре части, обрывки сунула в руку слегка растерявшемуся Филиппу Михайловичу. И, резко повернувшись к нему спиной, торопливым шагом направилась к остановке. Ей некуда было спешить, но ей хотелось поскорее убраться из жизни этого человека. Она не хотела видеть ни его, ни тем более Вильяма...
* * *Декан факультета смотрела на Яну с пониманием.
– Подонки были всегда. Есть. И будут, – с чувством и расстановкой сказала она. – Но ты не должна... Нет, ты не имеешь права ломать из-за них свою судьбу...
– Я не ломаю. Я всего лишь хочу перевестись в другой институт.
– И там ты забудешь о том, что произошло?
– Нет.
– То-то же...
– Но там другие не будут знать...
– Это иллюзия, Китайцева. Рано или поздно кто-нибудь наведет справки, все равно узнают. Может, даже огласке это дело предадут...
– Неужели такое может быть?
– Сволочей, Китайцева, везде хватает... Везде. И даже у нас. Но здесь тебе точно добра желают. Во всяком случае, во мне ты можешь не сомневаться...
– А то, что пальцем на меня показывать будут?
– Показывают?
– Нет... Пока нет...
– И не будут показывать... Ты же забрала заявление. Инцидент исчерпан... А то, что было с тобой, так об этом скоро забудут... У нас же девушки в основном учатся. Это может случиться с каждой. И все это прекрасно понимают... Иди, Китайцева, учись...
– Но мне нужно...
– Все, Китайцева. Все! Не дури голову – ни себе, ни людям!..
– Но я настаиваю...
– Если настаиваешь, то дня через три приходи. Тогда и поговорим... А сейчас – все, свободна!
В глазах у декана – материнская теплота, но голос начальственно резкий, студеный. Из ее кабинета Яна выходила с чувством, будто побывала под ободряющим холодным душем. И мир перед глазами просветлел, и на душе полегчало.
Но очень скоро на нее выплеснули ушат с навозной жижей. И это, конечно же, сделала дражайшая «подруга». Лиза пропадала невесть где четыре дня, на занятия, на последнюю в этот день пару, заявилась с таким видом, будто этим делала великое одолжение всем, начиная от рядового студента и заканчивая министром образования. Всю лекцию не обращала на Яну никакого внимания. Впрочем, как и на преподавателя. Не до учебы ей было, видно, после веселой ночки неважно себя чувствовала – дремала, носом клевала, а в тетрадке рукой «кривую засыпания» выводила. Зато после занятий проснулась. Догнала Яну по пути в общежитие.
