Владимир Колычев - Прости, прощай
– Чур мне кофе! – насмешливо глянула на него Яна.
– И коньяк...
– Нет, коньяк – Тому, а сыр – Джерри... А тебе – лимон, а то физиономия у тебя слишком довольная. Паук ты, завлек девушку в свою паутину... Смотри, как бы комарик не прилетел...
– Какой комарик? – не понял он.
– Ну, который Муху-цокотуху из лап злодея-паука вырвал...
Она шутила, но Вильям воспринял ее слова всерьез. В мрачном раздумье нахмурил брови.
– У тебя что, парень есть?
– Нет. С чего ты взял?
– Ну ты же про комарика говорила...
– Это же шутка, аллегория...
– Злодей-паук – тоже аллегория? Про меня?
– Ты меня смешишь.
– Но мне совсем не смешно.
– Тогда пугаешь...
– Может, все-таки есть парень? – еще больше нахмурился он.
– Да говорю же, нет...
– Сколько их у тебя было?
– Вильям, что на тебя нашло?
Он не ответил, но Яна догадалась сама.
– Понятно... Лизка наговорила...
Он вздрогнул, брови распрямились, в глазах отразились испуг и растерянность.
– Да нет... То есть да... Но я ей не верю...
Яне хотелось плакать от обиды, она сдерживала слезы, но голос все же заметно дрожал.
– Тогда зачем эти допросы?
– Это не допрос. Так, к слову пришлось... Ты же сама первая про комарика заговорила...
– Кажется, наш разговор зашел в тупик.
– Да нет, нормально все... Кино будем смотреть. Можно боевик, можно комедию... А еще есть ужасы... Боевики и у нас есть, ну, «Пираты ХХ века» например. Про комедии даже не говорю. А ужасы ты точно никогда еще не видела...
– Видела. Гоголевский «Вий»... И еще «Всадник без головы»...
В детстве Яну очень пугал момент, когда огромная фигура всадника без головы всплывала на ночном горизонте, да еще под ужасную музыку, от которой кровь стыла в жилах...
– Все это детские сказки по сравнению с тем, что ты можешь сейчас увидеть.
– И что я могу увидеть?
– «Зловещие мертвецы». Жуть неземная... Смотрим?
Яна неопределенно пожала плечами. Ужасы так ужасы.
Перевод фильма был ужасным – как будто у переводчика нос прищепкой был зажат. И сюжет незамысловатый. Молодежная компания, на свою беду, решила заночевать в заброшенном лесном доме. Книга мертвых, заклинания, страшные невидимые демоны... Но Яна смотрела фильм с интересом. Страшно было до ледяной жути.
Судя по всему, Вильяму тоже было страшно. Сначала он выпил коньяк из одного бокала, затем из другого. Сходил на кухню, принес бутылку... Она слышала, что сто граммов – не самое плохое лекарство от страха. Но сама пить не стала. Зато Вильям был полон решимости в одиночку расправиться со всей бутылкой. Яне это не нравилось, но энергия ужаса держала ее в оцепенении, поэтому она даже не пыталась остановить его. Да и кто она такая, чтобы блюсти его...
Вильям напивался медленно, но верно. В какой-то момент он подошел к ней, сел на широкий подлокотник ее кресла, обнял за плечи.
– Страшно? – ароматизируя воздух коньячными парами, спросил он.
– Не очень.
Ей не хотелось признаваться в том, что страшно. Как не хотелось, чтобы он ее обнимал. Приятно, но неприлично. Но руку его она с плеча не убрала. А он, ощутив ее податливость, еще ближе пододвинулся к ней. Чуть погодя его рука скользнула с плеча и нагло втерлась в жаркую ложбину под мышкой. Яна промолчала и на этот раз. Хотя и решила одернуть его, если он продолжит наступление на ее невинность. Но Вильям замер. Она понимала, что это всего лишь затишье перед боем. Сейчас он снова пойдет в наступление. И уж она-то молчать не станет...
Но все произошло еще раньше. Ее до тошноты возмутила сцена, когда девушку спутало лианами по рукам и ногам, а злая сила направила в нее ужасающего вида дрын...
– Какая гадость! – вскакивая с кресла, воскликнула она.
– Так иногда бывает, – развел руками Вильям. – Это же кино...
– Ужас-то какой, – усаживаясь на диван, сказала она.
– Так это и есть ужасы...
– Смотреть расхотелось.
– Так и не смотри... Давай-ка мы с тобой лучше выпьем.
– Не хочу.
– А я хочу!
Он выпил, закусил долькой лимона.
– Ужас-то какой, бревном между ног... – плутовато улыбнувшись, сказал он. – Разве же так можно с женщиной? С женщиной надо по-другому – мягко, нежно... Показать, как?
– Не надо.
– А я все равно покажу...
Он поменял кассету, и на экране телевизора всплыла и вовсе безобразная сцена. Голая женщина на кровати, а над ней огромный мужик с волосатой спиной...
– Что это такое? – возмутилась Яна.
– Легкое порно, – возбужденно переминаясь с ноги на ногу, пояснил Вильям. – Очень интересно...
– Если тебе интересно, то смотри. А я пойду...
Но уйти ей не удалось. Он догнал ее, поймал за руку и чуть ли не силой вернул на диван.
– Выключи! – потребовала она.
Он подчинился – выключил телевизор.
– Не знаю, что тут такого, – разочарованно пожал он плечами.
– Гадость – вот что это такое!
– Что естественно, то не безобразно. Так еще древние говорили...
– Древние?!
Яна вспомнила, где уже слышала эти слова.
– Не знала, что Лизка у нас древняя!
– При чем здесь Лизка?
– А при том, что это она про естественность и безобразность говорила... Ты ее этому научил? Или она тебя?..
– Что-то ты не то говоришь, – нахмурился Вильям.
Судя по бегающим глазкам, Яна задела его за живое.
– Ты и с ней это легкое порно смотрел? – догадалась она.
– Нет! – чересчур резко и с фальшивой уверенностью мотнул он головой.
– А я говорю, да!.. Она говорила, что смотрел...
– Она говорила?!
Сначала он растерялся, но спустя мгновения перешел в наступление:
– И ты ей поверила?
– А почему я ей не должна верить? Вот видеомагнитофон, вот легкое порно, как ты говоришь... И сюда ты ее водил... Я даже знаю, что у вас было...
– Значит, веришь ей! – хищно сощурился Вильям.
– Верю.
– А почему тогда я не должен ей верить?.. Она говорила, что ты спишь со всеми подряд...
– Неправда! – холодея, мотнула головой Яна.
– Только со мной целку строишь, потому что замуж за меня хочешь!
– Не хочу!
– Ну да, нашла дурака! Как будто я не знаю, чего бабы от меня хотят!
Он смотрел на нее выпученными, наливающимися кровью глазами, рот перекошен. Таким Яна его еще не видела. И не хотела видеть.
– Ты псих! – воскликнула она.
И снова поднялась, чтобы уйти. Он попытался схватить ее за руку, но она увернулась. И еще умудрилась толкнуть его так, что он не удержал равновесия и упал на пятую точку опоры.
Но когда он снова настиг ее, выкрутиться она не смогла. Он схватил ее за обе руки, потащил в гостиную, но повалил на пол прямо в прихожей.
– Шлюха!.. Шлюха!.. – в исступлении бормотал он, стягивая с нее колготки.
Яна сопротивлялась, но Вильям, как оказалось, был гораздо сильнее, чем она. Она исцарапала ему лицо, но это лишь еще больше распалило его... Она закричала, но он закрыл ей рот ладонью. Она укусила его за палец, и он влепил ей за это пощечину.
– Сволочь! Подонок! Ненавижу!..
– Молчи! Сука!
Он снова закрыл ей рот, но так, что укусить его за палец она не могла. Тогда она попыталась оттолкнуть его ногами, но от этого он еще только плотнее притерся к ней...
В конце концов она почувствовала тупую разрывающую боль. Сильные безумные толчки, хрипы, стоны... Мерзко, больно...
Вильям забился в какой-то непонятной агонии, когда за его спиной открылась дверь, и в прихожую вошли какие-то люди. Мужчина и женщина...
– Вильям! Что ты делаешь? – грозно спросил мужчина.
– Вильям, сынок, откуда здесь эта шлюха? – истерично возопила женщина.
Вильям оторвался от Яны, запрыгал на одной ноге в попытке натянуть спущенные штаны.
Несмотря на боль, поднялась на ноги и Яна. Не обращая внимания на его родителей, наотмашь ударила его ладонью по щеке.
– Сволочь! Подонок!
– Вильям! Что эта шлюха себе позволяет! – обморочно закатывая глаза, взвизгнула женщина.
Но Яна не обращала на нее внимания. Оправив юбку, она сунула голые ноги в полусапожки, сняла с вешалки свое пальто и, толкнув по пути мужчину, выскочила из квартиры. Она знала, куда идти...
* * *Лиза не скрывала своего злорадства.
– Это ты правильно сделала, подруга! Совершенно правильно! Таких подонков надо учить!.. Сама жалею о том, что не поступила точно так же!..
Яна не знала, о чем жалела она, но сама жалела о том, что поступила так, как подсказала ей женская обида. Не надо было писать заявление в милицию, проходить через унижения судмедэкспертизы. Будет возбуждено уголовное дело, Вильяма вызовут в милицию или даже арестуют...
Не хотела она никому говорить о своем позоре. Но прав был дознаватель, с которым она разговаривала. Рано или поздно об инциденте узнают все. И это случилось рано. Непонятно, кто принес позорную новость на своем хвосте, но она уже у Лизки на языке.
– О чем ты жалеешь?
– Ну, он же меня тоже изнасиловал!
