Машина убийств. Правдивая история об убийстве, безумии и мафии - Джин Мастейн
На следующий день Арти навестил ее и спросил, не могла бы она приехать в мотель на Лонг-Айленде, где находился Доминик, и послушать, что он скажет. Он добавил: "Я не хочу тебя пугать, но многие люди будут очень злы на Доминика. Вам нужно быть в безопасности. Почему бы вам не посмотреть, сможете ли вы с ним помириться?"
Доминик и Дениз провели два часа за разговорами. Он не рассказал ей ни о каких своих подружках, но пообещал прекратить употреблять наркотики и стать лучшим мужем и отцом. "Теперь я готов уйти от всего этого. Моя голова уже проясняется. Арест был лучшим для меня. Я был спасен".
Дениз все еще сомневалась. "Ты и раньше давал обещания. Сейчас проблема в том, что я не знаю, когда тебе верить. Я не думаю, что ты когда-нибудь изменишься". Однако прежде чем вернуться в дом сестры, она сказала, что все обдумает.
Пока Дениз раздумывала неделю, оперативная группа Гагги, заботящаяся о безопасности, продолжала перевозить Доминика в мотели на Лонг-Айленде и в Коннектикуте. Детективы не хотели отпускать его к маршалам США, отвечающим за программу защиты свидетелей, пока не проведут подробный допрос и не выяснят, кого они передают - свидетеля или целую семью.
ФБР, возмущался Уолтер, по-прежнему отказывалось выделять новых агентов для этого дела, потому что боссы бюро, несмотря на все могилы, которые раскапывала оперативная группа Гагги, считали, что их дело Джона Готти важнее. Арти Раффелс пытался компенсировать это, используя кредитную карту бюро, чтобы оплачивать круглосуточный уход и питание Доминика и нескольких детективов. Его быстро насторожил размер счетов - семьсот долларов в день.
Ронни Кадье предложил альтернативный вариант, при котором на кредитной карте Арти отразились бы только расходы на еду и бензин. Его друг управлял кемпингом на севере штата Нью-Йорк. Там были домики, тропы, центр отдыха, и он находился так далеко в ветреном лесу, что никто даже не догадался бы, что они там были. "Она говорит, что если мы никому не скажем, что она разрешила копам им воспользоваться, то все будет в порядке", - сказал он оперативной группе.
Примерно в то же время Дениз приняла решение: Да, но с неохотой, она и дети переедут к Доминику. Она сказала Арти, что не верит в возможность спасения брака, но беспокоится о том, что могут сделать бывшие соратники мужа, узнав о его сотрудничестве. "Я не хочу, чтобы это было навсегда, но я понимаю, что это опасно для моих детей. Я уйду".
Арти посоветовал ей быть позитивной, все может получиться. Теперь он считал, что кемпинг - отличная идея. Разговор можно будет продолжить в спокойной обстановке, а у семьи Монтильо появится время, чтобы начать выздоравливать перед тем, как служба маршалов введет их в город, который, несомненно, не будет похож ни на Нью-Йорк, ни на Южную Калифорнию.
Единственная проблема кемпинга, как выяснилось после того, как караван правительственных машин двинулся на север, заключалась в том, что отапливался только один домик. Свидетель, его жена и дети заняли его, а детективы стали по очереди останавливаться в неотапливаемом домике - когда следили за семьей - или в соседнем мотеле. Каждое утро детективы в неотапливаемом домике выстраивались с винтовками возле отапливаемого, чтобы сходить в туалет.
Несмотря на холод и неудобства, лагерь был идеальным местом для того, чтобы люди могли познакомиться друг с другом - снова или впервые. Закончив подводить итоги дня, Доминик и детективы обменивались историями, бегали трусцой и играли в бильярд. Они брали Дениз и детей - младшие двое никогда не видели снега - на долгие прогулки по лесу и в кинотеатр в городке неподалеку. Дениз, гурман-кулинар, каждый вечер готовила для всех великолепные блюда.
Однако Дениз по-прежнему относилась к мужу отстраненно. Они спали вместе, но не занимались любовью. Он хотел получить от нее отпущение грехов, но она его не давала. Он также хотел, чтобы она поняла его решение сотрудничать так, как он это сделал: Это был акт выживания, а не предательства семьи. "Я сделал это не для того, чтобы продать своего дядю, но существовала серьезная угроза моей жизни, если бы я остался в тюрьме", - сказал он. Она ответила: "Это то, что вы говорите; как я уже сказала, я не знаю, чему верить".
В окружении остальных Дениз была теплой и, похоже, получала удовольствие. "Это здорово", - сказала она Ронни в самом начале. "Впервые за девять лет эта семья сидит и обедает три раза в один день с нормальными людьми". Спустя всего несколько дней детективы вернули винтовки в машины. Никто не собирался ничего предпринимать и никуда уезжать.
После того как остальные отправились спать, Фрэнк и Доминик стали задерживаться, чтобы поговорить и выпить больше, чем пару рюмок. Свидетель обещал прекратить употреблять наркотики, но не упоминал об алкоголе, и Фрэнк был поражен его способностью сильно пить и подниматься с ясной головой на следующее утро. "Если я буду продолжать в том же духе, этот парень проделает в моем животе чертову дыру", - сказал он Ронни.
Временами Доминик становился задумчивым. Его мучила мысль о том, что влияние Нино на него оказалось сильнее, чем его способность противостоять ему. Это означало фундаментальный недостаток характера, который было мучительно пытаться понять. "Что ты должен думать, когда человек, который является для тебя примером для подражания, всегда болеет за плохих парней на телевидении, как это делал мой дядя? К тому времени, когда я понял, какой катастрофической была "та жизнь", было уже слишком поздно - я был слишком глубоко. И тогда я подсел на наркотики и баб. Я знал, что когда-нибудь это закончится, но что мне было делать, продавать обувь?"
Фрэнк был детективом отдела убийств, а не психологом. Однако он дал коллегам такую раннюю оценку Доминика: "Его толкнули в эту жизнь. Он не прыгал, но, оказавшись в ней, выкладывался на полную катушку. Такой уж он парень - весь в работе. Дядя манипулировал им, но он стал полным умником. Я никогда не встречал никого, похожего на него, он просто кусок работы".
Одним из ключевых вопросов при допросе Доминика и подготовке его к выступлению в качестве свидетеля было выяснение того, что, кроме Вьетнама, он никогда никого не убивал - как он утверждал в своем заявлении под присягой. С самого начала он рассказал детективам о
