Татьяна Степанова - Родео для прекрасных дам
— Если можно, сначала я хотела бы еще раз осмотреть двести второй номер. А потом побеседовать с горничной Мизиной и охранником Лосевым, — донесся до Кати голос Марьяны.
— Пожалуйста, мы сразу заявили, что открыты для следствия. Это происшествие, этот несчастный случай для нас такая неожиданность, такая неприятность… Ничего подобного не было за все пять лет существования отеля, — менеджер развел руками. — Это какое-то роковое стечение обстоятельств… Мизина на своем рабочем месте, на этаже. Я вас лично провожу. Одну минуту, только возьму ключ от двести второго.
Поднялись на стеклянном лифте на второй этаж.
— Сюда, прошу, — пригласил менеджер. — Вы будете опять составлять протокол?
— Нет, я просто еще раз осмотрю номер, — сказала Марьяна и улыбнулась Кате. Она явно давала ей возможность самой увидеть то место, где все и произошло.
У лифта начинался просторный светлый холл с мягкой мебелью, в обе стороны от холла шли коридоры, куда выходили двери номеров. Катя обратила внимание: в коридорах тоже были постелены мягкие ковры. Они скрадывали шум шагов. В «Парусе» покой клиентов ценился на вес золота.
Менеджер подвел их к двери с номером «202», приложил к замку ключ-магнит, открыл. Сумрак, прохлада.
— Номер убран и, как видите, незаселен.
Ключ перекочевал в специальное «гнездо» на стене, включилось электричество. Вспыхнул верхний свет. Катя увидела большое помещение, состоящее из холла и двух смежных комнат — спальни и гостиной. Номер был декорирован в спокойных оливковых тонах. Мебель была из ореха. Портьеры задернуты. Широкая двуспальная кровать застелена золотистым покрывалом. В гостиной все основное место занимали кресла, диван и большой плазменный телевизор.
— Я забыла спросить насчет отпечатков пальцев, — шепнула Катя на ухо Марьяне.
— Экспертиза в пути, — так же шепотом ответила Марьяна. — Повально у персонала пальцы мы не катали. Сама понимаешь — не тот уровень.
— Значит, от экспертизы толку не будет?
— Меня пока интересуют отпечатки только на той бутылке.
— Может быть, я мешаю, мне подождать в коридоре? — спросил менеджер.
— Нет, благодарю вас, тут мы все уже осмотрели, — Марьяна повернула к выходу. — Где я могу побеседовать с горничной Мизиной?
— Она ждет в кастелянской. Там вам никто не будет мешать. Когда закончите, на лифте спуститесь на рецепцию, я вызову с пульта охраны Лосева. Прошу за мной, — менеджер повел их по коридору. — Сюда, пожалуйста.
В кастелянскую он вошел первый и без стука:
— Вероника, это к вам из милиции.
— Ко мне? Опять? Зачем?
Голос был тонким, встревоженным до крайности. Принадлежал голос загорелой блондинке в форменном бело-синем платье коридорной горничной. Вероника Мизина внешность имела яркую, спортивную, а вот голоском говорила детским, как Чебурашка в мультфильме. В «Парус» персонал отбирали именно по внешности — особенно горничных, официанток, аниматоров-затейниц. Был даже устроен своеобразный конкурс-отбор, и Вероника Мизина легко прошла этот отбор.
— Я следователь Киселева, веду дело по поводу гибели вашего клиента Владлена Ермолаевича Авдюкова, — сказала Марьяна. — Помните меня, Вероника? Я выезжала сюда в ту ночь, мы с вами еще беседовали…
— Да, да, я все помню. — Мизина взглянула на менеджера, словно спрашивая, как себя вести. Менеджер кивнул, давая понять — веди себя умно, держи ухо востро.
— Я подумала, что будет лучше не посылать вам повестку, не дергать в отдел милиции, а выяснить все здесь, на месте. — Голос Марьяны журчал как ручеек.
Катя сравнила — насколько все же иначе Марьяна общается с горничной Мизиной, чем до этого с подследственным Мамонтовым и его приятелем-противником Буркиным. К горничной она лояльна и доброжелательна — пока. Но надолго ли? — Я вас оставлю, — сказал менеджер. И с достоинством удалился.
— Что же мы стоим, присаживайтесь, пожалуйста, — Мизина указала на стул и маленький диванчик у окна. — Только я не понимаю, чем я еще могу вам помочь. Я все сказала в прошлый раз. Мне нечего больше добавить.
— В ту ночь здесь был такой сумбур. Вы были сильно напуганы. Авдюкова только что забрали врачи. К тому же час был поздний, глухой. В таких обстоятельствах трудно сосредоточиться. Я сама, знаете ли, была спросонья — меня из дома подняли, с постели. — Марьяна оглядела кастелянскую. — Так что давайте вернемся еще раз к тому, что здесь было, что вы видели, слышали, хорошо?
— Хорошо, я не против, только…
— Может быть, что-то тогда ускользнуло от вас в горячке — какая-то деталь, странность, а сейчас вы ее припомните, — включилась в беседу и Катя, поудобнее устраиваясь на диванчике у окна.
Вид из окна открывался на озеро и поля для гольфа. Справа метрах в пятидесяти от угла корпуса высился металлический забор. В нем Катя разглядела небольшие ворота.
— В котором часу в тот день началась ваша смена? — спросила Марьяна, доставая из объемистой сумки, с которой не расставалась, папку с бланками протоколов допросов свидетелей. Заполнила «шапку» — имя, отчество, фамилия, год рождения. Катя подумала: «это вам не розыск — пришел, увидел и… ушел. Это следствие, контора, которая все пишет и пишет, невольно заражая все вокруг себя процессуальным графоманством».
— Как обычно — в пять часов. Мы работаем по графику — дневное дежурство, ночное дежурство и потом двое суток выходных, — ответила Мизина.
— Этот клиент из двести второго номера — Авдюков, он ведь не впервые здесь у вас отдыхал, так? — Марьяна не отрывалась от протокола.
— Да, он приезжал сюда, в «Парус», несколько раз — осенью, потом зимой — на старый Новый год, потом еще в марте дважды на уик-энд, — Мизина закивала.
— Он предварительно заказывал номер?
— Да, и всегда этот самый — двести второй. Люкс, с видом на озеро.
— А не припомните — в те, прежние приезды он отдыхал один или с кем-то?
— Он всегда приезжал не один, — ответила Вероника.
— В компании?
— С ним были женщины, молодые. Насколько я припоминаю — каждый раз новая.
— На вас он какое впечатление производил, Вероника? — спросила Катя.
Мизина пожала плечами:
— Солидный мужчина. С деньгами. Отдыхать любит со вкусом, на траты не скупится. Выглядит на свой возраст, на полтинник. Ну что еще? Нам, персоналу, не хамит, не качает права — я, мол, такой-разэтакий, стелитесь все тут передо мной, как трава. Всегда ухожен — видно, жена о нем заботится, смотрит. Да, машина еще у него дорогая, внедорожник — мне ребята из охраны говорили.
— Он в тот вечер был нетрезв, ведь так? — спросила Марьяна.
— Выпил в баре. Они, клиенты, сюда в основном и приезжают — пить, в бане париться. Летом по озеру на катерах гонять, купаться. Сейчас пока холодно купаться, так что делать-то еще остается? — Мизина усмехнулась.
— С ним и в этот раз была спутница?
— Да, была. Девица — такая вся из себя. Куртка на ней была спортивная, кожаная — я такие в апрельском номере «Вог» видела в разделе «покупка месяца». Из Третьяковского проезда, по всему видно, куртышечка.
— А вы видели ее здесь с Авдюковым раньше — спутницу, не куртку? — поинтересовалась Катя.
— Нет, я же сказала — до этого с ним другие приезжали, и каждый раз разные.
— Что ж, он такой бабник был неуемный?
Вероника Мизина снова усмехнулась:
— А кто тут не бабник-то? Вы бы в разгар сезона прошлись по номерам, поглядели. Сюда отдыхать приезжают, оттягиваться, расслабляться. Ну и устраивают себе именины сердца.
— Этот Авдюков, он хоть раз приезжал сюда с семьей, с женой? — спросила Марьяна.
— Нет. Может быть, до меня когда-то. Не знаю.
— А вы давно в «Парусе» работаете, Вероника? — спросила Катя.
— Полгода.
— Вы живете в Щеголеве?
— Нет, в Москве снимаю квартиру.
— И сюда ездите из Москвы?
— А что? Тут близко — сел на маршрутку у метро и через десять минут здесь.
— Вы устраивались сюда сами или через кого-то?
— Ну, мне один знакомый предложил, приятель, — Мизина смотрела, как Марьяна записывает ее слова в протокол. — Просто сказал — хочешь? Жалованье хорошее — почти пятьсот «зеленых» в месяц плюс премии, плюс чаевые. Правда, у горничной работы невпроворот, но… Я работы не боюсь. А деньги на дороге не валяются. Я и согласилась — тут конкурс, отбор, требования к персоналу высокие — насчет вежливости там, манер, характера покладистого… Ну, я прошла.
— Расскажите, пожалуйста, про тот вечер, — попросила Марьяна.
— Я заступила на этаж в пять. Убиралась в двести тридцать пятом и в двести семнадцатом — ванные драила. Оттуда клиенты утром съехали — это же послепраздничный день был, двенадцатое… Занято на этаже оставалось всего три номера — двести второй в том числе.
— Авдюков со спутницей приехали когда?
— Десятого мая, вечером — где-то около восьми уже.
— А вы десятого, значит, работали? — уточнила Катя.
