Дожить до весны - Влада Ольховская
На это Матвей ничего не ответил, но Таиса почувствовала, как он расслабляется. Этого пока было достаточно.
⁂
Естественно, Николай Форсов знал о том случае. Все знали. Просто профайлер не придавал этому значения: в январе жена заставила его снова лечь в больницу на плановое обследование. Николай считал это ненужной предосторожностью: не было ни единого симптома, указывающего на проблемы, а если так, зачем тратить драгоценное время на нечто столь непродуктивное? Однако Вера, мягкая в иное время, умела быть настойчивой, когда речь заходила о здоровье мужа, и Форсову пришлось подчиниться.
И все равно он не был отрезан от мира, он прекрасно знал, что в начале января в крупном торгово-развлекательном центре прогремел взрыв. В тот день там было даже более людно, чем обычно: в холле то и дело проводились мероприятия, и на этот раз организаторы решили устроить выставку современной литературы и встречу с писателями. Не в масштабах крупных книжных выставок, разумеется, но получилось достаточно необычно и интересно, чтобы привлечь внимание.
Когда гости собрались и встречи проходили сразу на нескольких площадках, полыхнул взрыв. Бомба оказалась небольшой, однако в замкнутом пространстве, да еще при значительном скоплении посетителей, хватило и ее. Девять человек погибли, более пятидесяти оказались в больнице.
Тогда, в начавшейся суматохе, никто не мог сказать, что именно произошло. Возможно, взрыв оборудования? Несчастный случай в какой-нибудь кофейне? Все ведь шло нормально, как обычно, не было причин ожидать беду… Но беда любит приходить неожиданно.
Долго разбираться не пришлось: трагедия оказалась бытовым терактом. Виновника вычислили без особого труда: бомбу взорвал пятидесятишестилетний Алексей Прокопов, литератор, в прошлом редактор, ныне – ридер, работающий с несколькими издательствами. И, если говорить откровенно и не цепляться за научные термины, завистливый неудачник.
Атака Прокопова не была совсем уж неожиданной для него. Он давно вел свой канал на известной видеоплатформе, где регулярно выкладывал ролики с критикой современной литературы. Прокопову не нравилось решительно все: писатели, которые создавали полную ерунду, издатели, публиковавшие литературные отбросы, продавшиеся организаторы премий… Словом, доброе и светлое миру нес исключительно Алексей Прокопов и его немногочисленные подписчики.
Только вот само создание таких роликов не могло считаться тревожным звоночком. Прокопов никогда никому не угрожал, он даже не намекал, что планирует совершить нечто подобное. Он просто взял и сделал. В тот день он пришел в торговый центр со взрывным устройством, уместившимся в потрепанном рюкзаке. Бомбу он собрал дома, мощность получилась скромной – но, опять же, в тех обстоятельствах этого хватило.
Сам Прокопов погиб во время взрыва, и дело закрыли, новых нападений ожидать не приходилось, все оказалось на виду.
Вернувшись из больницы, Николай изучил основные материалы о трагедии, появившиеся в общем доступе, просмотрел канал Прокопова, уточнил у коллег, было ли в истории нечто подозрительное, не поддающееся объяснению. Ему сказали, что не было, да и Николай не нашел поводов для настороженности. Он сразу заметил, что ролики Прокопова с каждым месяцем становились все более агрессивными, чувствовалось, что будущий террорист тонул в собственной желчи. Чаще всего при таком раскладе спиваются. Прокопов решил уйти, хлопнув дверью. Отменить это уже не получилось бы, расследовать оказалось нечего, и мир двинулся дальше.
Форсов не планировал возвращаться к тому кровавому случаю – пока в его кабинете не оказалась дочь предполагаемого террориста.
– Это совершил не мой отец, – настаивала Ирина.
– Я понимаю ваше нежелание верить, оно вполне объяснимо. Но есть доказательства, и они убедительны.
– Я встречалась с ним в тот день! В том торговом центре…
– Я знаю, – кивнул Форсов. – Точнее, я не знал, что он встречался именно с вами. Но в общедоступном отчете сказано, что Прокопов встречался с кем-то. Его путь четко отследили – он прямо с этой встречи отправился в холл.
Он ожидал, что Ирина снова начнет упрямиться, скорее всего, опять заплачет… Однако она сумела его удивить. Она кивнула:
– Я знаю, что взрыв устроил тот, кто сидел со мной в кафе. Только вот это был не мой отец. Я понимаю, что это звучит как бред скорбящей дочери, но, пожалуйста, выслушайте меня. Я пришла к вам не сразу же, нельзя сказать, что я все еще переживаю горе… Я очень много думала о том, что случилось, я знаю, о чем говорю!
Николай и правда готов был выслушать – даже при том, что Ирина уже допустила несколько ошибок. Горе она по-прежнему проживала, и она точно не знала, что там случилось. Но она, похоже, действительно проанализировала ситуацию, ее появление здесь не было истерикой с аргументами уровня «он не делал этого, потому что не мог». К тому же, при том, что у полиции не было оснований искать другую версию случившегося, Форсов допускал, что она действительно есть. Потому что в видеороликах, записанных Прокоповым перед смертью, была зависть, была желчная ненависть, но не было безумия, необходимого для самоубийства.
Ирина никогда не была особенно близка с отцом – потому что он этого не хотел, как не хотел когда-то появления на свет дочери. Поначалу карьера Алексея Прокопова складывалась вполне неплохо: он еще школьником получил первые публикации своих стихов в литературных журналах и даже первые гонорары, причем внушительные с точки зрения его семьи. Юный Алексей быстро и охотно поверил, что его ждет блестящее будущее, его портрет однажды окажется в школьных кабинетах русского языка и литературы – где-то между Толстым и Пушкиным. Ну, может, чуть левее.
Так что всю последующую жизнь Алексей строил с позиции великого поэта, просто пока не признанного. Он поступил в институт и уже там познакомился с матерью Ирины. Она не была для него ни музой, ни большой любовью: привлекательный от природы молодой человек легко заводил романы и так же легко их заканчивал. Ему казалось, что поэту вообще доступны лишь два варианта: либо та-самая-единственная на всю жизнь, либо гарем прекрасных вдохновительниц, которым самим положено понимать, что для литератора нет ничего дороже творчества.
Может, мать Ирины это и понимала. Но она как раз влюбилась по-настоящему, она намеренно забеременела, чтобы удержать Алексея возле себя. Метод, который, как показывал опыт Форсова, работал… примерно никогда. После долгих уговоров Алексей все-таки согласился взглянуть на малышку, презрительно фыркнул и не интересовался ею последующие двадцать лет.
