Альберт Байкалов - Зловещий детдом
Он присел перед Трухой на корточки. Просунув ладонь под голову, приподнял ее и пошлепал по щекам.
– М-мм! – протянула она и открыла глаза.
– Ты меня пугаешь, – покачал он головой.
Однако Труха повела себя странно. Она отпрянула от него и закричала. От неожиданности он зажал ей ладонью рот. Проявив незаурядную прыть, Труха извернулась и в два счета оказалась на четвереньках, вонзив зубы ему в ладонь. В тот же миг лицо пронзила боль. Колган охнул и полетел на спину.
Оказавшись сверху, Труха принялась рвать его лицо ногтями.
– Ты что?! – каким-то чудом он схватил ее за запястья и тряхнул. – Это я!
Труха как-то вмиг вдруг ослабла:
– Господи!
– Успокойся, – продолжая держать ее руки, Колган встал сначала на колени, потом поднялся во весь рост и вынудил выпрямиться ее.
– Что это было?
– Ты упала в обморок, – пораженный реакцией, стал рассказывать он. – А когда пришла в себя, набросилась на меня.
– Но ведь я не видела тебя! – стала оправдываться она. – Прости!
– Ничего, – он, наконец, разжал ее руки и развернулся к трупу.
– Господи! – простонала она, разглядев лежащего на снегу Плевка.
– Сейчас, – Колган взял наркомана за щиколотки, приподнял и стал толкать.
Плевок соскользнул в люк. Раздался звук упавшего вниз тела.
Тяжело дыша, Колган стал устанавливать на место крышку люка:
– Я ведь ради нас с тобой стараюсь.
* * *Матвей взял блин, не спеша свернул его рулетиком, обмакнул в растопленное масло и откусил.
Марта предпочла маслу мед. Смешно надувая щеки, она дула на чай, налитый в блюдце. Потом завороженно подносила его к губам и делала глоток. Матвей еще вечером заметил, что этот процесс вызывал у нее детский восторг.
– Как блины? – на кухню с улицы ввалился хозяин, ходивший поить скотину.
Горница вмиг заполнилась запахом парного молока, мороза и сена.
– Никогда не пробовала ничего подобного! – похвалила с набитым ртом Марта.
– Да чего же в них особенного? – засмущалась сидевшая с краю стола хозяйка. – Блин он и есть блин…
– Не скажите, – поддержал Матвей Марту. – От души все зависит. Научно доказано, что если готовить и при этом ругаться, вода, например, меняет свои свойства.
Павел Иванович повесил на вешалку полушубок и направился за печку. Погремев умывальником, вернулся к столу.
– Как самочувствие? – Матвей настороженно посмотрел на хозяина.
– Нормально! – Павел Иванович подмигнул жене, улыбнулся Марте и посмотрел на Матвея:
– Значит, сегодня в Москву?
– Ну, а куда же еще? – удивился Матвей.
– А как насчет вчерашнего разговора?
– Надо сначала с родственником переговорить, – вспомнил свое обещание поговорить насчет земли с Ткачевыми Матвей. – Может, еще и не захочет.
– Как бы тогда с ним решить, чтобы огород забрать? – теребя на пальце заусенец, задумчиво спросил Павел Иванович. – Зарастет ведь без ухода!
– Если решит, что ему он не нужен, я позвоню, – пообещал Матвей, поднимаясь из-за стола.
– Только тут ведь вот еще какое дело, – вскочил со своего места Петр Иванович. – Тогда нужно будет, чтобы он приехал. Ведь оформлять все придется. И насчет цены узнай…
– Узнаю, – заверил его Матвей. – Вы только сделайте, как я прошу.
– Да не вопрос! – обрадовался хозяин. – Пара дней, – и в районе будет каждая собака знать, что это поджог был.
– И везде на меня ссылайся, – напомнил Матвей. – Как зовут, знаешь, номер машины помнишь.
– А не боишься, если за клевету привлекут? – завела старую пластинку жена.
– Клевета – это когда в отношении человека или группы лиц высказываются заведомо ложные сведения, – стал объяснять Матвей. – Причем наказуемой она станет, если причинит вред, моральный или материальный.
– Как это вранье может материальный вред причинить? – не поняла она.
– Ну дура баба! – возмутился Петр Иванович. – Вот ты молоко продаешь у трассы?
– Продаю, – кивнула женщина.
– И покупатели у тебя почти всегда одни и те же? – допытывался он.
– Вахтовики из райцентра, – подтвердила она. – Ты как будто не знаешь.
– Знаю, это я к тому, чтобы ты своим умом дошла, – Петр Иванович подмигнул Матвею: – Так вот, представь себе, что будет, ежели Матвей Сергеевич сейчас поедет на станцию и скажет твоим клиентам, будто ты торгуешь молоком из-под больных маститом коров.
– Да разве так можно? – испугалась женщина.
– Отвечай! – он шутливо ударил основанием кулака по столу.
– Так ведь брать никто не станет! – догадалась она.
– Вот, – Павел Иванович поднял выпрямленный палец вверх. – Значит, клевета причинила тебе материальный вред.
– Не причинила! – неожиданно нахмурилась женщина.
– Это почему? – вскинул он брови.
– Я не продаю зараженное молоко!
– Дура баба! – с горечью констатировал мужчина, чем вызвал у Матвея и Марты улыбку.
– Значит, вы тоже уверены, что не от печи произошло возгорание? – вернулся к состоявшемуся накануне разговору Матвей.
– Не от печи, это точно, – подтвердил Павел Иванович. – Мы все привыкшие дом с утра протапливать. Как раз на сутки хватает. К вечеру уже не так жарко. Ну, если уж совсем холодно, то можно и два раза. Только, конечно, не в полночь…
– Да и версия с керосином как-то не вяжется, – кивнул Матвей.
– Да, это полная чепуха! – согласился с ним Петр Иванович. – Как только Семен мог такую чушь выдумать?
– А ты следователя, значит, хорошо знаешь? – осторожно поинтересовался Матвей.
– Он из наших, – Павел Иванович очертил в воздухе пальцем круг. – Местный. Школу здесь закончил. Кстати, Суркина его в первом классе учила. Головастый был. Институт закончил и в район вернулся. У нас он второе дело расследует.
– А первое какое было? – напрягся Матвей.
– Да был у нас тут чудило один, жену по пьянке поленом ударил, та и отошла…
– Наверняка опыта у него еще мало, – расстроился Матвей и внимательно посмотрел на хозяина дома: – Значит, говоришь, сам удивлен его выводами?
– Конечно! – кивнул Павел Иванович. – Он же деревенский. Родился и вырос здесь. Как мог такую чепуху написать? Это надо же додуматься, в час ночи Мишка решил растопить печь и плеснул на дрова керосин!
– Ясно! – Матвей ударил себя ладонями по коленям и встал: – Ну что, спасибо за гостеприимство.
– Уезжаете? – зачем-то спросил Петр Иванович.
– Пора, – подтвердил Матвей…
– Довольна? – отъехав от дома, Матвей насмешливо посмотрел на Марту.
– Чем? – не сразу поняла она, о чем речь.
– Тем, что навязала мне вчера свое решение, – напомнил он.
– А разве плохо отдохнули? – удивилась Марта. – Зачем ты в ночь хотел возвращаться?
– Все правильно, – успокоил ее Матвей. – Заодно укрепили свои предположения.
– Ты по поводу поджога? – догадалась она. – Кстати, скажи, а зачем ты попросил Журавлева распустить слух, будто мы нашли доказательства?
– Разве не догадываешься?
– Неужели решил ловить злодеев на живца? – в ожидании ответа Марта наклонила голову.
– Боишься? – спросил он.
– А ты как думаешь? – усмехнулась она. – Ты ведь даже не знаешь, что послужило этому причиной. Вдруг эти Суркины были наркодельцами? Тогда нас в пыль превратят.
Матвей откровенно рассмеялся:
– Хорошая шутка. А вообще-то ты права.
– Тем более ты сам всегда говоришь, что я твое больное место, – напомнила Марта.
– Думаю, если у пожара и есть криминальный подтекст, то причина совсем не стоит того, чтобы начать валить всех подряд. Скорее Суркины стали жертвами какой-то деревенской разборки.
– Но ведь Журавлев сам сказал, будто они никому плохого ничего не делали, – напомнила Марта.
– А почему ты решила, что он был откровенен? – Матвей переключил передачу. – Он не скрывал, что ему интересна земля соседей. Вот тебе и мотив.
– Для чего ему тогда надо было высказывать свои подозрения? – удивилась Марта.
– Может, он гораздо умнее, чем хотел казаться? – выдвинул предположение Матвей. – Видит, люди что-то вынюхивают, вот и решил разузнать, чего мы хотим. Лучший способ войти в доверие – поддержать нашу версию.
– Зачем тогда ты его попросил распустить о нас слух? – вконец растерялась она.
– Я лишь гипотетически предположил его причастность, – глядя на дорогу, пожал плечами Матвей.
Выехав на шоссе, Матвей повернул в сторону райцентра.
– Куда сейчас? – заволновалась Марта.
– Надо поговорить со следователем.
* * *Колган открыл глаза и оторопел. Подложив под щеку кулачок, Труха не мигая глядела на него странным, каким-то темным взглядом. Ее лицо казалось неживым, словно из белого фарфора. Рот слегка приоткрыт…
Ему стало жутко:
– Ты давно проснулась?
– Я не спала, – едва слышно ответила она.
– Совсем? – зачем-то спросил Колган.
– Скажи, – Труха медленно села.
Бретелька ночной рубашки свалилась, обнажив слегка увядшую грудь с огромным коричневым соском.
